Черные бушлаты. Септология - Александр Конторович

Вот тоже дилемма возникает: ждать ли мне, когда немцы начнут стучать в дверь бункера, или рвать все к чертовой бабушке прямо сейчас? В расчете на то, что сдетонирует взрывчатка в грузовике. Поднимаю трубку и прислушиваюсь. Где-то там вдалеке слышны звуки шагов, отдельные слова. Надо понимать, что немцы заняли дежурную часть. Как много времени им потребуется для того, чтобы обыскать весь санаторий? Если они прошли мины, то за этим дело не станет. Десять-пятнадцать минут — и в дверь бункера ненавязчиво постучат. Значит, при любом раскладе обстоятельств пять минут у меня точно есть. Можно было бы покурить — так я некурящий. И выпить у меня ничего нет. Как-то неудачно сложилась моя нынешняя вылазка — ничего толком не сделал, да и врагов-то завалил всего двоих. И ладно бы кого серьезного — недобитого фрица и хитро выделанного англичанина. Тоже мне, великие противники нашлись…

А время-то идет. Вон, и стрелка на настенных часах переползла еще на одно деление. Ведь неохота отпускать этого задохлика за спиной. Черт его знает, ведь может стать и так, что бункер выдержит взрыв. А может, и не выдержит…

Как же хочется жить…

Начальнику Дновского гарнизона подполковнику Лейеру.

Рапорт.

Докладываю Вам, что сегодня при проведении операции по деблокаде объекта «Тишина» в 16.08 на территории объекта произошел взрыв огромной мощности. В результате этого практически полностью разрушено здание санатория, уничтожено два средних танка и один танк серьезно поврежден. При взрыве погибли восемнадцать нижних чинов и три унтер-офицера. Ранения различной тяжести получили исполняющий обязанности командира роты лейтенант Демерих и двадцать два солдата.

Находившийся на объекте персонал в значительной части погиб еще до деблокады. Поиски уцелевших людей под завалами до настоящего времени к успеху не привели. Удалось обнаружить только одну женщину, которая была направлена в городской военный госпиталь.

Поиски нападавших до настоящего времени успехом не увенчались ввиду того, что окрестности объекта заминированы, а карта минных полей отсутствует. До сих пор непонятно, куда и как они могли исчезнуть с территории объекта. При осмотре было обнаружено несколько тел, одетых в форму разведподразделений противника. Никаких документов, удостоверяющих личность, при погибших не оказалось. Все тела находились в одном месте, присыпанные землей и замаскированные. Из этого можно сделать вывод, что в живых после боя осталось достаточное количество людей, которые и смогли организовать похороны.

По моим предположениям, огонь из помещения дежурного вела группа людей численностью не менее трех человек. Вполне возможно, что это была группа прикрытия, которая отвлекала на себя внимание, в то время как оставшиеся члены диверсионной группы противника занимались установкой зарядов и закладыванием взрывчатки.

Вероятность того, что кто-либо из них уцелел после взрыва, оцениваю как ничтожную.

Полагаю, что в настоящем случае мы имеем дело с особым отрядом коммунистов-фанатиков, которые не ставили своей обязательной целью отход после завершения операции.

Командир третьего взвода комендантской роты лейтенант Ламарк

Москва.

Кабинет Меркулова.

— Итак, товарищ майор, я прочитал ваш рапорт. Понимаю, что вам пришлось столкнуться с хорошо подготовленной, технически укрепленной обороной противника. Я согласен с вашим выводом о том, что подобных мер предосторожности противник ранее не предпринимал, и у нас отсутствует опыт преодоления таких рубежей. Все так. Но тем не менее вопросы у меня все же остались…

— Я готов ответить на все ваши вопросы, товарищ народный комиссар.

— Это хорошо, товарищ майор, что у вас есть ответы на все мои вопросы. Тогда попрошу вас ответить на самый первый: кого держали немцы в санатории? Вы говорили с этим человеком, кто он? И почему вокруг его личности возникает так много непонятного?

— Простите, товарищ народный комиссар, но вот именно на этот вопрос я не могу вам ответить в полной мере. Это, несомненно, наш человек. Доказательством может служить хотя бы тот факт, что он подорвал бункер, нанеся тем самым колоссальный урон немцам. К сожалению, мое с ним общение длилось очень и очень недолго. Но даже из этого я могу сделать твердый и безошибочный вывод: он знает о характере нашей деятельности. Вернее, знал.

— Вы абсолютно в этом уверены?

— Да, товарищ народный комиссар. Абсолютно уверен. В самые первые минуты нашей встречи он безошибочно назвал мое имя и отчество. Согласитесь, что даже в данном здании немного найдется людей, настолько осведомленных. Он совершенно точно знает лейтенанта Барсову. Не исключаю, что лично.

— Это, кстати говоря, очень интересный факт. Барсова пишет, что по ее впечатлению разговаривавший с ней по телефону человек общался с ней и ранее. Ей знакома манера разговора, привычка строить фразу. Да что я говорю — вы и сами, товарищ майор, неоднократно сталкивались с фактом, что речь человека, которого вы видите в первый раз, вам знакома. Ученые называют это чувство «дежавю» — «уже видел». Так вот, у Барсовой это самое «дежавю» встречается уже второй раз. Не слишком ли часто?

— Не думаю, товарищ народный комиссар. Как вы знаете, «обычных» людей в нашем подразделении изначально нет. Каждый уникален по-своему. Вполне естественно, что такие люди привлекают к себе точно таких же, но находящихся вне нашей организации. Более того, я склонен думать, что такие встречи были не только у Барсовой.

— То есть, вы хотите сказать, товарищ майор, что ваши сотрудники сознательно скрывали от вас некоторые свои контакты?

— Не так, товарищ народный комиссар. Я не исключаю того, что не все из них в должной мере смогли оценить необычность таких встреч. В конце концов, мы слишком мало знаем о некоторых особенностях человеческого организма. Мы долго сидели с товарищем Благовым…

— И каково ему было получить подтверждение своей правоты столь экстравагантным образом?

— Честно говоря, товарищ народный комиссар, он был в немалой степени потрясен. Скажу более — даже дар речи потерял. Ведь о его исследованиях знает настолько узкий круг людей, что я их свободно могу пересчитать по пальцам двух рук. И, кстати говоря, после некоторых раздумий товарищ Благов предложил один интересный вариант.

— А именно?

— Он посоветовал нам покопаться в прошлом. Не исключено, как сказал Благов, что мы и ранее контактировали с подобными людьми. Но в силу каких-то причин эти контакты не были восприняты нами в должной степени серьезно.

Нарком госбезопасности покатал по столу карандаш.

— Ну… В какой-то мере я с вами даже соглашусь. Да, операция была чрезвычайно трудная. Не сомневаюсь, что ее последствия еще не осознаны нами в полной мере. Из всего произошедшего мы обязаны сделать самые серьезные выводы. И мы их сделаем! — поднял вверх указательный палец Меркулов. — В первую очередь хочу отметить, что ваша система подготовки кадров себя полностью оправдала. Достичь подобных результатов силами всего лишь усиленного взвода… Это, знаете ли, далеко не каждому по плечу. Я уже подписал соответствующее распоряжение, которое направлено полковнику Чернову. Вы должны в самый кратчайший срок развернуть подготовку специалистов в больших масштабах, нежели это делалось вами ранее. Вся необходимая помощь вам будет оказана.

Берлин.

Тирпицуфер.

Кабинет адмирала Канариса.

— Итак, Эрвин, наш уважаемый рейхсфюрер вместе со своими «высоконаучными консультантами» благополучно сели в лужу. Как говорят наши оппоненты с той стороны Канала, они остались «с непокрытой головой». Подобного конфуза его заведение не испытывало уже очень и очень давно.

— Да, экселенц, до меня доходили самые разнообразные слухи об этом провале. Более того, проскочила информация, что среди людей рейхсфюрера оказалось не все чисто и в плане иностранной агентуры, — Лахузен выжидающе посмотрел на своего начальника.

— Да, мой друг, в этом случае ваши информаторы оказались правы, — адмирал сжал губы и покивал. — Это не слухи.

— Но как же так? Насколько я в курсе, СД привлекло к этой операции только самых проверенных людей. И предположить среди них наличие вражеского агента…

— …обязан был даже самый ленивый контрразведчик. Верить нельзя никому! Если не ошибаюсь, это слова самого рейхсфюрера?

— М-м-м… Не могу этого утверждать.

— Оставьте, Эрвин, это несущественно. Гораздо важнее то, что среди сотрудников СД оказался кадровый офицер английской разведки. И не смотрите на меня настолько удивленными глазами! Я привык всегда отвечать за свои слова.