Ангелы живут на небесах - Надежда Фролова

вряд ли удастся открыть глаза раньше полудня.

Только приняв ледяной душ и выпив чашку крепкого чая, я наконец ощутила способность к действиям. На сегодняшний день у меня пока был запланирован только один визит — я собиралась навестить Оксану, ту самую длиннопалую девицу, соседку Лизы Дунаевой. Как выяснилось, их связывали намного более тесные отношения, чем простое соседство. Попробую от нее чего-нибудь добиться.

Вспомнив вчерашний эпизод в «Торонто», я улыбнулась. Да уж, в жизни всякое бывает… Воспоминание это послужило для меня неплохим стимулятором хорошего настроения, и несмотря на то, что погода за окном снова хмурилась, с моего лица не сходила улыбка.

Приведя себя в порядок и повесив в шкаф небрежно брошенное вчера на спинку стула пурпурное платье, я проверила содержимое сумки и снова отправилась в район набережной. По дороге решила позвонить Гордееву и прояснить кое-какие детали.

Он снял трубку и отозвался таким обреченным и опустошенным голосом, что мне стало неловко.

— Павел, извините, я, может быть, не вовремя…

— Похороны завтра, — ответил он, — а сейчас я занимаюсь формальностями… У вас есть какая-то новая информация? — спросил он с надеждой.

— Есть, — неохотно согласилась я, потому что не представляла себе, как у меня повернется язык рассказать все то, о чем узнала вчера, и без того жутко расстроенному Гордееву. Мне пришлось начать издалека.

— Павел, вы не знаете, для чего вашей жене были нужны деньги?

Вопрос получился немного неопределенным, но ответ сразил меня наповал.

— Вы про те пятьсот долларов, которые она брала у меня каждый месяц? Но разве я не говорил, что Марина перечисляла их на счет детского дома, в котором выросла…

Моя бурная реакция была вызвана отнюдь не тем известием, что Марина, оказывается, выросла в детском доме. Пятьсот долларов каждый месяц плюс заработок в стриптиз-шоу, плюс щедрые подачки престарелого поклонника… Получается намного больше тысячи — черт возьми, куда она их девала? Может быть, открыла счет в швейцарском банке в надежде на то, что в недалеком будущем бросит своего муженька и заживет припеваючи? А может, какого-нибудь альфонса на шею себе посадила? Или, что тоже не исключено, в казино играла?

Каждая из этих гипотез представлялась мне все же намного более вероятной, чем вариант с детским домом. Детский дом — это просто предлог, в этом я не сомневалась ни секунды, в отличие от ничего пока не подозревавшего Гордеева.

Хотя уже в этот момент у меня зрела мысль, что причина, которая могла все объяснить, — шантаж. Скорее всего, Марину шантажировали. Кто и зачем — я этого пока не знала, но прекрасно понимала то, что Гордеева вполне могла оказаться объектом приложения усилий вымогателя. Сделать из Марины дойную корову мог любой человек, узнавший, что она далеко не ангел и что ее супруг об этом даже не подозревает.

Все эти мысли пронеслись в моем сознании за считанные доли секунды. Гордеев, вероятно, и не успел заметить моей задумчивости, а я поинтересовалась:

— А почему пятьсот долларов? Почему не меньше или не больше?

— Вообще-то, Марина просила тысячу. Но у меня, к сожалению, не было такой возможности, мне эта сумма показалась слишком высокой, — смущенно, словно оправдывая свою финансовую несостоятельность в моих глазах, ответил Гордеев. — Поэтому мы решили остановиться на пятистах.

— И когда же Марина решила стать меценаткой?

Я даже не сомневалась в том, каков будет ответ Гордеева.

— Шесть месяцев назад.

К сказанному больше нечего было добавить. Я попрощалась с Гордеевым, решив до поры до времени немного пощадить его чувства и не наносить очередного удара по его уязвимой психике. Да и не было у меня особого желания пересказывать ему подробности моего вчерашнего рандеву в ночном клубе «Торонто».

Теперь я уже не сомневалась в том, что Марина Гордеева стала жертвой шантажиста. И те самые таинственные телефонные звонки, о которых говорил мне Гордеев… Хотя телефонные беспокойства начались, кажется, намного раньше, чем меценатские подношения. Так что здесь причина может быть другая. Но шантаж определенно имел место. Какой-то человек, возможно, стал обладателем конфиденциальной информации, в раскрытии которой Гордеева не была заинтересована, и использовал эту информацию. Только кто он, этот человек?

Выяснить это было необходимо, поскольку я нутром чувствовала, что шантажу убийство связаны между собой самым тесным образом. Следовательно, вычислив человека, который шантажировал Гордееву, я смогу наконец разгадать загадку ее таинственного исчезновения…

Что послужило причиной шантажа? Выяснить это у мужа убитой вряд ли получится, ведь именно он наверняка выступал в роли человека, от которого что-то тщательно скрывалось. При этом его неосведомленность была настолько важной для Марины, что она добывала деньги всеми мыслимыми и немыслимыми способами. Да уж, здесь есть над чем поразмыслить…

Соседка Оксана на этот раз встретила меня еще более недружелюбно. Она возникла в дверном проеме точно так же неожиданно, как и во время нашей первой встречи. Окинув меня с ног до головы бледно-зеленым взглядом раскосых глаз, не поздоровавшись, спросила, чего мне нужно.

— Мне нужно с вами поговорить.

— Говорите.

Рассчитывать на ее гостеприимство мне не приходилось — что ж, придется довольствоваться разговором в дверном проеме.

Честно говоря, я не особенно четко представляла себе, каким образом мне удастся вытянуть из нее информацию — да я и не знала, может ли она мне что-то рассказать. Все мои подозрения по поводу ее информированности диктовало мне мое подсознание, однако своему подсознанию я иногда доверяю значительно больше, чем некоторым сомнительным личностям.

— Может быть, вы все же разрешите мне войти, потому что разговор у меня достаточно серьезный.

Она вяло и неохотно посторонилась. Я вошла в квартиру, которая представляла собой нечто среднее между медвежьей берлогой и человеческим жилищем. Было такое ощущение, что Оксана только что вселилась, потому что кругом были навалены какие-то сумки, пустые и чем-то набитые.

В единственной комнате, куда жестом пригласила меня хозяйка, царил точно такой же хаос. Я уселась в единственное кресло, стоявшее почему-то посередине комнаты, а хозяйка извинившись удалилась в кухню:

— Мне пену с бульона надо снять. Подождите, пожалуйста.

Она ушла, а я снова огляделась. И тут увидела на полу телефонный аппарат, снабженный небольшим экранчиком, на котором высвечивались цифры набираемого номера. Мой план созрел моментально — вдруг повезет?

В любом случае попытаться спровоцировать хозяйку квартиры на телефонный звонок все-таки стоило.

Вернувшись через минуту, она присела на краешек незастеленного дивана, даже не отогнув край простыни.

— Так в чем дело? — воинственно поинтересовалась она.

— Дело в том, что Лизе грозит серьезная опасность! Ее могут убить, точно так же, как убили ее