Курс гражданского права. Тома I-III - Константин Победоносцев

Основанием для определения истинного смысла воли сторон, как она выразилась в договоре, служит исключительно сам договор. На случай недоумения допускается толкование по правилу 1539 ст. Но невозможно принимать свидетельские показания в руководство для решения спора о буквальном смысле договора (Касс. 1867 г. N 208). Толкование договора по правилу 1539 ст. допускается только там, где буквальный смысл признается неясным, недостаточным или двусмысленным; следов., когда суд применяет 1538 ст., то уже нет места применению ст.1539 (Касс. 1867 г. N 221).

Что такое побочные обязательства, о коих упоминает 1536 статья? Закон прямо не определяет, но из текста видно, что побочное обстоятельство противополагается точному разуму договора. Стало быть, при решении вопроса о том, исполнен ли договор, нарушен ли договор, вопроса о вине стороны, невозможно принимать в соображение такие обстоятельства, которые, по существу договорного отношения, не имеют отношения к праву или обязанности стороны (См. Касс. 1867 г. N 191).

Пример. Нанята квартира с тем условием, что наемщик не вправе оставить ее до срока, а в случае выезда должен платить за все время до срока. Наемщик выехал, а впоследствии оправдывается против иска тем, что в квартире оказалась сырость и жить в ней стало невозможно без вреда здоровью. Побочное ли это обстоятельство — сырость? Иначе: можно ли признать, что за сыростью ответчик мог, не нарушая своей обязанности, оставить квартиру? Сенат в подобном случае (Касс. 1867 г. N 143) признал, что можно. Вообще же для правильного решения вопроса необходимо рассудить: 1) существо всякого отношения по договору о найме; обязывается ли владелец имущества во всяком случае доставить наемщику спокойное и вполне удовлетворительное пользование имуществом, по роду его и по хозяйственному назначению; 2) как определилась воля сторон в тексте договора: в чью сторону оказывается предположение о вреде умолчания (ст. 1539 д.); 3) какая была сырость — такая ли, что дальнейшее пребывание в квартире стало решительно невозможно; 4) от чего зависела сырость — от самой ли квартиры или от действий, относящихся к воле хозяина либо наемщика?

Наемщик принял на себя обязанность в случае пожара в арендуемом имении заплатить хозяину оного положенную сумму. Обсуждая возникший по сему поводу иск, суд основал свое решение на соображении о том, по чьей вине произошел пожар. Это было побочное обстоятельство, ибо обязанность установлена договором независимо от вины (Касс. 1872 г. N 349).

Выдано заемное письмо на срок. Но вместе с тем заключено отдельное условие, коим кредитор обязался не взыскивать при жизни должника ни капитал, ни %, а должник, в случае истечения давности, обязался возобновить заемное письмо. Когда заемное письмо было представлено ко взысканию при жизни должника, суд отказал во взыскании на основании отдельного условия. Это не есть побочное обстоятельство, но точная сила договора (Касс. 1868 г. N 29).

Когда суд изъясняет договор по словесному его смыслу и точному разуму, то суждение о том должно быть основано исключительно на выражениях самого договора. Посему Сенат в 1868 г.

(N 850) отменил решение, в коем суд изъяснил купчую крепость по условиям запродажной записи и признал лес в имении исключенным из продажи, хотя в купчей не было помянуто о таком исключении. Но когда за неясностью буквального смысла договор толкуется по намерению и доброй совести, суд имеет право принимать в соображение всякие документы, представленные сторонами, коими можно объяснить цель и намерение сторон при заключении договора, по обстоятельствам, предшествовавшим или сопровождавшим. На сем основании в 1874 г. (N 573) оправдан суд, толковавший купчую по условиям запродажной записи. В проданном имении оказался арендный договор с третьим лицом. В купчей о сем договоре не было помянуто, а в запродажной записи сказано было, что земля продается свободною от аренды. На сем основании продавец признан обязанным удовлетворить покупщика за хлеб, собранный в свою пользу арендатором (см. еще 1874 г. N 625). Изъяснение купчей крепости посредством запродажной записи возможно, когда суд, по совокупном обсуждении всех обстоятельств дела, придет к убеждению в том, что при совершении купчей стороны не имели намерения изменить смысл и условия запродажи и что по сему предмету новых соглашений между ними не последовало (Касс. 1874 г. N 573; 1877 г. N 131).

В деле Грохольской (2 Об. Собр. Сен. 10 сен. 1876 г.) признано, по соображении запродажной записи с купчею, по вопросу о неустойке, что последним актом не отменен первый, но что оба взаимно друг друга дополняют.

Значительные недоумения возникают о материальном предмете договора и о его принадлежностях, так как о сем нередко происходит спор между сторонами: что кому кто обязался передать или доставить в пользование, и соответствует ли переданное в размере и стоимости договорному сознанию сторон. Разрешать эти недоумения приходится по правилу 1539 ст., т. е. по соображению договора во всей его целости, для определения воли и намерения сторон.

Например, проданы на сруб три участка леса и означено, сколько в котором десятин значится по такому-то плану. Один участок, в коем сторон. Разрешать эти недоумения приходится по правилу 1539 ст., т. е. по десятин: возникло требование о возвращении по расчету уплаченных денег и о вознаграждении убытков. Необходимо было решить, что именно было предметом сделки в сознании сторон: цельный участок или определенное количество десятин в участке. Истец оправдывается тем, что он при покупке не видел плана и произвел поверку леса лишь через несколько лет после покупки. Суд оправдал ответчика, признав, что по смыслу договора продан не лес числом и мерою, а участок по плану. От него зависело потребовать план прежде подписания договора и проверить его или оградить себя условием об ответственности продавца за недостающее количество (см. Касс. реш. 1867 г. N 22).

Толкование по обычаю, напр., когда при продаже леса на сруб обозначена толщина сруба, но не пояснено, по верхнему или по нижнему отрубу она считается, то к разрешению недоумения может быть принят обычай общий или в данной местности.

По д. Магденко о неустойке по контракту предстояло решить: имел ли хозяин имения, на основ. договора, право устранять арендатора от пользования некоторыми его частями. Хозяин-ответчик оправдывался тем, что аренда простиралась лишь на 2 550 десятин в имении. Надлежало разъяснить разномыслие о смысле договора, на основ. 1539 статьи. Рассуждение о сем было такое. Хотя общее число десятин земли в поступившем в аренду имении и было означено в 2 550 дес., но при том не оговорено, что арендатор не вправе простирать свое владение более чем на 2 550 дес.; исполнение договора в сем последнем смысле было бы и невозможно, потому что в договоре не было сделано отграничения определенной местности, именно в 2 550 дес., и в аренду, по смыслу договора, поступило целое имение, состоявшее из совокупности разных угодий и хозяйственных заведений, во всем составе; притом в самом договоре предусмотрено было имеющее последовать окончательное определение количества земли, принадлежащей к арендному владению, за выкупом крестьянского надела. Из арендного пользования имением сделаны были в самом договоре определительные исключения и тем самым указано, что все остальное, кроме сих исключений, должно входить в состав арендного владения. Исключения эти относились к крестьянскому наделу и подцерковной земле, к дому и усадьбе; сверх того хозяин имения выговорил себе поставку из имения жизненных припасов и фуража овсом и сеном в определенном количестве, равно владение, пользование и распоряжение фруктовыми деревьями, т. е. "пересадку их, колеровку и пользование фруктами". Наконец, арендаторша приняла на себя уплату земских повинностей за целое имение. Все вышеизложенное приводит к несомнительному заключению, что предметом аренды полагалось целое имение Магдалиновка, а не 2 550 дес. в составе сего имения, и что это количество означено было в договоре лишь приблизительною цифрой, а не в том смысле, что арендаторша может лишь на 2 550 дес. простирать свое владение (мн. Гос. Сов. 1878 г.).

По д. Ждановича (мн. Госуд. Сов. 1874 г.) Гос. Сов. рассуждал, что условия для взыскания неустойки, как штрафа за неисполнение, в особенности требуют точного определения по буквальному смыслу договора, без распространения оного. Посему, когда в одном пункте договора за определенные нарушения положена неустойка, а в другом пункте, где речь идет о других действиях, о неустойке не упомянуто, то нельзя распространять действие первого пункта, по аналогии, и на последний. Вообще, когда возбуждается сомнение о том, при каких именно условиях предположено взыскание неустойки, сомнение это, по силе 1539 ст., надлежит толковать в пользу стороны, обязываемой неустойкой, так как от противника зависло определить предмет точнее.