Падение Мэроу (СИ) - Ли Мери

Из замка выбегают те, кого пытался остановить Ромен.

– Маг готов, – говорит один из них. – Охотница где-то здесь. Найти её и убить, кинжал принести в замок!

Выходит, Бастиан рассказал королю не всё, раз они уверены, что смогут коснуться кинжала.

Равки разбредаются, выжидаю пару мгновений и выглядываю из-за кустов. Конюшня далеко, мне нужно долго бежать по открытой местности. Любая стрела достанет меня без проблем.

Что делать? Нужно как-то замаскироваться. Переодеться… Глупости всё это. Сейчас ночь и никто в здравом уме и твёрдой памяти не выйдет на улицу. В кого бы я не переоделась, я всё равно буду привлекать внимание воинов.

Продвигаюсь вдоль стены замка. И слышу шорох в кустах. Замираю.

– Эва, это я.

Бастиан.

Вприсядку добираюсь до него. Он сидит на земле, упершись спиной в каменную стену. Принц ранен. Много-много раз.

– Как ты понял, что это я?

– Твои мысли.

Хоть когда-то они помогли нам.

– Он предал меня, – шепчет Бастиан.

Моё сердце сжимается от боли за равка. Предательство родной семьи – далеко не самая приятная вещь.

Беру руку Бастиана в свои и сжимаю.

– Я знаю.

– Ты должна добраться до конюшен вперед воинов, иначе король получит Аргоса, и тогда ты не сможешь сделать…

– А ты? – спрашиваю я.

Глаза Бастиана закрываются, он начинает соскальзывать по стене. Ловлю его, отодвигаю ворот своего плаща и склоняюсь. Подставляю шею, но равк никак не реагирует.

– Ну же! Ешь! – шиплю я.

Чувствую легкое касание его губ, волоски на затылке становятся дыбом. А потом он кусает меня. Боли я не испытываю. По венам проносится приятный жар, и я приобнимаю равка. Глажу его по спутанным и мокрым от крови волосам. Внутри становится спокойно и тихо, а потом разгорается жар.

Равк отстраняется. Смотрит мне в глаза, и я склоняюсь к нему. Легко целую его в губы, так же, как он делал это в покоях, и отстраняюсь.

– Бежим вместе, – говорю я.

Он отрицательно качает головой.

– Я их отвлеку, а ты беги.

– Нет, – возмущаюсь я, поправляя ворот.

– Да.

Пару минут сидим, а потом равк сгребает меня в объятия и целует. Так, словно прощается со мной. Отстраняется и говорит.

– Я уведу их в другой край, а ты побежишь.

– Я дождусь тебя в коню…

– Нет. Беги в Ваал, я сам найду тебя.

– А если тебе снова нужна будет кровь?

– Я справлюсь. Теперь я знаю, кто на моей стороне, а кто на противоположной.

И я теперь тоже это знаю.

Он выходит на свет, и тут я замечаю красные свечения в ночи. Суртуры пришли на смертный пир. В сторону Бастиана бегут и равки, и суртуры. Принц уводит их как можно дальше от меня. В итоге они все скрываются за построением из камня и древесины. Слышу звуки борьбы и удары мечей.

Переждав пару мгновений, выныриваю из кустов и что есть силы бегу в конюшни. Достигнув их, останавливаюсь и вхожу внутрь. Темно и тихо. Слишком тихо. Склоняюсь к сапогу, чтобы достать последнее оружие, что у меня осталось, – магический клинок.

Из-за стога сена выглядывает Колум и протяжно выдыхает.

– Где все? – спрашиваю я, испытав облегчение от вида живого мага.

– Здесь, – говорит Гвиана и выходит на свет.

Следом за ней идут Меланта и Аргос. Не скрывая облегчения, подхожу к Аргосу, присаживаюсь перед ним на колени и обнимаю мальчика.

– По коням, – говорю я и отстраняюсь от ребенка. – Аро, поедешь с Колумом.

– У тебя кровь, – говорит он.

– Ничего страшного, бывают неприятности в жизни.

Выгоняем четырех уже запряженных лошадей, я печальным взглядом смотрю на коня Бастиана. Отворачиваюсь и выхожу из конюшни.

Со стороны замка бегут преследователи. Вскакиваем в седла, и, бросив последний взгляд на Старый Замок, я понимаю, как я теперь к нему отношусь. С презрением и недоверием.

– А где Бастиан и Ромен? – спрашивает Гвиана, и я слышу, как её голос проседает на имени мага.

– Они нас догонят, – лгу я, смахивая слезу.

Отправляемся прочь, разгоняем коней до предела и только достигнув первого леса сбавляем темп. В ночной тишине прокладываем путь сквозь редкие деревья.

Нас сопровождает траурная тишина, которую даже Гвиана не в силах нарушить.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Мы скачем, не прекращая и не оборачиваясь долгое время. Дни сменяются ночью, а мы не останавливаемся. Лишь краткие привалы не дают нам отдать душу Матери ещё до начала Алой Луны. Достигнув границ Ваала, останавливаемся. Лошадь Колума падает замертво.

Смотря на знакомый и в какой-то степени родной пейзаж, я могу думать только двух вещах.

Бастиан меня так и не нашел.

Через три ночи наступит Алая Луна.

Глава 33. Ваал

"Матерь и Отец сотворили Мэроу, жертвуя своими магическими силами, и только существа способны восстановить мир и равновесие"

(Книга Отца и Матери. Глава вторая. Новый завет).

* * *

Вот я и прибыла в обитель Матери в нашем мире. Она так долго жила среди нас, но никто даже и не мог подумать, что женщина, наводящая ужас на всю округу, является нашей прародительницей. Если бы знали, боялись куда больше. Матерь наигралась в "обычную жизнь", решила вернуться домой и ей глубоко безразлично, что станет с её детьми. Так думает Гвиана, я же считаю, что Матерь специально хочет уничтожить Мэроу. Наш мир – это прямое напоминание супружеской измены Отца. Кому будет приятно смотреть на предательство день изо дня? В какой-то степени я понимаю прародительницу, не того она ожидала от сотворённого мира. Она явно не думала, что одна из её детей привлечет супруга куда больше, чем сама Матерь.

Во всей этой истории больше всего я презираю Отца. Ведь именно его необдуманное действие привело к практически полному уничтожению первородных кланов. Но самое печальное, что я извлекла из истории, рассказанной Древнейшей, – это бегство Отца. Он просто позволил Матери уничтожать ведьм и колдунов, а после преспокойно наблюдал, как на Мэроу разразилась война, которая практически истребила наш мир.

Если верить писаниям, а я им не особо то и верю, то именно Отец создал охотников. То есть своим появлением я обязана ему. Но и тут он прокололся. Да, он создал сильных духом существ, которые способны истреблять суртуров, возможно, в момент создания охотников он думал, что делает благо для мира, но он даже не подозревало том, что плодит сирот, большинство из которых умирают в младенчестве. Ведь у охотников нет живых родителей и заботиться о них некому.

Вывод, который я извлекла, – прародители создали идеальных существ, но сами таковыми никогда не являлись. Их требования к нам были завышены изначально.

Идем вдоль леса, держа лошадей под уздцы, на моей сидит Аргос. Кажется, мальчик окончательно замкнулся. Теперь он даже с Мелантой не разговаривает. А за последнее время она много раз пыталась найти с ним общий язык. И несмотря на неудачи, ворожея не отступает и постоянно пытается вывести ребенка на разговор.

Я могу понять Аргоса, я тоже не хочу ни с кем говорить. В наши краткие остановки, что были на протяжении пути от Старого Замка до границ Ваала, все пытались узнать у меня, где Ромен и Бастиан. А что я должна была сказать? Что их убили, что эти два мужчины пожертвовали собой, лишь бы мы смогли свершить задуманное?

И только у границы Ваала ко мне подошла Меланта, она заламывала пальцы на руках и долго не могла подобрать слов, но в итоге сказала, что пыталась поддержать жизнь в Ромене, но потом мы уехали далеко, и их связь оборвалась.

Я не могу винить Меланту за то, что она не спасла двоих из нас. Ворожея попыталась, а вот я нет. Я бежала, так как делала всю свою жизнь. Спасала себя. Но в этот раз у меня есть оправдание – спасение Мэроу, но это обеление себя не стоит того, что я чувствую внутри.

Сердце обливается кровью. Я должна была помочь Бастиану. Но единственно, о чём я думала в тот момент, – он справится. Бастиан Каэль Марти справится со всем, что ляжет на его плечи.