Реализаты (СИ) - Minor Ursa

Нет, молча согласилась она, но ведь когда-нибудь это закончится.

- Так для чего вы явились сюда? - спросил тот, который сидел за столом. - Что это? Любопытство? Жалость? Корысть?

- Любовь.

- Ой, хватит, а? - не выдержал тот, который стоял у окна. - Какая любовь?! Кого и к кому?!

Он обернулся, и взгляд его был таким тяжёлым, что Ая опустила глаза.

- Это ты меня любишь? Или, может, его? - махнул он в сторону напарника. - Или того, кто убил мальчишку? А, может, тебе нравится тот, который сейчас беседует с твоим братом?

- Брата не трогайте, - тихо сказала Ая. - Ненависть никогда никого не доводила до добра.

- Так для чего вы явились сюда?

- Это всё вседозволенность, - так же тихо сказала Ая. - И безнаказанность.

- Ну, наконец-то, сеньора! Удивительная штука понимание, не правда ли?

Тот, который сидел за столом, подхватился и принялся мерить шагами комнату.

Правда, глядя на него, молча согласилась Ая, и непонимание - тоже штука удивительная, по крайней мере, пока ты беззащитен.

- Глупость, всё глупость, - шагая, продолжал тем временем человек. - Лететь куда-то за миллионы миль и всё для того, чтобы обнаружить там варваров, не понимающих не то, что правил твоей игры, а не понимающих вообще ни черта. Зачем?!

- Возможно, для того, чтобы хоть кто-нибудь хоть что-нибудь понял, - сказала Ая.

- Понял?! - возмутился человек. - Да никому из вас и в голову не пришло, что размахивать своими возможностями среди нас это всё равно, что размахивать кирпичом над нашими головами! Миссионеры хреновы, не здесь надо стяжать прозрение, не в наших джунглях Борнео, а друг с другом! Чёрт бы вас всех побрал...

Какое миссионерство, подумала Ая, это варварство, самое настоящее варварство. И в этот момент висящая над столом лампа погасла.

.

73. 2331 год. Пилот.

Зал был самым большим в бункере, и в нём суетилась целая куча народу. Пилот был пристёгнут к стене, как пойманный лилипутами Гулливер, и мир его плавился, качался и плыл.

- Мммммм... - мычал он, не желая ни слушать, ни говорить.

То, что должно было бы стать песней, уводящей в неиспробованное, всё ещё упрямо колыхало его в настоящем. Он мелко дрожал, совсем не в такт наплывающим на него волнам, и точно так же мелко дрожал мешающий ему дышать генератор.

Образы, возникавшие у него в мозгу, были рваными и непонятными: фиолетовое бездонное небо и люди, люди, люди...

- О, чёрт! - говорили они. - Какой он горячий!

- Боже, боже! - говорили они. - Да что же это такое?..

- Мммм... - мычал он в ответ, и небо, раскинувшееся у него внутри, всё больше и больше темнело.

А потом бред его стал густо-чёрным, и в нём рывком проступили звёзды.

***

Прежде всего пилот был пилотом - не только поэтом и математиком, но и частью своего корабля. Бездна, в которой он вынырнул, была чудесна - красива и необъятна, но дышать в ней по-прежнему было нельзя. Он сжался, чтобы не закипеть, огляделся в поисках сверкающей нити звездолёта, и тот вспух, нахлынул и поглотил его вовнутрь.

***

Песни всегда рождались в любви. И песни, смещающие пространство, тоже.

Бесчисленное количество раз гимны его носили его по бескрайним полям вселенной, и ни разу ему не было ни грустно, ни одиноко, потому что те, кто любил его, всегда были рядом.

До сих пор.

Что что-то пошло не так, он понял по тому, что настоящее у него внутри приобрело непривычную горечь.

- Мммм! - снова замычал он, чувствуя странное, и оглянулся назад.

Никому не нужный мёртвый десятый безымянный потомок роя Хоффолла по-прежнему лежал на полу челнока с раскинутыми руками. Рубашка на его груди ссохлась и покоробилась.

Пилот дотянулся до него, бережно перенёс на корабль и долго качал в своих огромных руках, возвращая к жизни.

- Что это было? - спросил его маленький морф, всё ещё не открывая глаз.

- Первая смерть, - просто сказал пилот. - Мне показалось, что я будил тебя целую вечность.

- Я устал, - сказал морф.

- Ты проделал большой путь, - согласился пилот. - Расскажи, как ты умер.

Мальчик долго молчал, словно не желая ничего вспоминать, а пилот терпеливо ждал, по-прежнему прижимая его к почти остывшей груди.

- Они ждали меня на выходе, - наконец прошептал морф. - И у них было много этих гадких вещей, одни из которых забирали возможности, а другие - будущее.

Он открыл глаза и ещё долго лежал молча, глядя на то, как свешиваются над головой пилота кедровые лапы, после чего сглотнул и заговорил снова:

- Я их не видел. Я вообще ничего не видел. Я шагнул к вам, а пространство оказалось неподатливым и вошло мне в сердце страшной металлической штукой.

- Ты боялся?

- Нет, - покачал головой мальчик. - Сначала я не успел, а потом мне было всё равно.

- Всё равно? - удивился пилот.

- А разве ты никогда не умирал? - в свою очередь удивился морф. - Когда умираешь, не страшно. Какое-то время я даже слушал, как подступает тьма, потому что хотел знать, как это, когда тебя нет.

- И как это, когда тебя нет?

- Тьма обманчива, - в бессильной попытке подобрать правильные слова мальчик растерянно развёл руками. - Когда ты заканчиваешься, тьма превращается в свет.

74. 2331 год. Ая.

- Этого ещё не хватало, - сказал тот, который стоял у окна, сказал так спокойно, что Ая даже прониклась к нему уважением. - И, что интересно, даже оповещения об аварии нет.

Темнота была такой сладкой, такой чудесной, что у неё даже заныло в груди.

- Он закоротил всё, до чего дотянулся, - усмехнулась она. - И автономное тоже.

Теперь было видно, что обесточенные пилотом генераторы висят по всему бункеру большими мёртвыми чёрными гроздьями. Недолго думая, Ая шевельнула их во тьме, и те гулко дрогнули, а потом с глухим металлическим шорохом рассыпались и раскатились по бетонным полам.

- Так-то лучше, - сказала она, поднимаясь. - И, похоже, что для всех.

***

Мэтт сидел на полу, обхватив голову руками.

- Мэтт, Мэтт! - прошептала она. - Пойдём со мной...

- Ая... - откликнулся Мэтт. - Где ты?

- Я здесь, маленький мой, - улыбнулась она и проступила во мраке. - Видишь?

Коридор, в котором они вынырнули, по-прежнему был тёмным, пустым и гулким.

- Я знал! - мальчик всхлипнул и схватил её за руку. - Я знал, что ты всё равно придёшь...

- И я знал, - безмятежно сказал голос. - Здравствуй, Ая. Информация - это уже почти форма. Правда?

- Правда, чёрт бы побрал вашу предусмотрительность, - не выдержала она.

- Да, да, - засмеялся голос. - Естественно. Для простоты и безопасности следовало бы оставить только вашу, не так ли?

Тьма вокруг была плотной, почти осязаемой, но по голосу было понятно, что человек спокоен и стоит так близко, что только протяни руку.

- Я хочу вам кое-что рассказать, - снова заговорил голос. - Я видел сегодня крысу. Просто крысу. Маленькую такую, дикую, серую. Скорее даже крысёнка. Этакий длинноногий крысиный подросток. И знаете, что я подумал? Что он, этот родившийся здесь крысиный ребёнок, по сути, точно такой же абориген, как и я. И прав на жизненное пространство имеет столько же. Если сможет. Загвоздка только в том, что не может.

Он замолчал.

Ая аккуратно отцепила ладошки Мэтта от своей руки и сперва вложила, а затем и зажгла в них свечу.

- Подержи-ка, пожалуйста, - сказала она. - Пусть всё это превратится в свет, так будет приятнее.

Мэтт послушно взял свечу и поднял её повыше. В её свете лицо стоящего рядом человека показалось Ае усталым, осунувшимся и даже почти родным.

- Землетрясение не было плохой идеей, - сказала она. - Хотя бы потому, что вообще не было идеей. Идея была другая - понять.

- Все люди - братья, - заговорщицки подмигнул человек. - Да и не люди, собственно, тоже. Весь вопрос в том, кто в ком нуждается и кто кому не нужен: для одного у нас всегда есть "я здесь, маленький", а для другого - только жестянка с отравой и надписью "не содержит, не раздражает, не требует"...

Он наклонил голову набок и долго смотрел, как в руках у Мэтта плавится и мерцает свеча.

- А что, если по большому счёту он и сам и не раздражает, и не требует?

Ая усмехнулась.

- Ты же сам и видишь, и чувствуешь, - сказала она. - Мне кажется, что по большому счёту мало кто при подсчёте чужих очков пользуется большим счётом. Обходятся малым, своим.

- Ой! - испуганно дёрнулся Мэтт. Перекинув свечу в одну руку, он сунул другую в зашевелившийся вдруг карман и вынул оттуда тощего перепуганного крысёнка. - Что это?!