Алый флаг Аквилонии. Железные люди - Александр Борисович Михайловский

просто восточным, дующим вдоль побережья. Вдали бугрились вершинами предгорья Альп, а прямо по курсу лежала полоска пляжа, на которой при осмотре в бинокль быстро нашлась нетронутая никакими разбойниками стоянка еще одного клана Детей Тюленя. Первыми обнаружились дымки нескольких костров, потом удалось разглядеть шалаши-типи и припаркованные у берега в небольшой бухте типичные для полуафриканцев кожаные пироги.

- Ну что же, - сказал Сергей-младший, - отсюда и начнем. Синьор Дамиано, постарайтесь подойти к берегу таким образом, чтобы по завершении обменных операций мы могли без лишних хлопот сняться с якоря и, продвинувшись еще на некоторое расстояние к западу, разбить береговой лагерь в отдалении от этой стоянки.

При приближении кораблей возбужденные Дети Тюленя, размахивая руками, выбежали к самому берегу, а некоторые даже прыгнули в лодки и погребли навстречу нежданным гостям. «Медузу» и ее эскорт полуафриканцы встречали точно так же, как много веков спустя полинезийцы поначалу приветствовали Кука, Магеллана и других европейских путешественников. Разница заключалась лишь в том, что Сергей-младший не собирался совершать ничего такого, из-за чего потом могла бы вспыхнуть кровавая вражда. Честность - лучшая политика, особенно если намечается взаимовыгодный обмен.

От идеи выставить на обмен колюще-режущий инвентарь берберских пиратов отказались почти сразу. Вся эта стальная утварь годилась только для убийства себе подобных, а провоцировать на такое Детей Тюленя было крайне нежелательно. Был уже один клан, который под дурным влиянием пошел по кривой дорожке. Вместо берберского на обмен решили выставить британский трофейный хабар: солдатские ножи, лопато-мотыги и топоры. Этими предметами тоже можно кого-нибудь укокошить (особенно топором), но они хотя бы не предназначены для этого напрямую. Цену Сергей-младший решил назначить стандартную: две ненужных клану женщины за нож, три - за лопато-мотыгу, и пятеро - за топор, как за самый большой и ценный предмет.

На берег он отправился в компании Антона Уткина, который вел записи о совершаемых сделках, Бьёрг в качестве переводчика, отделения морских пехотинцев при полной экипировке и в устрашающем гриме, а также шестерых здоровенных загребных, выделенных в эскорт Арно де Ланжевеном. С одной стороны, эти шестеро были чистейшей воды декорацией для представительного вида, с другой, именно они сидели в шлюпке на веслах, с третьей же, если такой гребец отоварит кого-нибудь кулаком по кумполу, то инвалидность жертве обеспечена, если не летальный исход. Впрочем, совсем безоружными гребцы не были, ибо ради такого случая им выдали берберские абордажные сабли, которые те, гордые оказанным доверием, повесили себе на пояса.

И вот шлюпка ткнулась носом в песок прибрежного пляжа, после чего Бьёрг объявила вышедшему вперед вождю цель столь неожиданного визита, а Антон Уткин продемонстрировал товары, приготовленные для обмена на ненужных женщин. Возражений от вождя клана не последовало, ибо уже даже сюда успели дойти слухи о чужаках, выменивающих в кланах ненужных женщин на нужные и ценные вещи. Рождаемость - что в кроманьонских, что в полуафриканских кланах - была высокая, смертность мужчин на охоте значительной, а добыча позво-

ляла существовать на грани выживания, так что, избавившись от лишних ртов, вождь Отэл планировал существенно поправить благосостояние активного ядра своего клана. В первую очередь он хотел сбыть с рук вдов, которые пришли из других кланов и не считались до конца своими, лишних девочек, а также взрослых девушек, три года считавшихся невестами, но так и не сумевших найти себе пару в соседних кланах.

Спор разгорелся только о том, детей какого возраста считать неотъемлемой частью матери, ибо Отэл хотел всех мальчиков оставить в своем клане, а девочек менять по той же ставке, что и взрослых женщин. В итоге договорились, что вместе с матерью меняют детей, доросших ей до пояса и ниже. Мальчики большего роста остаются в клане, а девочки выше груди средней женщины считаются уже взрослыми. При этом в клане было несколько девочек, еще не достигших взрослого статуса, от которых вождь тоже хотел избавиться. Таких договорились считать за половину взрослой женщины.

В результате Антон Уткин, расставшись с одним ножом (лично вождю), двумя лопато-мотыгами и одним топором, пополнил ряды будущих гражданок Аквилонии шестью вдовами в возрасте от двадцати до тридцати лет, тремя девушками-перестарками лет восемнадцати, восемью девочками от семи до тринадцати лет, четырьмя маленькими мальчиками и пятью такими же девочками. Как только обмен был завершен, то к переговорщикам подошла вторая шлюпка и приняла на борт выкупленных полуафриканок. После этого обе шлюпки отчалили от берега и направились к «Медузе». Санитарную обработку решили проводить уже на ночной стоянке, которую планировалось организовать несколькими милями западнее стоянки Детей Тюленя.

К месту, подходящему, чтобы разбить временный лагерь, корабли подошли, когда солнце уже почти склонилось к горизонту. Дальше все было как обычно в таких случаях: приготовление ужина, преображение новообращенных и их первая трапеза в аквилонском обществе. Так сытно эти женщины и девочки еще не ели никогда в своей жизни...

17 июня 3-го года Миссии. Понедельник. Полдень. Лионский залив, 17 километров к югу от Марселя, фрегат «Медуза».

Шестнадцатого июня отряд кораблей под командованием контр-адмирала Толбузина и младшего профессора посетил еще три стоянки Детей Тюленя, наменяв в общей сложности до полусотни человек, после чего, около пяти часов вечера, «Медуза» и драккары встали на якорную стоянку. Произошло это в уютной глубоководной бухте, глубоко вдающейся в сушу - это недалеко от того места, где в цивилизованные времена располагался город и порт Тулон. В этот день еще имелась возможность продвинуться дальше на запад и посетить одну, а может быть, две стоянки Детей Тюленя, но Сергей-младший решил, что пришло время устроить охоту и побаловать людей свежим мясом вместо надоевшей всем рыбы. К тому же последняя посещенная стоянка располагалась на западном берегу полуострова Паркероль, и от нее до Тулонской бухты было не менее пятнадцати километ ров - достаточное расстояние для того, чтобы чужие глаза не могли увидеть таинство преображения.

Это место было настолько удобным, что оттуда даже жалко было уходить, но рано утром семнадцатого числа «Медуза» и драккары подняли якоря и двинулись дальше на запад. Впереди был Марсель...

Посетив еще одну стоянку, что на пятнадцать километров западнее Тулона, отряд кораблей контр-Адмирала Толбузина двинулся дальше вдоль побережья, и к полудню достиг траверза Марселя, где в небольшом заливчике, обнаружили еще одно стойбище Детей Тюленя. И вот, как раз, когда «Медуза» и драккары уже были готовы встать на якорь и выслать переговорщиков, случилось нечто, аквилонцами еще ни разу не виданное. Где-то в высоте, почти над самым берегом, а