Древние Боги - Дмитрий Анатольевич Русинов

надписью на спине. Стальной Барс ещё не совсем научился складывать слова, и не смог прочитать надпись, да ему это было и не интересно. Во все глаза он смотрел на дрезину, стараясь запомнить всё что видит, и чувствовал, как замирает сердце. Казалось бы, можно уже и привыкнуть ко всем чудесам, увиденным здесь, в Улье, но каждый день преподносил что-то новое и он не переставал удивляться.

Заметив, что из дверей начали выходить люди, чтобы поглазеть на северян, Михаил не дал им долго рассматривать дрезину, а сразу залез на переднюю тележку. Устроился в кресле, давая понять, что нужно поторопиться, пока здесь не началось настоящее столпотворение.

– Ты умеешь ею управлять? – Спросил воевода, сделав шаг с платформы, ступая на рифлёное железо пола, и с трудом втискиваясь в кресло рядом.

– Это нетрудно. Здесь всего два рычага. Вперёд, назад, да педаль тормоза. Для этого совершенно не нужно долго учиться. Рельсы сами вывезут нас туда, куда нужно.

Весело посмеиваясь, гремя оружием, воины забирались на тележки и занимали свои места. Кто-то чертыхнулся, уронив щит, и эта неловкость вызвала новый приступ смеха. Заражаясь общим весельем, Михаил торжественно объявил, и Рутгер заметил на бледных, настороженных лицах солдат улыбки:

– Занимайте места согласно купленным билетам! На линии контроль! – Тут же повернувшись к Барсу, пояснил: – Это старая шутка, которой уже тысяча лет!

– Будь я проклят! – Не сдержался Сардейл. – Где же лошади? Как мы без них поедем? Или это ещё одно чудо Древних?

– Здесь нет никакого чуда. Дрезина приводится в движение за счёт контактного рельса, по какому проходит электричество. Я же обещал вам кучу удивительных вещей! А пока наслаждайтесь поездкой! Поезд отправляется!

Древний быстро оглянулся, посмотрев назад, и уверенно перевёл один из рычагов в переднее положение. Платформа плавно поплыла назад, и Рутгер не сразу заметил, что дрезина медленно тронулась вперёд, постепенно набирая ход. Виг судорожно схватился за руку Эррилайи устроившейся рядом, и, посмотрев на неё, увидел глаза полные восторга. Распущенные волосы чуть перебирал налетающий ветерок, на лице застыла счастливая улыбка, и он, залюбовавшись ею, едва удержался, чтобы не наклониться и поцеловать.

Трудно, наверное, даже невозможно передать то чувство, что охватило воеводу, и если бы его потом спросили, что он ощущал, то вряд ли смог бы ответить. Стремительно надвигались фонари на потолке, и тут же пропадали за спиной, мелькали солдаты на платформах, и он не успевал рассмотреть людей выходящих из дверей, спешащих подойти ближе, чтобы посмотреть на него самого. Всё это смешивалось, терялось, оставалось где-то сзади, и тут же мгновенно забытому, на смену приходило что-то новое, чтобы опять потеряться вдали. Он чувствовал какую-то странную смесь восторга, радости от того, что с ним происходит что-то хорошее, совершенно невозможное, что он никогда прежде не испытывал, и вообще вряд ли когда-нибудь испытает. Наверное, это можно сравнить только с осознанием победы, одержанной в трудной, жестокой битве. Да, так и есть. То же самое овладело его сердцем, когда он, смертельно усталый, выпустил из ослабевших рук щит, и понял, что первый штурм на стену, перегородившую Волчьи Ворота, отбит.

* * *

Глава 31.

Самым трудным, оказалось, удержать в секрете план, придуманный вместе с лордом Фельмором. Кому можно было бы доверить его, и быть уверенным, что о нём никто не проговорится? Не то, чтобы он не доверял воинам. Он был уверен в каждом, кто был в его лагере, встал под его знамя, и всё же, решил быть острожным и действовать только наверняка. Решалась судьба страны Лазоревых Гор, и у него не было права ни на малейшую ошибку.

Он прекрасно осознавал, что эту уловку придумал целиком и полностью Повелитель Тайной Стражи, и это ставит его даже в некую зависимость от лорда, и в то же время он согласился на неё, уверенный, что это может сработать. Это коробило его, не давало покоя, и всё же он согласился. Да он даже готов продать душу дьяволу, лишь бы победить в этой войне! Пусть это ставит предателя на один уровень с ним, героем Балты, потомки разберутся кто прав, кто виноват, и каждому воздадут по заслугам. Пусть лорду удастся избежать суда, пусть он останется в живых, но у него уже не будет прежней власти, и он уже никогда не сможет приблизиться достаточно близко к трону Владыки, занятому Стальным Барсом.

Что же с ним? Где он? Не хотелось думать, что он погиб в битве с каким-нибудь варварским племенем, или от когтей диких зверей, изменённых Невидимой Смертью. У него достаточно ума, сообразительности, чтобы не попасть в ловушку, и выйти из любой сечи победителем. К тому же он окружён опытными воинами, и они не пожалеют своей жизни, чтобы прикрыть его от смертельного удара. Сардейл, Увгард, Соргай, разве они допустят его смерти? В дружине воеводы есть и молодые воины, имеющие право сплести всего одну косицу, но с ними можно смело отправляться хоть в ад! Норхорд, Лавбер, Герфур, Юрдер, Маркхар, да ещё много с кем! Перечислить всех, достойных звания героя, просто невозможно! А разве Аласейа уступит кому-то в свирепости вместе со своим десятком россов? Нет, за воеводу клана можно быть спокойным. Только… Смогут ли они действительно найти то, что нужно? Может быть, зря всё это затеяно, и Хранитель Очага Бессмертного Тэнгри просто ошибся, убедив вождей послать всего сотню воинов в Сармейские Степи? Может быть, они так и вернутся ни с чем? Разве это уже так важно? Лишь бы они вернулись, чтобы было кому вручить золотой меч власти, и он оправдал их надежды.

Где же его Арния? Где сын Гертер? Что с ними? Не знают ли они нужды, оставшись в городе клана Стремительной Рыси, Роунфале? Будет ли им так же хорошо, как в Андвее? Когда же он их видел последний раз? Две недели назад? Кажется, прошла целая вечность. Бессмертный Тэнгри! Как же это трудно переживать разлуку с любимыми людьми!

В отнятой по локоть руке снова вспыхнула боль, и Вальхар сжал зубы, чтобы стерпеть это. Он не хотел больше пить отвар Мир-вера, лучшего знахаря клана, уже как-то почувствовав, что больше не может жить без него. Конечно, он успокаивает боль, от него становится легко, но голова потом тяжелеет, и разум отказывается повиноваться сознанию, заставляя видеть то, чего не существует на самом деле. Нужно всего лишь перетерпеть, и потом, когда рана заживёт окончательно, его будут