Колоски - Елена Евгеньевна Павлова

а долги я отдаю всегда. Любые. Могу рассказать, если хочешь. Но в обмен на легенду. А то фигня получается: я не знаю легенду про себя самого! Пойдёт? И за этих трёх своих, как их? Не парься, в общем. Сделаем. Лиса, между прочим, мне о них уже говорила. Недооцениваешь ты свою жену. И сам себя чуть не перехитрил. Вот поверил бы я, что ты подонок — и что бы от тебя осталось? С оторванной головой даже Поднятие не работает. Ну, что? Будем сказки сказывать? Ну, слушай.

Дон потягивал ящеричью кровь из кубка, свёрнутого из шкуры ящерицы, слушал, и понимал — каким бы рассеянным ни был новый знакомый, у Дона изначально не было никаких шансов закрутить свою интригу. Просто потому, что этому рассеянному склерозу восемь тысяч лет, и всё, что только возможно, у него в жизни уже было. Он успел побыть и учителем, и правителем, и Создателем, и кем он только ни был за свою жизнь. А Дону чуть больше шестисот, и весь его опыт в построении интриг — не больше, чем детский лепет, по сравнению с тем, что пережил Ри.

А потом рассказывал Дон, и комментарий дракона к древней таинственной легенде привёл его в щенячий восторг.

— Во накрутили, а? Да не было ничего подобного! Я же один был, да ещё и маленький. Мне же года два или три было от силы, дурак дураком! Энергию только-только ещё научился собирать, как — надеюсь, объяснять не надо? Летел я над лесом, смотрю — самочка симпатичная в ручейке у бережка плещется… — Дон радостно взвизгнул и заржал. Словосочетание «самочка Перворождённых» наполнило его кристально чистым восторгом, прямо счастье какое-то! Ри не понял, но Дон, хохоча, замахал руками: дальше, дальше! — Ну, да, плещется, значит. Ага, думаю, чистенькая — ещё лучше! Ну, я, как всегда, стал самцом того же вида — и оппа. А что она разумная — и в голове не мелькнуло! Сам-то подумай: ни городов, ни дорог — ни фига никакой цивилизации! Сплошной лес вокруг! А у меня ж память крови! А по этой памяти — если разум — значит, что-то этакое построено должно быть. Хоть домик, хоть мостик какой-нибудь. Я ж не знал, что они себе внутри деревьев хоромы выращивают, снаружи-то не видно! И огня они не знали, а в памяти у меня это непременный атрибут разума. Вот так я там около года и пасся. Я их почти и не различал, если честно. Колер один, фигурки одинаковые. Только иногда казалось, что позавчера волосы подлинней были. Но фиг знает — может, обрезала? Во-от. О совместимости и потомстве мысли ни одной не было. Совсем. Я ведь до них уже год с разными местными тварями таким образом энергию собирал — и ничего. А потом вдруг — бац, и я почувствовал, что я отец. У нас это очень чётко ощущается. Своя кровь, понимаешь? А потом оказалось, что я их за это время всех оприходовал! Я ж беременных не трогал, других искал. А что это у них от меня, мне и в голову не приходило! Самцы-то у них были — при чём тут я? И как стали они все рожать — Высь и Крылья! Я думал — с ума сойду! Так что никакой матерью я никогда не был. Это ж надо такое выдумать? Я, конечно, могу выглядеть женщиной — как и ты, но только выглядеть. А рожать — извините! Нечем, знаешь ли!

— Так. Ага. Йэльфу это рассказывать нельзя, — жизнерадостно констатировал Дон. — И с Талиэльфи тебе лучше не встречаться. Да и с остальными жёнами Старейшин, — довольно паскудно захихикал он. — И Квалинести навещать — ой, не советую!

— Да я как-то и не рвусь, — в тон ему фыркнул Ри. — Хотя, не могу отрицать, что это был самый запоминающийся и плодотворный опыт межвидового секса в моей жизни, — скривился он.

— Красиво излагаешь! — откровенно заржал Дон. — Да уж, ты отколол! Отец Перелеска! Герой-любовник! Ой, не, я тут такое слышал: «святой отец воинства» — вот это точно про тебя!

— Сам дурак, — добродушно огрызнулся Ри. Права была Лиса. Нормальный, умный мужик с чувством юмора и способностью вовремя признать свою ошибку. Напрасно Ри боялся, что он попытается не пустить Лису в драконы. Очень не хотелось убеждать, а тем более драться, а тем более убивать. Да и Лиса бы обиделась. Обошлось. И пустил, и сам попросился, и ещё кого-то там приведёт. Вот и отлично. Только пусть Лиса про этого кого-то что-нибудь скажет, как Видящая. Всякую шваль в драконье племя принимать — ну совсем не хочется.

Глава пятая

Тщета раздумий, суетности власть

Волоча на себе пару уже разделанных молодых ящериц и три яйца, завёрнутых в шкуру уже съеденной, в портал они прошли ещё не друзьями, но уже приятелями, неплохо понимающими друг друга. И насторожились. В оазисе было подозрительно тихо. Никто не отдавал безапелляционных распоряжений ворчливой скороговоркой, никто никого не гонял кухонным полотенцем, не плескался, визжа, в озере и не висел на пальме, добывая орехи. Только зайдя внутрь, они обнаружили причину всемирного умиротворения. Посреди топчана надёжным заслоном от нечаянного Видения лежало бревно, заботливо завёрнутое в шкуру, у стенки спала Лиса, с краю на оставшейся полоске сопел Роган. Интересно, подумал Ри, откуда они бревно взяли? В роще поблизости упавших деревьев не было…

— Чего это они? — шёпотом удивился Дон.

— А чего ты хочешь? Мы от вас ушли когда? Вечером, на закате. Для них сейчас около двух часов ночи, — так же шёпотом ответил Ри.

Дон заморгал, соображая.

— А-а! — дошло, наконец, до него. — А я сбился: солнце и там и тут вкось, я и разницы-то не заметил! Но там это был, значит, закат, а тут, значит, восход. Ну, да. Понял. Тогда пусть спят.

Зато бункер под холмом встретил их чуть ли не дракой.

— Ри! Нет, ты ему скажи, ты скажи! Это же неправильно — всех в драконы! — бросился Вэйт к добытчикам. — Раст — он же совсем чокнутый, ку-ку! Нет, он не плохой, но он столько пережил — вот мозги и свихнулись, он такое делает — его уже три раза общий Совет упокоить собирался, всерьёз обсуждали — и его в драконы? Он и драконом чокнутым будет, только возможностей больше получит для… своих дел! А он говорит — всех! — в страшном возбуждении тыкал