«Б» – значит безнаказанность - Сью Графтон

Справа от меня находилась приемная с простыми пластиковыми стульями и низкими столиками из клееной фанеры. На столиках были аккуратно разложены журналы, однако подписывались на них, видимо, очень давно. Среди прочих я заметила номер "Лайф" с фотографией Дженис Рул на обложке. Кабинет доктора Пикетта отделялся от приемной простой перегородкой. В открытую дверь я увидела старомодное черное кресло и белую фарфоровую плевательницу. Круглый столик на ножке, очевидно, вращающийся. На столике на куске белой бумаги, напоминавшей сервировочную салфетку, набор зубоврачебных инструментов, точно позаимствованных в музее стоматологии. Все-таки хорошо, что я пришла не затем, чтобы удалять зубной камень.

Слева вдоль стены стояло несколько допотопных деревянных ящичков для бумаг. Без присмотра. Я почувствовала, что во мне просыпается мелкий бес. Как примерная девочка, я еще раз позвонила. Музыка не смолкала. Я знала эту песню – ее слова всегда разбивали мне сердце.

На каждом ящичке имелась маленькая медная рамочка, а в рамочки были вставлены белые бумажные карточки с выведенными от руки буквами алфавита. На первом значилось "А – С", на следующем – "D – F". Дело в том, что старые ящики не закрываются. Бывает, конечно... но эти не закрывались. Мне уже наскучило слушать музыку... к тому же я могла ошибаться – зачем же попусту тратить чужое и свое время? Останавливало меня лишь то соображение, что в судах крайне щепетильно относятся к так называемой чистоте улик. Ты не имеешь права нечестными путями добывать информацию, которую в дальнейшем рассчитываешь представить в качестве вещественного доказательства от обвиняющей стороны. Это дело полиции – добывать улики, складывать их в пакетики, нумеровать и тщательно следить, кто имеет к ним доступ и где они хранятся. Это называется "цепь улик". Я об этом читала – знаю.

Я крикнула: "Йо-хо!" – и снова стала ждать, размышляя, является ли восклицание "йо-хо" таким же универсальным для большинства языков, как слова "мама" и "папа".

24

Появилась миссис Пикетт. По крайней мере я решила, что это именно она: дородная, с большим круглым лицом и вздернутым, как у мопса, носом, на котором сидели стеклышки очков без оправы. Она была в платье из темно-синего джерси с рисунком в виде белых стрел, которые разлетались во все стороны; волосы, стянутые резинкой в пучок на макушке, походили на маленький фонтанчик. Завидев меня, она смущенно одернула белый фартук.

– Мне показалось, я слышала, что кто-то пришел. Простите, не знаю вашего имени, – сказала она вкрадчивым, с легким южным акцентом голосом.

У меня была секунда, чтобы решить, стоит ли говорить правду. Протянув ей руку и представившись, добавила:

– Я частный детектив.

– В самом деле? – удивилась она. – Что же я могу для вас сделать?

– Да пока и сама толком не знаю, – сказала я. – Вы миссис Пикетт?

– Да, это так. Надеюсь, Джон ничего не натворил? – У нее были изысканные оперные интонации, придававшие некий драматизм ее словам.

Я покачала головой:

– Меня интересуют обстоятельства смерти одной женщины, которая жила в этом районе...

– Бьюсь об заклад, вы имеете в виду Марти Грайс.

– Совершенно верно.

– Ах, какая ужасная история! – всплеснула она руками. – Не могу вам передать, как я была расстроена, когда узнала об этом. Такая милая женщина, и такая смерть. Хотя чаще всего так и случается.

– Ужасно, – поддакнула я.

– И знаете? Ведь того, кто это сделал, так и не нашли.

– Она была пациенткой доктора Пикетта, я правильно поняла?

– Совершенно верно. И знаете, более милого человека мне встречать не доводилось. Она часто заходила к нам. Мы сидели с ней вот здесь и разговаривали. Если у меня разыгрывался артрит, она всегда подсказывала, куда позвонить, и все такое. Никогда не видела Джона таким расстроенным, как в тот день, когда нас пригласили для опознания останков. Он неделю ходил как убитый.

– Это он делал рентген для медицинской экспертизы?

– Нет, патологоанатом. Джон представил для сравнения рентгеновские снимки, которые у него были. Не то чтобы личность покойной вызывала сомнения. Они сказали, это пустая формальность. Джон сделал снимки месяца за полтора до ее смерти. Знаете, мы и на похоронах присутствовали, и я всю церемонию проревела белугой. Да и Джон тоже. Впрочем, что же это я? Ведь вы, наверное, хотите поговорить с ним? У него сегодня не приемный день, но он скоро будет. Ушел ненадолго по делам. Вы можете подождать его или зайти попозже.

– Думаю, и вы могли бы мне помочь, – сказала я.

– Если смогу, – с сомнением в голосе произнесла она. – Сама-то я не специалист, но помогаю ему всю нашу совместную жизнь. Джон часто говорит, что я могла бы пломбировать зубы не хуже его. Но я не люблю делать обезболивание. Не могу делать уколы. У меня руки становятся как ледышки и покрываются мурашками. – Она демонстративно потерла руки ладонями и поежилась. – Спрашивайте, что вы хотели. Я больше не буду перебивать.

– Насколько мне известно, у доктора Пикетта была пациентка по имени Элейн Болдт. Не могли бы вы проверить по вашим записям, когда она приходила последний раз?

– Кажется, я слышала это имя, однако не могу сказать, что знаю ее лично, не могу. Ручаюсь, она не входит в число наших постоянных пациентов. Я бы запомнила ее, если бы она побывала у нас хотя бы дважды. – Миссис Пикетт наклонилась ко мне и заговорщически прошептала: – Полагаю, вы не можете сказать, какое это имеет отношение к смерти Марти Грайс?

– Вы правы. Могу лишь сказать, что они были приятельницы. Миссис Болдт жила в соседнем доме.

Миссис Пикетт понимающе кивнула, словно давая понять, что намек ей ясен и она никому не скажет. Она подошла к ящичкам и выдвинула верхний. Я стояла у нее за спиной и наблюдала. Она, похоже, ничего не имела против. Ящик был битком набит карточками – ей с трудом удавалось ухватить их пальцами. Она принялась зачитывать имена:

– Посмотрим. Бассидж, Берлин, Бьюли, Бевис... это кто такой? Поставили по ошибке. – Она вытащила две карточки и продолжала: – Берч, Блэк-мар, Блаунт. Боулс. Не то?

– Нет, нет, Болдт. Б-о-л-д-т. Вы выставляли ей счет где-то полгода назад. Я сама видела напоминание.

– Кажется, вы правы. Теперь я припоминаю, потому что сама и составляла его. Кажется, на Виа-Мадрина. – Она еще раз проверила карточки. – Должно быть, карточка зачем-то понадобилась Джону. Наверное, она у него на столе. Пойдемте посмотрим.

Пройдя по коридорчику, мы оказались в небольшом кабинете, когда-то, очевидно, служившем туалетной комнатой. Стол доктора Пикетта был завален бумагами, при виде которых его жена грозно подбоченилась, словно ей впервые открылось это зрелище.

– Ну, чем не свалка? – раздраженно произнесла она и принялась разбирать первую стопку бумаг.

– Зачем ему могла понадобиться эта карточка? – спросила я.

– Мне на ум приходит только одно: мог прийти запрос. Пациенты иногда переезжают в другой штат.

– Вам помочь?

– Да, будьте добры. Иначе здесь можно провозиться целый день.

Я включилась в работу, начав с ближайшей ко мне стопки, затем еще раз проверила ту, которую уже просмотрела миссис Пикетт, чтобы убедиться, что она ничего не пропустила. Никакой Элейн Болдт.

– Есть еще одно место. – Миссис Пикетт подняла палец и вышла в коридор – я за ней. Мы снова проследовали в прихожую, где она достала из верхнего ящика стола серую металлическую шкатулку. – Если ей отправляли напоминание, карточка должна быть здесь. Только вот неизвестно, когда она приходила.

– Почему же? – сказала я. – Если она только что получила полугодовое напоминание, следовательно, приходила где-то в декабре.

Миссис Пикетт посмотрела на меня с восхищением:

– Точно. Вот поэтому-то детективом работаете вы, а не я. Ладно. Давайте посмотрим, что у нас было в декабре.

Она перебрала карточки, которых оказалось не больше пятнадцати штук. Я подумала о том, как доктору Пикетту удается сводить концы с концами, если он принимает меньше одного пациента в день.

– Должно быть, не самый напряженный был месяц, – заметила я.

– В сущности, он уже почти на пенсии, – проронила миссис Пикетт, не прекращая своих изысканий. – Но продолжает принимать местных жителей, большей частью пожилых. Старается работать как можно меньше. У него варикозное расширение вен – еще хуже, чем у меня, – его врач говорит, что ему не стоит весь день проводить на ногах. Мы часто ходим на прогулку – это улучшает кровообращение. Вот она. – Миссис Пикетт победно посмотрела на меня и протянула регистрационную карточку. Невзирая на свой предпенсионный возраст, они аккуратно вели отчетность. Я взглянула на карточку. На ней значилось имя Элейн Болдт, ее адрес и дата визита – 28 декабря. Неужели я на верном пути? Я решила зайти с другой стороны и спросила:

– Должно быть, первой к вам обратилась Марта Грайс? Видно, это она порекомендовала ваше заведение Элейн Болдт?