По другую сторону надежды - Фанфикс.ру Friyana

У людей не бывает таких глаз, вдруг с отчетливой ясностью понял Драко. Но она абсолютно точно не лгала. О, Мерлин, во что же я опять влип?..

* * *

Первые двое суток после памятной ссоры Гарри просто хотелось умереть. Для разнообразия — окончательно, чтобы не видеть больше никогда ни Малфоя, ни Снейпа, ни собственного отражения в зеркале.

За что мне все это? — с тоской начал повторять он на третьи сутки, лежа ничком на кровати и уткнувшись лицом в подушку. Мало того, что мы тогда натворили, а теперь оба вынуждены с этим жить, так они мне еще будут доказывать, что я должен «посмотреть какой-то там правде в глаза»! Какой, к Мерлину, правде? Не было между нами ничего настоящего. Поэтому и остаться не могло.

Иногда Гарри не знал, кого благодарить за несказанную случайность, что ему пришло тогда в голову разорвать эту чертову связь, запудрившую мозги им обоим настолько, что временами казалось — все эти месяцы его просто не существовало. Кто-то другой жил вместо него, наслаждаясь сексом с Драко Малфоем, на досуге развлекаясь пинанием бывших друзей, выжимая деньги из Ордена Феникса и попивая по вечерам вино в компании профессора Снейпа.

Любое из этих занятий сейчас представлялось несусветной дикостью. Особенно — касательно Снейпа. Ну, и Малфоя, да…

В жизни больше этих гадюк к себе близко не подпущу, с мрачной решимостью думал Гарри на пятый вечер. Не может быть нормальных людей в Слизерине! Не может — с самого начала же было понятно. Только такой упертый тупой придурок, как я, мог бросить все, променяв свою жизнь на эту славную парочку. И что в результате?

А в результате я заперт здесь в компании Драко Малфоя. Идеальный конец для чертова Мальчика-Который-Снова-Выжил…

Злость плескалась, толчками вырываясь наружу. Злость, и бессилие, и стыд, липкий, душный, унизительный стыд — даже думать обо всем этом было слишком… противно, не то что подробно вспоминать, что именно орал им обоим Снейп. Гарри успешно избегал этих мыслей почти неделю, проваливаясь в привычную ярость.

На восьмое утро он проснулся со странным давящим ощущением, что бегать от проблемы до бесконечности — не просто чудовищная глупость, но, похоже, еще и свинство. Злость исчерпывала сама себя, и Гарри почти жалел о ней, потому что, чем меньше ее оставалось, тем сильнее становилось нехорошее ощущение, что Малфой в течение всего скандала, если что и сказал, так максимум это — о, вот что ты имел в виду, Северус? Ах, какой я догадливый.

И больше — ничего. Никаких «о, профессор, спасибо, что подбросили нам идею, а то я уж и не знал, как еще намекнуть Поттеру, что хотел бы спать с ним и дальше».

Осознание этой мысли стоило Гарри, как ему показалось, еще одной пряди седых волос. Я — идиот, в конце концов, скрепя сердце, признался он сам себе.

Потому что — если ему что-то и нужно было еще в этом мире, так это то самое, не передаваемое словами ощущение чужого локтя рядом, и отблеск второй шпаги, смотрящей в глотку того, кто пришел за их головами, и руки Малфоя, выдергивающие его из-под нацеленных палочек — пусть даже слизеринец и не знал, что кидаться на них грудью было вовсе не обязательно… Не мог Драко сделать это только из-за своих извращенных пристрастий — если, конечно, они вообще у него все еще есть. Ради похоти не жертвуют собой — вот от этой мысли Гарри окончательно становилось тошно.

Малфой избегал его всеми силами, демонстрируя полнейшее наплевательство по отношению к душевным метаниям гриффиндорца. И, если поначалу оно было только к лучшему — Гарри и видеть его не желал — то спустя несколько дней привело к тому, что Поттер начал метаться по дому, как загнанный зверь, и пытался методично рвать на себе волосы.

Мы же нужны друг другу? — с тоской думал Гарри, проваливаясь в сон глубокой ночью. Разве не это Малфой сам всегда громче всех повторял — что нам нужно держаться вместе, что мы зависим друг от друга, что нельзя жить, как кошка с собакой… Ну, и как теперь, позвольте, до него докричаться? Потому что больше, похоже, слизеринцу никто уже напрочь не нужен. Он окончательно закрылся, решив, по-видимому, выживать в одиночку, и плевать ему на всех психованных Поттеров…

Все равно, как бы я ни бегал от этого факта, как бы ни злился и ни старался обвинить Малфоя в эгоизме, как бы ни бесился от этой его непрошибаемой тяги выжить-несмотря-ни-на-что, все равно — никого не осталось, кроме него. Все остальные умерли, либо, что еще хуже, все остальные — люди. А Северус… что Северус? Пусть носится со своими идеями. Драко не мог согласиться поддержать его в этой дурацкой истории с амулетами. Никак не мог…

Мысль о том, что он носит на шее Амулет Огненной Защиты, странным образом согревала Гарри. Не может человек, которому плевать на все, подарить ТАКОЕ. Даже слизеринец, какие бы у него там ни были цели.

У мыслей было тепло тела Драко, напряженного, готового броситься и вцепиться зубами в чужое горло, пока он цепко держал Поттера, пряча его за спиной. У них был запах его волос, который Гарри невольно вдыхал, обнимая его — потом, после ухода авроров, когда даже одно только допущение, что невыносимый Малфой может умереть, повергало в шок. Они вызывали волнение, схожее с тем, что Гарри чувствовал, идя в гостиную в тот злополучный вечер, а еще — желание во что бы то ни стало найти слова, после которых с вынужденным соседом станет хотя бы комфортно молчать.

Ведь мы же… мы все равно — не чужие люди, беспомощно кусая губы и пряча пылающее лицо в подушке, думал Гарри. И он не может не чувствовать этого… Как бы он там ни лгал сам себе и ни прятался, он все равно не способен относиться ко мне, как к пустому месту. А я — к нему. И визит авроров — тому окончательное и бесповоротное подтверждение.

Значит, если бы я все же нашел нужные слова, если бы он поверил, что я готов задвинуть эту чертову тему с амулетами в дальний угол, то мы могли бы стать… нет, ну, не друзьями, конечно… но хотя бы — соседями? Почти что пришедшими к соглашению — пусть хоть в этом?

И льдинки в глазах Малфоя, наконец, растаяли бы, превратившись — даже если и не в улыбку… ну, хоть во что-нибудь менее равнодушное. Потому что все это его чертово слизеринское спокойствие — вранье. Это просто обида, вот только пробиться теперь через нее…

Гарри пытался заговорить с ним — дважды об этих проклятых амулетах, и трижды о чем-то постороннем. Все пять раз ответом ему было вежливое «Поттер, я занят». Попытки вынудить слизеринца к диалогу, если он в таковом не нуждается, обречены на провал — вот что понял Гарри в конечном итоге.

Дни превратились в мучительное ожидание встречи и еще более мучительные попытки найти подход, дать понять, что все ссоры окончены. Зачем? Гарри не мог сказать этого наверняка. Он просто знал, что чем дальше, тем сильнее задыхается в одиночестве, которое Малфой смог разорвать однажды, всего лишь выступив на его стороне. Разорвать так легко и изящно, как мог только Драко — вломившись туда, куда считал нужным, одним движением своих тонких пальцев разогнав все сгустившиеся над Поттером тучи, наведя парой фраз и нужными действиями порядок во всем, что Гарри снова успел наломать. И чувство, что кто-то подхватывает ускользающий из твоих рук контроль над ситуацией, исправляя твои ошибки, позволяя тебе выдохнуть и расслабиться хоть на секунду, несло такое нечеловеческое облегчение, что от одной его возможности почти вышибало мозги.