Кольцо (Звонок) - Кодзи Судзуки

Непонятно, чем обернется для них то, что всю среду пришлось просидеть на острове. Услышав по телефону, что расследование запаздывает, он вышел из себя, и только теперь смог объективно оценить ситуацию и понять, что, как ни крути, а Ёсино поработал на славу, за что бесконечная ему благодарность. Займись Асакава поисками самостоятельно, он мог бы и не заметить, что спутал ориентиры и давно идет в ложном направлении.

Так что, все вышло как нельзя лучше, и тайфун здесь им только подыграл…

Да и что толку думать иначе? Асакава мысленно готовился к смерти, чтобы в последний миг не насиловать себя пустыми раскаяниями: мол, что-то не так сделал, а где-то не так поступил.

Последняя надежда была на три листа бумаги, которые он сейчас держал в руках. Оказалось, что до строительства турбазы «Пасифик Ленд», здесь находилось заведение довольно редкого назначения. Впрочем, теперь редкого, а в то время очень даже распространенного. Это было «лечебно-профилактическое учреждение туберкулезного профиля», проще говоря, санаторий.

Туберкулез… Сейчас опасность этого заболевания практически устранена, но в довоенной беллетристике он выступает чуть ли не атрибутом времени. Если поводом для создания «Волшебной горы» Томаса Манна стала туберкулезная палочка, то она же подвинула Мотодзиро Кадзии на создание его декадентской лирики. Однако, с открытием стрептомицина в 1944 году, затем гидразидов в 1950-ом, туберкулез утратил свой литературно-романтический налет, и был помещен в разряд обычных инфекционных заболеваний, где ему и место. Если в первые десятилетия века число его жертв составляло порядка двухсот тысяч человек ежегодно, то в послевоенные годы этот показатель резко снижается, что впрочем не означает, что туберкулезная палочка исчезла навсегда. И в наше время каждый год от нее умирает не меньше пяти тысяч человек.

Итак, в те времена, когда туберкулез свирепствовал на планете, единственным средством его лечения считался чистый воздух и полный покой. Следовательно, все туберкулезные лечебницы располагались в горных районах, а с постепенным снижением заболеваемости, утрачивали свое назначение и вынуждены были менять профиль. Короче говоря, чтобы держаться на плаву, им приходилось пополнять свой штат терапевтами, хирургами и специалистами по кишечно-желудочным заболеваниям. В 1960 году время перемен настало и для санатория в Минами-Хаконэ. Но тут они столкнулись с одной непреодолимой трудностью, а именно — плохо развитой транспортной инфраструктурой тех мест. Раньше это не было проблемой: попав в санаторий, больной-туберкулезник не скоро выпишется оттуда. Но для больницы общего профиля этот фактор оказался решающим, и в 1972 году санаторий Минами-Хаконэ прекратил свое существование.

И тут земельный участок решил прибрать к рукам клуб «Тихоокеанские курорты», изначально занимавшийся строительством курортно-туристических комплексов. Уже в 1975 году клуб выкупил всю территорию плоскогорья вместе с остатками бывшего санатория и немедленно приступил к обустройству полей для гольфа, а затем и к строительству дач на продажу, отеля, бассейна, тренажерного клуба, теннисного корта, постепенно расширяя курортную зону. Строительство бревенчатых корпусов было закончено к апрелю 1990-го…

— И как там местечко?

Рюдзи только что был на палубе, но как-то незаметно оказался на соседнем сиденье.

— Что?

— Ну, «Пасифик» этот.

…Ах, да. Рюдзи ведь сам там не был.

— Ночью с горы вид красивый.

Асакава снова почувствовал вялую, почти безжизненную атмосферу того места — оранжевый свет фонарей, мягкий стук теннисного мяча на корте внизу…

Откуда эта безжизненность? Может быть, оттого, что столько людей умерло в санатории, что был там до этого?

При мысли об этом в памяти почему-то всплыл красиво расстилавшийся внизу ночной вид Нумадзу и Мисима.

Асакава убрал первую страницу вниз и разложил на коленях две следующие. На второй странице был наскоро набросан план строений бывшего санатория, а на третьей отпечатана фотография щеголеватого трехэтажного здания, в котором ныне располагались информационный центр и ресторан туркомплекса «Пасифик Ленд Минами-Хаконэ». В ночь своего приезда Асакава как раз здесь припарковал машину, после чего решительно направился в стеклянные двери ресторана. Вторую страницу он изучил со всех углов. Словно все тридцать прошедших лет отпечатались на этом клочке бумаги. Без огибающей гору дуги шоссе вообще трудно представить, что и где располагалось. Асакава по памяти прикидывал расположение зданий турбазы и по рисунку пытался представить, что стояло на месте нынешних бревенчатых корпусов. Конечно, по схеме трудно сделать однозначные выводы, но почему-то при любом раскладе выходило, что на месте коттеджей раньше ничего не было. На пологом склоне росли только вековые деревья.

Асакава вернулся к первой странице. Помимо информации по переходу территории бывшего санатория в руки «Тихоокеанских курортов», был там и еще один немаловажный пункт. Нагао Сиротаро, 57 лет, практикующий врач, заведующий терапевтической детской клиникой г.Атами. С 1962 по 1967 год занимал должность врача санатория Минами-Хаконэ. В то время он только начинал свою врачебную деятельность после окончания учебной практики. Из бывших медицинских работников санатория Минами-Хаконэ в настоящее время живы только двое: сам Сиротаро Нагао и Ёдзо Танака, находящийся на содержании дочери в Нагасаки. Все остальные сотрудники, включая главврача санатория, скончались. Следовательно, в поисках информации касательно санатория в Минами-Хаконэ, кроме как на Нагао, рассчитывать не на кого. Ёдзо Танаке уже за восемьдесят, да и нет уже времени ехать к нему в Нагасаки.

Услышав очередную просьбу Асакавы найти любого, хоть какого-нибудь свидетеля, Ёсино чуть не взорвался, но усилием воли сдержал гнев и выполнил ее, правдами и неправдами найдя фамилию Нагао. Более того, кроме имени и адреса Нагао, прислал он и любопытные данные о его служебной биографии. Непонятно, что его заинтересовало, наверное, просто записал по ходу, на всякий случай. Разумеется, Нагао не сидел днями и ночами в своем санатории безвылазно все пять лет. Пусть ненадолго, всего на две недели, ему все же однажды пришлось сменить белый халат на больничную пижаму и оказаться в изоляторе. Это случилось летом шестьдесят шестого года, посещая изолятор в отдаленной горной области, он был недостаточно внимателен и заразился от пациента вирусом оспы. К счастью, за несколько лет до этого он был привит, так что обошлось без обострений — почти без сыпи, без второго приступа жара, словом, легко отделался. Но чтобы исключить опасность заражения, госпитализация была необходима. Любопытно то, что благодаря этому случаю имя Нагао Сиротаро осталось в медицинской литературе — он был последним человеком в Японии, заболевшим оспой. Неизвестно, достоин ли этот рекорд занесения в книгу Гиннеса, но для Ёсино он оказался весьма интересным, это точно. Оспа… для Асакавы и Рюдзи это слово уже почти ничего не значило.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});