Город у моря - Владимир Беляев

– Отчего вы так нетерпимы к людям, Василь? Такой злюка – ужас!

– А если эти люди не той дорогой идут, так что же – хвалить их должно? Как же мы будем мир перестраивать с такими людьми? – уже сердился я.

– Кто вас просит мир перестраивать? Пусть остается таким, как есть!

– Кто просит?.. Вы, может, довольны старым миром? Может, вам царь нравится или батька Махно?

Я думал, что Анжелика либо увильнет от прямого ответа, либо станет отнекиваться. Но она сказала на редкость спокойно:

– Мой папа и при царе хорошо жил. Гриевз очень уважал папу. Сам говорил, что такого главного инженера поискать надо!

– А как рабочие жили?

– Не интересовалась… И вообще все это скучно… Посмотрите лучше, как быстро месяц поднялся!

Нежный свет месяца дробился на гладкой воде и пересекал ее от волнореза почти до самой косы, где уже замигал маяк. Вода в бухте под лучами месяца серебрилась и чуть дрожала.

– Такую освещенную месяцем полоску называют «дорожкой к счастью», – сказала Анжелика. – Года два назад я поверила было в эту легенду, взяла лодку и поехала по этой дорожке в открытое море. До косы добралась, а тут как сорвался норд-ост, море пришло в волнение, одной назад было никак не добраться! Я вытащила лодку на отмель, перевернула ее, водорослей подстелила и так, под лодкой, одна переночевала. То-то страху натерпелась!

– Ну как не стыдно: страх от ветра! Нашли чего бояться! – И, сказав это, я невольно провел рукой по лбу.

Лика уловила мое движение и быстро сказала:

– Да, я все хотела спросить, что это за шрам у вас на лбу?

– А-а, так, пустяки!

– Расскажите.

– Царапина от гранатного осколка.

– От гранатного. А кто это вас?

Пришлось рассказать, как довелось мне, ночуя в совхозе на берегу Днестра, под стогом обмолоченной соломы, встретить банду, идущую из Румынии.

– Ах, как все это страшно и увлекательно! – сказала Лика. – Только политики я не люблю. – И она скривила губы. – Это скучно. А вот то, что вы сейчас рассказали, очень интересно.

– А без политики мир не перестроишь.

– Опять вы за свое, Василь! Такой несносный… Давайте поедем домой, а то переругаемся окончательно.

Только когда мы подчалили к мостикам, я почувствовал, что устал. Ладони болели от весел. У самой калитки дома я хотел было скоренько попрощаться и уйти, но Анжелика, пряча руки за спину, сказала:

– И не думайте даже… Сегодня вы должны целый вечер провести со мною. Идемте к нам. Я вас познакомлю с папой.

Отец Анжелики сидел в большой столовой за обеденным столом и раскладывал перед собой карты. Он был так увлечен, что даже не обернулся в нашу сторону.

– Папочка! А у нас гость! – крикнула Анжелика и тронула его за плечо.

Отец ее обернулся. Он швырнул на стол колоду карт и поднялся нам навстречу. Высокий, костистый, он едва не достигал макушкой тяжелой люстры. Меня сразу поразили густые-прегустые, сросшиеся на переносице мохнатые брови Андрыхевича и его ястребиный нос, опущенный крючком вниз.

– С кем имею честь? – сказал он, подавая мне морщинистую руку.

– Василий Манджура, – представился я.

– Это наш новый сосед, папочка. Я тебе говорила, что у Агнии Трофимовны поселились новые квартиранты. Это один из них. Прошу любить и жаловать. Заядлый спорщик!

– Приятно встречать молодых людей, обуреваемых жаждой спора. Своей культурой Древняя Греция обязана высокоразвитому искусству споров. В них рождались многие живые и поныне истины. – И, предлагая мне: – Садитесь, Василий… – инженер показал на стул.

– Миронович! – подсказал я, усаживаясь. И сразу же придвинулся поближе к массивному столу.

– А знаешь, что у нас на ужин сегодня, дочка? Раки! Представь себе, целое ведро раков мне Кузьма привез из Алексеевки! Я уже Дашу за пивом послал.

– Папа – страстный ракоед, – пояснила Лика. – Он часто договаривается с проводниками поездов, и те ему из-под самого Екатеринослава раков привозят.

Инженер посмотрел на меня очень пристально и сказал:

– Ты развлекай гостя, Лика, а я пойду варить этих зверей, – и ушел на кухню.

– Сейчас папа будем священнодействовать! Он их как-то особенно варит: с тмином, с лавровым листом, с петрушкой. Для него варка раков – особое удовольствие. Даже когда мама дома, и то он ей не доверяет этот процесс. Мама еще гостит у дяди в Гуляй-Поле. Как уехала на пасху, так и не возвращалась… Хотите, я вам покажу мое гнездышко? – тараторила Лика.

Назвался груздем – полезай в кузов. Зашел в этот дом – надо подчиняться желаниям хозяйки.

Мы вошли с Ликой в маленькую комнатку с окнами, выходящими в сад. Комнатка сплошь завешена персидскими коврами. На одном из ковров повешена иконка богоматери, и перед ней, свисая на медном угольничке, теплится лампадка граненого красного стекла. «Ого, религиозная к тому же!» – подумал я.

Анжелика повернула выключатель и зажгла верхний свет. В комнате стало очень светло. Полосы света, вырвавшись из двух окон в сад, выхватили из темноты кусок клумбы и посыпанную песочком дорожку, окаймленную битой черепицей.

– И здесь вы беседуете с вашими феями? – спросил я, усмехаясь.

– Да. Здесь я поверяю свои душевные тайны моей доброй серой принцессе, изучаю гороскопы великих людей… Кстати, Василь, в каком вы месяце родились?

Не подозревая подвоха, я сказал спокойно:

– В апреле. А что?

– А, в апреле? Под знаком Барана?

– Какого барана?.. – протянул я, не скрывая досады.

– Нечего обижаться! Баран – знак нахождения Солнца. Садитесь вот сюда и слушайте. Я прочту сейчас вам все, что касается вашей личности.

Она пошелестела страницами книги и, отбрасывая рукой длинные каштановые волосы, прочла:

– «Знак Барана дает всяческие способности: легкость учения, неустанную жажду действия и смелость, граничащую часто с безумием. Тип этот всегда готов сражаться не на жизнь, а на смерть за дело, которому себя посвятил, даже в загробном мире и на службе у Вельзевула. Жаль только, что вследствие огромной импульсивности он поддается часто вещам, которым бы не следовало себя посвящать с такой энергией. Эта повышенная импульсивность и недостаток обдумывания делают его временами опрометчивым и толкают к бессмысленным действиям. Человек, рожденный в момент нахождения Солнца под знаком Барана, может проявлять наклонности к мученичеству, превращаясь в Баранчика Жертвенного…» Ну? – сказала Анжелика, переводя дыхание. – И это вы! Потрясающе, правда? Как на ладони показала вам самого себя. Ну, что вы скажете по этому поводу, а, Василь?

– Это все старорежимные суеверия…

– Ну почему суеверия, Василь? Как вам не стыдно! Послушайте, что дальше написано: «Баран дает наклонности к технике и промышленности. Он рождает людей для профессий, связанных с огнем и железом, развивает в людях организационные таланты и умение руководить своими близкими…» Скажите, разве это не про вас сказано и не про ваши идеалы?

– Под эти шаблонные пророчества можно всех людей подогнать, и будет правильно… И при чем здесь загробный мир?

– Да, но ведь не все люди родились в апреле. А еще смотрите, что здесь сказано: «Друзей следует искать среди лиц, рожденных между 24 июля 24 августа, под знаком Льва». А вы знаете, что я родилась 25 июля? Значит, самим провидением мы уготованы один для другого.

«А может, это она так хитро и тонко улещает меня на женитьбу? – подумал я с опаской. – Только этого еще не хватало! Связаться с такой мамзелью, с ее коврами и феями! Бр-р-р! Пропал тогда человек! – Меня даже передернуло при этой шальной мысли. – Отколоситься не успеешь, а уж завянешь навсегда!»

Почему вы молчите, а, Василь? Да не глядите на меня так ужасно, я могу в обморок упасть.

– Это все чепуха!.. Суеверия… бред, – проговорил я уверенно. – Люди, у которых ничего больше в этой жизни не остается, выдумывают себе какой-то другой мир.

– Почему же бред? Ох, нетерпимый вы! К моему папе приходят инженеры на спиритические сеансы. Они крутят в темноте такой маленький столик и вызывают духов. Им уже явился дух Наполеона, и даже Навуходоносор с ними разговаривал!

– Знаем мы эти фокусы! – сказал я и от души рассмеялся. – У нас в Подолии, поблизости от моего города, однажды «калиновское» чудо стряслось. Теткам померещилось, что из ран жестяного изображения Христа на придорожном столбе кровь течет. Отсталые, темные люди, как на ярмарку, повалили к тому кресту. И что вы думаете? Приехала комиссия, проверила и выяснила, что все это попы нарочно подстроили, чтобы народ мутить, против Советской власти его настраивать и деньгу при этом зашибать!

– Экий вы Фома неверующий! – сказала она с раздражением. – Я не знаю ничего о вашем чуде, а вот голос Навуходоносора у нас все явственно слышали.

– Скажите, он случайно не передавал вам привета от дочки Рогаль-Пионтковской из Лондона? Как там, чарльстон в моде? – съязвил я.

В эту минуту на пороге «гнездышка» вырос Андрыхевич.