Банановое убийство - Галина Куликова

Прошло немного времени после того, как Андрей «лег на дно», предприимчивая Алла завела новый роман – с главой службы безопасности своего крутого мужа. Это некто Широков, жестокий человек без царя в голове. Алла рассказала любовнику всю историю и очень сокрушалась об ожерелье. Широков решил его вернуть. Он выследил Андрея и обнаружил, что тот живет по двум разным паспортам. Но не успел прижать его, потому что Андрей погиб.

Тогда Широков приехал сюда со своими людьми. Ну и… – Калинникова взглянула на команду Половцева, дав понять, что в тот раз было примерно то же самое. – Он объявил мне ультиматум. Или я возвращаю ожерелье, или он закрывает мою лавочку. Он угрожал мне и моим людям расправой и дал неделю на поиски украшения. А чтобы искать было проще, рассказал о двойной жизни Андрея и о его помолвке с Антониной Потаповой.

– Он ведь всерьез собирался жениться, – сокрушенно заметила Шура. – Завещал Тоне квартиру… Зачем ему это было надо?

– Думаю, он в самом деле влюбился. – В глазах Калинниковой мелькнула злая ревность. – Но и квартира, и Тоня, и его дурацкая работа коммивояжером… Все это было страховкой. Запасным аэродромом. Почувствуй он угрозу, тотчас обрубил бы концы. Подумайте сами, Кофанов исчезает навсегда вместе со своим фальшивым паспортом и блестящей внешностью. И появляется Фофанов – примерный муж со средним достатком. Ловко придумано, ничего не скажешь.

Короче, когда Андрей умер, я осталась один на один с Широковым. Первая моя мысль была об этой Тоне. Я решила, что, вероятнее всего, ожерелье у нее. Мы выследили девушку, привезли сюда и поговорили по душам. Просто поговорили! Но эта дурочка уперлась, и ни в какую. Я подумала, что если Андрей подарил ожерелье к свадьбе, девчонка вполне могла показать его дяде, а тот положил его в сейф или спрятал туда, где он хранит свою коллекцию. Не дурак ведь, знает, как обращаться с ценными вещами. Мы ему позвонили и попросили вернуть вещь.

Повисла тишина. Стас бросил крутить на пальце бирюльку и, оглядевшись, неожиданно предложил:

– Ане испить ли нам чаю?

Откуда ни возьмись выскочили официантки и начали скакать вокруг, звеня приборами и выставляя на стол сахар, блюдца с лимонами, чашки, плошки…

– Какие шустрые! – похвалил Стас.

Я тут совершенно не виновата! – с надрывом сказала Калинникова. – На меня насел этот Широков, а он настоящий бандит.

– Наверное, бывший мент, – равнодушно заметила Шура.

Ей очень хотелось чаю, и она не стала никого ждать – придвинула к себе кувшинчик со сливками и тарелку с яблочным паем.

– Ладно, мы здесь все закончили! – Старший лейтенант обернулся к Майе: – Отдавайте мой телефон, я поехал.

Она вернула мобильник и робко напомнила:

– Вы же чаю хотели?

– Хотели да расхотели, – буркнул Стас. – Вам я тоже не советую тут засиживаться, мало ли что! Берите свою девчонку и дуйте восвояси.

Когда Половцев уже уходил, Сильвестр его окликнул:

– На два слова, старший лейтенант.

Они отошли в сторону, Бессонов сказал свои два слова, в ответ на которые Стас прочувствованно выдохнул:

– Как вы мне надоели со своей помощницей!

Хлопнул дверью и вышел. Вслед за ним вышли его люди.

В зале появились Леонид Николаевич с Германом, держа под руки слегка обалдевшую Тоню. Шура стоя дохлебывала чай, притопывая ногой для скорости. Увидев подругу, бросилась к ней и прижала к могучей груди.

– Кстати, – обернулся Сильвестр к Калинниковой, – вот эта ваша подручная…

Он глазами указал на «медсестру», которая после схватки с разъяренным Леонидом Николаевичем выглядела сильно потрепанной.

– Вера, – устало подсказала директор.

– Эта ваша Вера вполне может знать больше, чем кажется на первый взгляд.

– Что вы тут несете? – вскинулась «медсестра». Калинникова остановила ее одним коротким окриком.

– Очень странный обыск она устроила в квартире коллекционера. Подумайте сами – человек ищет ожерелье и даже не удосуживается проверить самые простые тайники. В комод с Тониным бельем она даже не заглядывала. И в холодильник, заметьте, тоже. Хотя в морозильнике лежали завернутые в фольгу брикеты прессованного шпината и мешки замороженных ягод. Это был не обыск, а театральное представление, – закончил Сильвестр. – Думаю, Вера отлично знала, что никакого ожерелья в квартире нет. Кстати, вы заметили, что она очень красивая девушка? Леонид Николаевич сразу заметил…

Взорвав свою «бомбу», Бессонов направился к выходу, вся команда потянулась за ним.

– Теперь мы в машину точно не влезем! – сказала счастливая Шура, активно опекавшая вновь обретенную подругу.

Тоня выглядела вялой и призналась, что почти все время спала. Вероятно, вместе с водой ей давали снотворное. Ни о каком ожерелье она раньше не слышала, а известие о двойной жизни Фофанова приняла стоически.

– Поезжайте домой, – решил Сильвестр, – но не расходитесь. Напоите Тоню черным кофе, мне нужна ее ясная голова. Дождитесь Костю Чихачева. Надеюсь, он приедет с новостями. Я завершаю дело. Остался один маленький штрих. Хочу покончить со всеми тайнами именно сегодня. Шура, подойдите на секунду ко мне, я должен попросить вас об одолжении.

Оттащив Шуру в сторону, Сильвестр пару минут что‑то энергично ей объяснял, после чего отпустил королевским взмахом руки:

– Можете ехать. Мы с Майей подтянемся, как только закончим одно маленькое дельце.

– Маленькое дельце? – переспросила та, когда джип уже выехал со стоянки и влился в поток уличного движения. – Что за маленькое дельце?

– Я отправляюсь грабить квартиру, – невозмутимо заявил Сильвестр. – Ты можешь остаться в стороне. Я справлюсь и без твоей помощи.

Глава 14

Прошло несколько часов, и Сильвестр с Майей вновь появились на пороге квартиры Леонида Николаевича Изотова. Им открыла заметно посвежевшая Тоня, за спиной которой маячил взволнованный Герман.

– Как хорошо, что вы приехали, – сказала Тоня, понизив голос. – Костя вас очень ждал.

– А почему «ждал»? – удивился Сильвестр. – Ждал, ждал и не дождался?

– Нет, тут другое. – Она почесала нос и призналась: – Шура завела его в дядин кабинет и уже битый час выясняет с ним отношения.

– Разве у них есть отношения? – спросила Майя.

– Не знаю, удобно ли об этом говорить, – кашлянула Тоня, – но я сама слышала, как Шура за дверью сказала Косте, что у нее к нему чувство. Это ужасно!

– Почему ужасно?

– Потому что он ухаживает за мной. Теперь я чувствую себя примерно как та царевна, в которую влюбились все семь богатырей скопом, оставив с носом всех окрестных невест.

Они прошли в гостиную. При их появлении Леонид Николаевич поспешно затушил в пепельнице сигарету и замахал обеими руками, разгоняя дым.

– Сейчас окошко откроем… – начал было Герман.

– Не надо! – осадил его Сильвестр. – Не люблю, когда под люстрой кружат насекомые. А вы давно протирали пол? Мне кажется, здесь немного пыльно.

За дверью кабинета слышалась какая‑то возня и басистые всхлипы.

– Вам ясно? – спросила Тоня трагическим шепотом. – Она плачет.

– Может быть, это Костя плачет, – проворчал Леонид Николаевич. – Надо же, попал парень. Если Шура что‑то задумала, ее, как бронепоезд, с пути не свернуть. С детства такой была. Помню, у моей соседки пряники воровала.

– Что ж, – сказал Сильвестр, – я готов вмешаться. А то мы будем ждать развязки до морковкиного заговения. Костя должен поделиться снами кое‑какой информацией, придется его вытаскивать.

Он подошел к двери в кабинет и громко постучал.

– Эй, Костя! Шура! Это Сильвестр. Извините, но вы оба мне нужны. Срочно!

В кабинете что‑то упало, послышались тяжелые шаги, дверь распахнулась и на пороге возникла Шура. Ее знаменитая челка стояла дыбом, и взгляду всех присутствующих наконец открылись ее глаза – большие оленьи глаза с длинными ресницами.

– Шура, да вы красавица! – воскликнул потрясенный Герман.

– Спасибо, – мрачно поблагодарила Шура, вытерев нос указательным пальцем. – Я там Костю немного того… напугала. Так вы можете его забрать.

– Он хотя бы жив? – спросил Леонид Николаевич. – Помню, когда ты была маленькой…

– Я никогда не была маленькой, – с надрывом ответила Шура. – Я с самого рождения была большой и толстой.

– Что ж, если не удается хоть как‑то уменьшиться, – раздался из‑за ее спины голос Кости Чихачева, – нужно хотя бы изменить нрав на более мирный!

Судя по виду, он подвергся физическому нападению и вышел злой, красный и ужасно растрепанный.

– Так, – провозгласил Сильвестр и несколько раз хлопнул в ладоши, словно собирал малышню к обеду, – призываю всех меня выслушать. Тоня, я могу считать вас хозяйкой дома и быть уверенным, что нахожусь на вашей территории?