Уроки зависти - Анна Берсенева

– Да что ж такое!.. – всхлипывала она. – Никогда же я… Что же это такое со мной творится?!

– Это гормоны, – авторитетно заявила Алиция. – Во время беременности все гормоны как-то усиливаются или, наоборот, ослабевают, я забыла. В общем, меняются. Вот мы и становимся слезливыми.

Сама она, однако же, при своей беременности плакать не собиралась. Наоборот, глаза у нее смеялись – конечно, над Норой.

Норе стало неловко, и она поскорее утерла слезы.

– Да я не потому, – смущенно объяснила она. – Ни при чем гормоны эти. А беспокойство доставляю вам, вот что. Никогда никому от меня хлопот не было, тише мыши жила, и вдруг…

– Да, – заметила Алиция, – ты какая-то чересчур тихая. Можно подумать, тебя все детство били.

– Ну, от тети Вали попадало, конечно, – улыбнулась Нора. – Но не так чтобы сильно. Под пьяную руку тумаков отвесит, и все.

– И все!.. Каменный век какой-то! – возмущенно фыркнула Алиция. – А знаешь… – В ее глазах появился тот блеск, который, Нора уже заметила, появлялся всегда, когда ей что-нибудь становилось интересно, то есть очень часто. – Мне Ленька Тенета – это из соседнего подъезда парень, в Институте мировой литературы диссер пишет, – рассказывал. Он в американском журнале читал, что у детей и даже внуков тех, кто был в фашистских лагерях или гетто, гораздо чаще случаются самоубийства, душевные болезни. Видимо, ужас и отчаяние – это чувства настолько сильные, что накладывают даже генетический отпечаток. Ну, у тебя, конечно, концлагеря ни при чем, но что-то в твоем детстве, может, было. Ты ведь родителей не помнишь, правильно? – Нора кивнула. – А вдруг тебя похитили! – воскликнула Алиция. – Вдруг тебя прятали, скрывали, передавали из рук в руки? – Она задумалась и сама себе возразила: – Нет, в таком случае генетика ни при чем. Это же с тобой, получается, было, а не с твоими предками.

– Ничего со мной не было, – вздохнула Нора. – Жила себе, и все. А родитель мой, я так думаю, просто меня бросил. Сестре двоюродной привез, да и сбежал от хлопот подальше. Тетя Валя говорила, что меня какая-нибудь девка портовая ему родила, он моряк был.

– И ты его ни разу не видела?

– Нет, – покачала головой Нора. – Тетя Валя говорила, он шебутной был и дурной, брат ее.

– Почему был?

– Так сгинул же. Как в Каменку меня привез, так ни слуху от него ни духу с тех пор не стало.

– В общем, ешь говядину, – подытожила Алиция. – И гречневую кашу тоже, мама ее вот сюда, в банку, положила. Я только дня через три смогу к тебе забежать.

– Алиция… – Нора теребила угол одеяла. – Так мне стыдно, сил моих нет!

– Брось, Нора. – Глаза Алиции сделались серьезными. – Стеснение твое – просто глупости. Все это очень странно, конечно, как ты к нам пришла. Но, может быть, это судьба.

– Кому – судьба? – тихо спросила Нора.

– Неизвестно, – так же серьезно ответила Алиция. – Да не расстраивайся ты, – добавила она уже обычным своим тоном. – Папа с Андрюшкой вернутся, что-нибудь придумаем.

Алиция затолкала пуховый платок в сумку и убежала. Нора даже не успела спросить, когда приезжают ее отец и муж. Да и разве в этом дело? Дело-то в том, что надо успеть вернуться домой, пока не родился ребенок. А как это сделать, если врачи ей даже с кровати вставать не разрешают? Сейчас вот все соседки в больничный парк гулять пошли, погода-то солнечная, теплая, а она на койке лежит, и даже шевелиться ей не велено.

Так пролежала она две недели, и ни одной толковой мысли о будущем в голову ей не пришло. И когда ее все-таки выписали с напутствием дома тоже лежать не вставая, она чувствовала себя такой подавленной, что хоть в больнице оставайся.

Хорошо им говорить – «дома»! А что делать, если дома никакого и нету? Куда вот завтра идти, и то непонятно.

Но об этом, как вскоре выяснилось, ей заботиться было не нужно. В день выписки за Норой приехал Андрей.

Нора впервые видела мужа Алиции. Она боялась его не меньше, чем самого Александра Станиславовича Иваровского. Но оказалось, что с Андреем она чувствует себя даже легче, чем с его женой и тещей.

Он был простой человек, душою ясный – это одно. А второе – были у него мысли, которых Нора, конечно, не понимала, но которые, она чувствовала, были очень важные. И так эти два качества, простое и сложное, соединялись в нем, что он казался ей не человеком даже, а деревом. Большим живым деревом, которое растет, как природа велела, а людям только и остается, что любоваться им да прислоняться к крепкому его стволу.

Хотя ростом этот Андрей был совсем невысокий; Алиция точно была повыше мужа. Увидев его, Нора вдруг вспомнила, как тетя Валя с презрением говорила про высоких мужиков: «А чего с той ихней высоты? Хорошая палка – говно мешать».

Вспомнив это, она улыбнулась.

– О! – заметил Андрей. – А Алька говорит, ты целыми днями плачешь.

Он ожидал Нору в вестибюле, и она сразу его узнала – Алиция описала своего мужа очень выразительно: крепкий такой, и лицо ясное.

– Может, тебя до такси донести? – спросил он. – Тебе же вроде ходить нельзя.

Он спросил об этом так деловито, что Нора не улыбнулась уже даже, а рассмеялась.

– Чего ты? – удивился Андрей.

– Ничего. – Она постаралась сделать серьезное лицо. – Ты не волнуйся, я сама дойду.

Оказывается, когда Алиция говорила: «Если Андрюшка будет меня на руках носить», – то не выдумывала, а просто называла то, что есть на самом деле.

И робеть перед ним, оказывается, незачем. И Нора даже не заметила, что сразу стала звать его на «ты».

В такси выяснилось, что едут они не на Малую Бронную, а за город.

– Теща сказала, чтобы я тебя на дачу привез, – объяснил Андрей. – Они там вчера полдня совещались, с врачами созванивались и решили, что на свежем воздухе все-таки лучше будет. Тем более Кузнецовы тоже в Кофельцах уже, первую помощь, если что, окажут.

– Почему это? – тихо, словно и не у него, а у себя самой, спросила Нора.

– Потому что Кузнецовы врачи, – ответил Андрей. – Илья Кириллович – взрослый, а Мария Игнатьевна – детский.

– Возитесь вы со мной – это почему? – объяснила Нора.

– А почему же не помочь? – пожал плечами Андрей. Потом обернулся к сидящей на заднем сиденье Норе и, улыбнувшись, добавил: – А дамы наши, между прочим, всякую мистику вокруг тебя развели.

– Какую мистику? – не поняла Нора.

– Ну, что твое появление не случайно, и все такое. Ты, они считают, из сказки Андерсена. – Он окинул Нору веселым взглядом. – А похожа, кстати. Теща с Алькой спорят, на кого больше – на Балерину из «Стойкого оловянного солдатика» или на Принцессу на горошине.

– Ни на кого я не похожа, – вздохнула она. – Свалилась людям на голову. Только я ведь правда не хотела вас в хлопоты вводить. И в мыслях у меня не было, честное слово!