Сафари на черепашку - Дарья Донцова

– В чем? – поинтересовался я.

Светлана тяжело вздохнула.

– О мертвых плохо не говорят, да об Анжелке хороших слов не найти. Она над родителями буквально издевалась, мстила им за то, что они разошлись. И ведь Галина Петровна с Андреем Михайловичем разбежались, когда доченька уже взрослой была. Нет, все равно она их доставала, постоянно ныла и говорила: «Лишили меня нормальной жизни, теперь я чувствую психологический дискомфорт». А больше всего ее бесило, что у отца с матерью новые семьи и что у них мы с Ленкой есть. Андрея Михайловича, своего отца, моего отчима, она просто затерроризировала, он мне боялся шоколадку купить, не дай бог родная доченька узнает! У нее знаете какая метода была? Если мне или Ленке носовой платок купят, то Анжеле шубу из соболя принести обязаны, потому что она всеми обиженная, бедная, разнесчастная, мы с Ленкой у нее родителей отняли. Придет к нам домой и давай стенать:

«О-о-о! У Светочки шикарная комната! А у меня обои рваные! О-о-о! У Светочки шикарный компьютер, а у меня старая машина. О-о-о! У Светки шикарные джинсы, а у меня дерьмо».

Бедный Андрей Михайлович кошелек в зубы – и на рысях к «сиротке»: «На тебе, доченька, евроремонт, супер-пуперкомп, дизайнерские штанишки и денежек сверху. Несчастная моя, обиженная!»

Анжелочка рожу скривит и к маме, а там по новой заведет:

«О-о-о, у Лены шикарные «Жигули», а я на метро езжу, о-о-о, у Лены шикарное кольцо, а у меня…»

Ну и так далее. Правда, здорово?

Я молча кивнул.

– Еще она ни учиться, ни работать не хотела, – добавила Света, – а денег ей много было надо. В общем, однажды Андрей Михайлович не выдержал, наорал на дочурку и выставил ее вон, правда, сказал:

«Квартплату и электричество оплачивать по-прежнему буду я, считай это спонсорской помощью, но в руки тебе более ни копейки не дам, они у тебя дырявые, сколько ни получишь, все мимо протекает, а я не миллионер, другие дети еще в семье есть». Это он на меня намекал, только зря так высказался! Анжелка знаете чего удумала?

– Нет.

– Отомстить папе решила, разместила в газете объявление, указав наш адрес: «Сдам квартиру приличным людям, вместо платы нужно следить за оставленной собакой породы болонка». Что тут началось!

– Представляю, – пробормотал я.

– Андрей Михайлович чуть инфаркт не заработал, он позвонил Галине Петровне и приказал ей: «Не смей Анжелке помогать, дочь настоящей сволочью выросла».

– И мать послушалась?

– Сначала нет, – вздохнула Света, – женское сердце мягче мужского, и потом, все-таки доченька дорогая! Только Анжелка сообразила, что мать теперь единственный источник, и давай ее допекать. Позвонит около полуночи и заноет: «Ох, желудок болит, умираю, язва от страданий открылась! Нет сил выйти в магазин, кушать хочу, купи мне продукты!»

Галина Петровна бегом за харчами, привезет, а у дочери компания гуляет, им закуски не хватило. А уж сколько раз она ее обманывала. «Мама, дай денег, зубы нужно залечить». И чего? Несколько тысяч долларов на клыки выманила, потом неожиданно выяснилось: ни к какому стоматологу она и не собиралась ходить. И так во всем. И чего Анжелка добилась? Мама тоже в конце концов сказала:

«Не обращайся ко мне никогда. Давать буду ежемесячно пятьсот долларов на еду, но больше ни-ни».

– Хорошая сумма, – отметил я.

– Но только не для Анжелки, – скривилась Света, – та за один раз эти деньги могла в магазине оставить. Понимаете теперь, отчего Галина Петровна вчера сразу к дочурке не покатила? Думала, та новую каверзу придумала. Сейчас вот плачет безостановочно.

Светлана замолчала и вытащила сигареты.

– Скажите, – спросил я, – вы дружили с Лиховой?

– Она нас с Ленкой ненавидела, считала сволочами, которые ее маму с папой себе присвоили, – грустно ответила девушка.

– Значит, в гости друг к другу вы не ходили?

– Анжела к отцу заглядывала раньше.

– Откровенных разговоров не вели?

– Ой, нам бы и в голову такое не пришло, – воскликнула Света, – только на ее дни рождения мы с Ленкой к ней приезжали и потом как оплеванные уходили, Анжела столько гадостей на нас выплескивала, я только ради Андрея Михайловича ее и терпела.

– Может, вспомните, как звали ее ближайших подруг?

Света подперла щеку кулаком.

– У Анжелки вообще практически никого не было, она людей дурным характером отпугивала, все ей надо было по-своему сделать, мне Андрей Михайлович велел ее записную книжку взять и народ на похороны созвать. Вы не поверите, кому ни позвоню, все кричат:

«Лихова? Прощайте, мы заняты».

А одна женщина так вообще конкретно высказалась:

«Померла? Туда ей и дорога, будет знать, как прямо со свадьбы чужих женихов уводить».

– Неужели никто не согласился прийти на предстоящие похороны?

– Только Рита, – сказала Света, – фамилия ее Семина, вот она пообещала быть, правда, с оговоркой: «Если с работы отпустят, то обязательно!»

– Наверное, Рита и есть лучшая подруга Лиховой, – пробормотал я.

– Сильно сомневаюсь, что Анжела с кем-то дружила, – мрачно подхватила Света, – небось она просто человек воспитанный, не сумела прямо «нет» сказать, и потом, многие считают, что смерть примиряет – даже если вчера собачились, сегодня на могилу букет принесут.

– Вам не трудно дать мне номер телефона Риты?

Светлана вытащила из кармана мобильный.

– Пишите.

Не успел я занести в свой контактный список нужные цифры, как дверь квартиры Лиховой распахнулась, на лестницу выглянул бледный небритый мужчина.

– Света, – позвал он, – иди помоги Лене.

Моя собеседница вскочила и ринулась на зов, про меня она начисто забыла.

Я постоял пару мгновений у лифта, потом спустился вниз, вышел на улицу и набрал только что узнанный номер.

– Здравствуйте, – раздался веселый голос, – вы кто?

– Иван Павлович Подушкин, – быстро ответил я, радуясь, что девушка дома, – я хотел…

– Я Рита Семина, – перебило меня нежное сопрано, – но сейчас с вами говорит автоответчик. Увы, не могу подойти к телефону, потому что очень-очень занята. Оставьте свои координаты, обязательно вам перезвоню.

Однако Рита выдумщица, записала обескураживающее людей приветствие. Хотя, может, ей надоело, что позвонившие не представляются, а сразу бросают трубку? Я заметил, что очень многие стараются не общаться с автоматическим секретарем.

* * *

Доложив Норе о неожиданной кончине Лиховой, я поехал в салон, где еще недавно работали Грибков и Рамкин. Если бы люди знали, сколь легко отравиться едой, они бы поостереглись покупать салаты в ларьках. Впрочем, может, «деликатес» и произвели с соблюдением технологии, только потом коробки везли на машине, бросили на прилавок без холодильника… и еще не ясно, здоров ли продавец, предложивший вам пластиковую упаковку. Раньше, насколько мне известно, сотрудники в продмагах обязаны были иметь санитарную книжку, им приходилось регулярно посещать врача, сдавать анализы. Сейчас же необходимый документ легко купить, сам видел в газете объявление на эту тему. Вот и получается: по документам продавец совершенно здоров, а в реальности имеет гепатит, кишечную палочку, дизентерию, туберкулез. И кто проверяет гастарбайтеров, наводнивших Москву? Нет, теперь, если придется ездить в метро, ни за что не сниму перчаток и перестану ходить в рестораны!

«Жигули» притормозили у парикмахерской. Внезапно я очнулся от мыслей… и усмехнулся. Однако, Иван Павлович, ты, друг мой, совсем обезумел. Этак можно начать от всего шарахаться. Нельзя покупать книги, продукты, вещи, не следует питаться в общественных местах, пользоваться городским транспортом, категорически противопоказано даже высовываться на улицу, впрочем, и дома небезопасно. Я, например, не знаю, из какой области привезен кирпич, пошедший на строительство здания, вдруг его сделали из глины, добытой в карьере, куда сваливали химические отходы. А мебель? Вполне вероятно, что дерево, из которого она сделана, росло в районе свалки ядерных отходов… Нет, так очень легко дойти до маразма. Надо соблюдать только элементарные меры предосторожности, типа мытья рук. Впрочем, готовые салаты я все же покупать не стану. Вон Анжела купила для себя, и что из этого вышло? Хуже некуда! Умереть в расцвете сил только из-за собственной лени! Неужели трудно было самой накрошить продукты в миску! Наверное, это она принесла Леше угощенье, вместе ели, и оба заболели. Грибкову стало плохо раньше, а Анжелу прихватило уже дома.

Увидев мои красные ногти, девушка на рецепшен отнюдь не удивилась.

– Маникюр сделать хотите? – осведомилась она.

– Желаю снять наклеенные пластинки.

– Сейчас Олесю позову, – кивнула администратор.

Не прошло и секунды, как передо мной возникла хорошенькая шатенка.

– Что за страшная проблема? – заулыбалась она. – Дайте-ка погляжу. Вау! Кто вам это уродство присобачил? Садитесь сюда, ну и ну! Больше никогда не ходите к тому мастеру! Надо же, какие безответственные девки встречаются! Маникюр не сделала, хрень налепила! Теперь спиливать придется. Работы тут часа на полтора, быстрей никак не получится.