Ставка слишком высока (СИ) - Хвойная Алина

— Держи, напиши мне или позвони, если понадоблюсь, — произносит он для всех.

— Хорошо, — киваю головой, зная, что теперь точно не обращусь к нему за помощью, видя, что у него счастливая семья и беременная красавица-жена. Его в мои проблемы точно втягивать не нужно.

— Чуть не забыл! — восклицает Данила. — Я же забрал все твои картины из академии. Правда, они в Питере остались у друга на даче, но с ними всё порядке. Друг надёжный.

Я не верю свои ушам. Я уже давно распрощалась со всеми своими старыми работами, думала, что они утеряны навсегда, а оказывается, как минимум часть из них Головин забрал.

— Даня, я… — я буквально захлёбываюсь в эмоциях благодарности, не в силах подобрать нужных слов. — Я не знаю, как тебя благодарить, не знаю, что сказать. И, честно говоря, не знаю, когда у меня получится их забрать.

— Не переживай, моему другу на даче они нисколько не мешают.

— Спасибо, Даня, спасибо тебе огромное! Как я могу тебе отплатить?

Он вдруг виновато улыбается и переглядывается с женой.

— Подари мне свою картину, — просит Головин.

— Это меньшее, что я могу для тебя сделать. Какую? Наверное, ту с выставки, которую устраивал профессор Калька.

— Нет, — качает он головой и бросает ещё один взгляд на Нину. — Тот, как будто недорисованный морской пейзаж.

— О мой бог! — восклицает Головина, смотря то на мужа, то на меня. — Так это ты его нарисовала! Обманщик! А мне сказал, что всё легально, а ты, оказывается, её без спросу взял! Алиса, твоя картина уже как год висит у нас в гостиной и радует глаза. Потрясающая работа!

Я растерянно смотрю на неё и расплываюсь в глупой улыбке, испытывая эйфорию от того, что моя работа уже успела принести пользу и продолжает её приносить.

— Считай, что она твоя уже как два года, — говорю Дане, а он благодарно кивает, и я правда не понимаю за что, потому что говорить «спасибо» здесь должна только я ему.

— Не пропадай, — бросает Головин напоследок, и они с женой уходят.

Алиса (36)

После встречи с Данилой, мне становится так хорошо на душе. Видя его беременную жену, их взаимоотношения, их взгляды и их любовь, я по-настоящему радуюсь за друга. И в который раз понимаю, что поступила правильно, не ввязывая его в свои дела, не посвящая в свои проблемы.

Мои страхи и паранойя как будто немного отступают и дают вздохнуть свободной грудью. У меня даже слезятся глаза от избытка чувств. Это ведь ещё и первое знакомое лицо за два года — человек, который знает прошлую меня и которого сама я очень рада видеть.

Смаргиваю слёзы, но продолжаю улыбаться.

— Значит, Данила — твой друг? — спрашивает Артём, выруливая на трассу.

— В своё время он мне очень помог, хотя мы были знакомы всего ничего, и он ничего не был мне должен, — честно отвечаю я.

— И вас больше ничего не связывает?..

— Что? — переспрашиваю я, а когда до меня доходит контекст, начинаю смеяться. — Нет, с Даней мы просто друзья и ничего больше.

— А что он имел в виду под «бездной»?

— В Санкт-Петербурге есть район, который считается самым неблагополучным, — грустнея, объясняю я. — В каком-то смысле это российские трущобы. Даня там родился и вырос.

— Ты тоже там жила?

— Нет, — качаю головой. — Я и понятия не имела о существовании такого ужасного места, пока не познакомилась с Даней.

Некоторое время мы едем в тишине. Я вспоминанию наш с Головиным день знакомства, который закончился так, как я себе даже представить не могла. Наверное, именно тот день и стал отправной точкой, тогда всё и началось. Одно слово, один случайно подслушанный разговор, и моя жизнь перевернулась с ног на голову. Возможно, если бы мы с ним не познакомились, я бы ещё очень долго пребывала в неведении.

— А почему так получилось, что твои работы остались в академии? — вытаскивает меня Артём из мыслей. — Почему ты их не забрала?

— Честно говоря, я об этом даже не подумала. Просто больше не появилась в вузе.

— Из-за смерти отца? — озвучивает мою ложь мужчина.

— Можно сказать и так, — не разубеждаю его я.

— Если хочешь, мы можем забрать твои картины, — неожиданно предлагает Артём. — Или я могу попросить знакомого их забрать, и он пришлёт их нам.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Спасибо за предложение, но пусть пока побудут там. Заберу их, когда у меня появится более постоянная жилплощадь.

Скворцов не настаивает.

Обращаю внимание на небо за окном. Утром была солнечная погода, а сейчас сгущаются тучи. Тёма закрыл вверх кабриолета, когда мы ещё только выезжали из дома. Видимо, он смотрел прогноз погоды и правильно сделал. Начинает моросить легкий дождь, но через пару минут он превращается в настоящий ливень, совершенно скрывая солнце.

— У Дениса всё в порядке? — спрашиваю у Артёма. — Ты сказал, что раз он звонит, значит, что-то экстраординарное.

Молодой человек слегка морщится.

— Всё в порядке, но нам придётся вернуться в Москву раньше. Возникли некоторые сложности, решение которых требует моего присутствия.

— Насколько раньше?

— Сегодня вечером или самое позднее завтра рано утром.

Такого срока я не ожидала, и моё хорошее настроение мгновенно улетучивается. В Сочи хорошо, и я думала, что мы задержимся здесь ещё хотя бы на пару дней. Артём ведь сам устроил себе отпуск и предложил мне составить ему компанию. Хотя из соображений безопасности мне, наверное, и правда лучше вернуться в Москву, а с Тёмой постараться контактировать как можно меньше.

Но ведь это будет уже в Москве, а в Сочи я уже успела нарушить всевозможные правила…

— Хорошо, — говорю я, и мой тон сам приобретает разочарованный оттенок. — Мы со всем справились, получили необходимое разрешение и даже успели немного отдохнуть в компании твоих друзей, теперь можно со спокойной совестью лететь в Москву.

— Верно, — бесцветно соглашается он.

* * *

Когда мы заходим в коттедж, Артём получает сообщение от своей секретарши, в котором говорится, что самолёт к вылету будет готов только завтра утром, о чем мне и сообщает мужчина, а затем его опять начинают одолевать рабочие звонки, и он располагается с компьютером в гостиной.

Недолго думая, я решаю искупаться напоследок в бассейне, о чём мечтаю со дня нашего приезда. Никакой дождь не станет для меня помехой. Мысли о том, что завтра наш небольшой отпуск закончится развязывают мне руки.

Не спрашивая у Артём, достаю из его хранилища бутылочку белого вина, нарезаю сыр, который мужчина тоже заказал утром, беру, на всякий случай, два бокала, располагаюсь у бассейна и в дополнение негромко включаю музыку из колонки, расположенной на улице, но под навесом.

Дождь ещё идёт, но он уже не слишком сильный.

Пусть Артём там себе работает, а я с работы точно отпросилась и считаю, что со всеми своими переживаниями заслужила отдых. Хочется расслабиться и ощутить хоть чуточку того счастья, которым сегодня лучезарно светились Головины.

Дождь прекращается, облака постепенно исчезают, открывая уже синее темнеющее небо. Половина бутылки вина выпита, я пьяна, но ровно настолько, насколько нужно. Расслабленно плаваю от бортика до бортика бассейна, чтобы не замерзнуть.

Представляю, что у меня всё и правда хорошо, что мне не нужно ни от кого скрываться, что мне не нужно ничего решать и ни о чем думать, что у меня есть человек, который меня любит и оберегает и которого люблю я, что у меня всё хорошо и что я по-настоящему счастлива.

Такая приторно сладкая тягучая ложь, в которой так и хочется раствориться.

Тёма очень много теряет, не составляя мне компанию, и лишь я успеваю об этом подумать, как слышу его шаги, и оборачиваюсь. Он всё ещё в том же костюме, в котором был днём, только уже без пиджака и галстука.

— Как дела? — спрашиваю, замечая уставшее выражение лица Скворцова.

— Лучше не спрашивай, — вымученно отвечает он. — Не замерзла?

— Нет, — улыбаюсь я и киваю головой в сторону открытой бутылки вина. — Я решила, что ты не будешь против, если я немного затрону твои запасы.