Гелен: шпион века - Кукридж Эдвард

В январе 1946 года Трумэн издал приказ о создании Центральной разведывательной группы. Разумеется, она лишь весьма отдаленно напоминала то, что предлагал Донован в своем плане, хотя он все-таки был взят за основу. Первым делом под началом адмирала Лейхи было создано Национальное разведывательное управление (НРУ). В ту пору Лейхи стукнул уже семьдесят один год, и под его началом находились госсекретари по армий и флоту. Это было плохо продуманное, временное решение. В те дни должен был быть принят акт об объединении, согласно которому бюрократический аппарат всех трех армейских служб сводился воедино в рамках Министерства обороны, что предусматривало также и централизованную разведку. А пока предполагалось, что члены НРУ будут консультировать президента и одновременно следить за деятельностью Центральной разведывательной группы, в чьи задачи входила передача президенту «разумной» информации. В подобной ситуации избежать неразберихи было просто нельзя. Правда, это была не единовременная неразбериха трумэновской администрации.

Джеймс Форрестол, перебравшись в Пентагон в качестве первого министра обороны США, заявил следующее: «Это заведение станет самым большим кладбищем дохлых кошек за всю историю». Он же, совершенно устав и окончательно пав духом, стал жертвой нескончаемых подсидок и грызни этого периода. В мае 1949 года Форрестол покончил жизнь самоубийством. Среди вышеупомянутых отошедших в мир иной «кошек» оказалось и НРУ, это мертворожденное трумэновское детище.

Главой Центральной разведывательной группы Трумэн назначил одного из своих старых приятелей и партнеров по покеру, адмирала Сидни Сауэрса. Какое-то время Сауэрс владел сетью магазинов «Пиггли-Виггли» в Мемфисе, а позднее — страховой конторой в Сент-Луисе. Подобно многим другим американским банкирам и предпринимателям, он был «призван» в разведку во время войны. Сауэрс занимался административными вопросами и в качестве одного из заместителей главы флотской разведки дослужился до высокого звания. Увы, командование недавно созданной ЦРГ оказалось ему не под силу. Буквально через полгода адмирал с радостью вернулся к торговле страховками. Трумэн же, вследствие натянутых отношений с руководством армейской контрразведки, был вынужден искать нового главу ЦРГ где угодно, но только не в армии. На сей раз его выбор пал на летчика, генерал-лейтенанта Хойта Ванденберга. Во время своего пребывания в Вашингтоне Гелен стал свидетелем лишь начального этапа революции американской разведки. 1 июля 1946 года он, а также капитан Эрих Уолдмен и еще трое офицеров, взошли на борт корабля, отплывавшего из Нью-Йорка в Гавр. По окончании морского путешествия их посадили на самолет, летевший до Франкфурта, а оттуда доставили в штаб генерала. Зиберта в Оберурзеле. Вернувшись в Германию, Гелен первым делом попытался выяснить, насколько далеко продвинулся полковник Баун в своих трудах по созданию собственной разведки, с помощью которой американцы собрались воевать на невидимых фронтах холодной войны.

ГЛАВА 11

ГЕЛЕНОВСКАЯ «ОРГАНИЗАЦИЯ»

9 июля 1946 года Гелен и его офицеры вернулись в Оберурзель. Заключив соглашение с руководством американских разведслужб, он надеялся, что сумеет найти общий язык с генерал-майором Эдвином Зибертом, который тем временем возглавил всю разведдеятельность и контршпионаж в администрации верховного комиссара американской оккупационной зоны генерала Люциуса Клея.

И хотя Гелен пребывал в уверенности, что сумеет довольно быстро создать собственную разведку, он тем не менее не мог не понимать, что ему еще предстоит преодолеть ряд препятствий. Во время их первой встречи Зиберт рассказал ему о договоренности с полковником Бауном, выразив при этом надежду, что Гелен не откажется от сотрудничества со своим бывшим коллегой.

Баун все еще оставался в «Голубом доме» вместе с другими офицерами абвера и «Валли». Инженеры войск связи армии США установили там мини-радиостанцию, и Баун сумел наладить контакт с некоторыми из своих бывших групп на советской территории. Гелена и его товарищей предполагалось поселить в замке Крансберг, где он сможет заняться анализом и оценкой данных, поставляемых Бауном.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Это было отнюдь не то, на что рассчитывал Гелен, хотя сама работа основывалась на вполне традиционной, хорошо отлаженной схеме. Во время войны, когда Гелен приступил к работе в отделе «Иностранные армии — Восток», в его обязанности входили оценка и анализ донесений абвера с точки зрения достоверности как самих событий, так и источника информации. На основе донесений с фронта геленовский отдел составлял свой собственный сводный отчет, который затем с соответствующими комментариями передавался в ОКВ и руководству сухопутных войск, авиации и флота. Как мы уже знаем, Гелен на свой страх и риск значительно расширил спектр деятельности «восточного отдела». Вверенная ему служба не только занималась анализом донесений групп «Валли», но и засылала во вражеский тыл своих собственных шпионов; она также поддерживала непосредственные контакты с власовской армией, отрядами украинских националистов, карательными отрядами; занималась вербовкой дезертиров; работала с перебежчиками и вела радиоигру с советским командованием.

Еще будучи в Вашингтоне, Гелен высказался за то, чтобы его новая организация действовала по той же схеме. Вот почему его возмутило предложение Зиберта, которое, по его собственным словам, «низвело нас до положения мелких служащих». Правда, в присутствии Зиберта Гелен предпочел на сей счет промолчать и выразил согласие обсудить план вместе с Бауном, с которым, по его мнению, они быстро найдут общий язык. Его долготерпение было вознаграждено. Баун составлял сводки для заместителя Зиберта, полковника Джеймса Дина. По его словам, ему якобы удалось восстановить контакты с некоторыми из своих старых радиоточек на Украине, а также в Польше и Восточной Германии. Баун, кроме того, сообщил американцам, что, возможно, в скором времени удастся восстановить радиосвязь с самой важной для них группой «Фламинго» в Москве. Но шли недели, а это обещание так и оставалось невыполненным. Все позывные в адрес «Фламинго» оставались без ответа. Единственное, чего смогли добиться бауновские преемники, это разрозненных сигналов от отдельных групп на Украине и нескольких сообщений из советской оккупационной зоны. В некоторых из них содержалась небезынтересная информация о размещении советских войск и бедственном положении мирного населения; однако на офицеров американской разведки эти сведейия не производили особого впечатления.

С точки зрения Гелена, это было даже к лучшему. Американцы вскоре разочаруются в Бауне, и вот тогда настанет его очередь снабжать их разведданными. А пока Гелен пережидал. Он сказал Зиберту, что ему потребуется несколько недель, а может, и месяцев, чтобы подобрать и подготовить кадры для своей будущей деятельности. Многие из его новых офицеров попали в Оберурзель из близлежащих лагерей — в Мангейме и Висбадене. Гелен произвел окончательный отбор кадров — всего около пятидесяти человек. И хотя многие из них за годы войны приобрели неплохие знания о состоянии дел в СССР и Красной Армии, мало кто был по-настоящему готов к разведде-ятельности в том виде, в каком представлял ее себе Гелен. Ему были нужны люди с опытом шпионской работы в тылу, такие, кого он мог бы задействовать в качестве агентов или инструкторов по подготовке новых кадров для дальнейшей заброски на территорию коммунистических стран.

Найти и подготовить таких людей оказалось делом не из легких. Разумеется, в спецлагерях оставалось еще немало офицеров абвера, СД и гестапо; но там их допрашивали, а затем сортировали в зависимости от того, кто из них попадал под категорию военных преступников и подлежал суду за совершенные ими деяния. Гелену стало известно, что в Баварии, в лагерях под Мосбургом и Лансхутом, американцы содержат несколько тысяч таких «потенциальных преступников». Он составил список из 40–50 фамилий, а полковник Дин передал эту бумагу лагерному начальству с просьбой перевести этих людей в Оберурзель. Офицеры, занимавшиеся в лагерях допросами, прибыли непосредственно из Вашингтона. От заключенных они получили богатейшую информацию военного, промышленного, научного характера и поэтому не желали ни с кем делиться источником столь ценных сведений.