Душитель из Пентекост-элли - Энн Перри

– А как же значок? – спросил суперинтендант, думая вслух и вспоминая слова Шарлотты, сказанные ему накануне вечером.

– Он же объяснил, что потерял его много лет назад, – напомнил ему Юарт. – Я полагаю, он говорил правду. Разумеется, мы не можем доказать, что члены клуба собирались в течение этих пяти… или шести лет. Они утверждают, что встреч не было, и я склонен им верить. Они не поддерживали связь друг с другом. Хеллиуэлл женат и процветает в Сити. Тирлстоун близок к эстетствующим кругам интеллигенции. А Джонс стал священником и поселился в Ист-Энде. Если подозреваемый – не один из врагов Огастеса Фитцджеймса, тогда первым, кого бы я назвал, был бы Джонс. Возможно, между Финли и Джонсом когда-то произошла ссора?

Томас поудобней умостился в огромном кресле. Их с Юартом разделял отлично отполированный письменный стол с крышкой из зеленого сафьяна.

– Значит, по-видимому, Джонс шесть лет ждал возможности убить проститутку и навесить это убийство на Финли? – Он высоко вскинул брови.

– Согласен, это глупо. Потерянная запонка – это случайность. Так что Финли все-таки был там, хотя бы один раз. А вот значок был кем-то туда подброшен. Зачем? Это нам предстоит еще узнать.

Подумав, Питт решил высказать Юарту догадку Шарлотты:

– Если кто-то так ненавидит Огастеса Фитцджеймса, тогда может статься, что эмблема, которую мы нашли, – это подделка, копия, специально изготовленная, чтобы бросить тень на Финли.

Лицо его собеседника просияло, и он стал легонько постукивать кулаком по краю стола.

– Да! – закивал он. – Это наиболее вероятное предположение, которое могло нам прийти в голову. Так, должно быть, и произошло. – Но тут блеск в его глазах погас. – А как мы докажем это? Я направлю своего человека к ювелирам, но тому, кто сделал копию значка, наверняка хорошо заплатили за то, чтобы он молчал.

– Мы начнем с того, что снова произведем обыск в комнате Финли и попробуем найти оригинал значка, – ответил Томас, хотя мало верил в успех этого дела. – Кто знает, так это или не так… И еще неизвестно, как поведет себя опытный адвокат на суде. Он может заявить, что значок легко подделать, чтобы вызвать сомнение у суда присяжных. Это очень важно для нас.

Вместо того чтобы огорчиться, Юарт был на седьмом небе.

– Сомнение здесь вполне оправданно! – горячо заявил он. – Если мы не раздобудем других улик, нам невыгодно брать его под арест, что бы мы ни думали об этом деле.

– Да, это верно, – согласился Питт, уже уступая коллеге.

Он пока еще не разобрался, было ли поведение инспектора продиктовано убежденностью в том, что Финли невиновен, или же простой трусостью, страхом перед необходимостью бороться на суде и перед тем, что эта борьба может помешать его карьере. Суперинтендант понимал, что обвинение Финли Фитцджеймса в убийстве несет за собой множество мелких осложнений и неприятностей. Фитцджеймс-старший будет бороться за свой престиж в светской и политической жизни. И пощады тут не будет, как не будет и правил игры, ибо все будет диктоваться обстоятельствами.

…Питт сам решил провести повторный обыск в доме Фитцджеймсов и взял с собой двух констеблей. Их приход сначала был встречен с недовольством, но после объяснения причины визита – с удивлением и даже пониманием.

Сорок пять минут спустя во внутреннем кармане старого пиджака Финли была найдена его клубная эмблема, та самая, о котором слуга сказал, что никогда ее не видел, так как этот пиджак с потертыми локтями и обтрепанным воротником его хозяин давно не носит. Пиджак оставили в гардеробе молодого человека, должно быть, из сентиментальных причин. Вот он и висел где-то в глубине платяного шкафа. Когда-то в нем было удобно совершать прогулки летом, так как не жалко было порвать его или испачкать травой. Но в последние годы времени на прогулки у Финли становилось все меньше, и пиджак был забыт. К булавке значка пристали ворсинки ткани, а на эмали была легкая царапина.

Все объяснения давала мисс Таллула Фитцджеймс, которая в это утро оказалась дома, потому что занялась почтой и отвечала на письма друзей и приглашения.

Томас стоял в малой гостиной и вертел значок в руках. Он был точной копией того, что уже был передан полиции. Разумеется, суперинтендант не заметил между ними особой разницы, разве что некоторое различие в тщательно выгравированном имени Финли Фитцджеймса на обратной стороне, там, где крепилась булавка. Буквы были немного другими. Но так и должно было быть. Оставалось лишь сличить этот значок со значком кого-либо из других членов клуба, чтобы узнать, какой из них является оригиналом. Иного способа не было.

Однако остальные члены «Клуба Адского Пламени» утверждали, что не знают, где сейчас их эмблемы.

– В чем дело, суперинтендант? – спросила Таллула Томаса с несколько озабоченным видом.

– У меня теперь два значка вашего брата, мисс Фитцджеймс. Один из них – копия. Я хочу знать, какой из них – оригинал и кто и почему сделал копию, – объяснил полицейский.

Девушка спокойно посмотрела на него:

– Оригинал у вас в руках. Тот, что вы нашли в Пентекост-элли, – это копия, сделанная кем-то из наших врагов, чтобы погубить нашу семью.

Питт с любопытством разглядывал сестру подозреваемого. Она была в белом платье, украшенном лентами. Под легкой прозрачной тканью платья была бледно-голубая нижняя юбка. Этот наряд шел Таллуле, делал ее женственной и хрупкой. Однако ее истинный характер выдавали волевые черты лица и горящие решимостью глаза.

– Вы действительно верите, что у вашего отца есть враги, способные ради мести убить ни в чем не повинную женщину? – спросил ее Томас.

Мисс Фитцджеймс ответила сразу, не задумываясь, словно знала, что надо отвечать. Однако в ее голосе звучало с трудом сдерживаемое волнение:

– Да, суперинтендант, я верю, что это враги отца. Вы представляете, как он могущественен и как разбогател за эти тридцать лет. А зависть – очень жестокое чувство. Она захватывает человека целиком, поглощая все другие чувства и всякое понятие о честности. А некоторые люди не… – девушка прикусила губу, – не считают убийство проститутки преступлением. Мне жаль, что приходится говорить такие ужасные вещи. – Она вздрогнула, и Питт почему-то поверил ей. – Однако это правда, – заключила его собеседница.

Томас и сам знал, что это правда. Если бы убийство Маккинли произошло не в Уайтчепеле, где еще не забыта серия зверских убийств Потрошителя, совершенных совсем недавно, газеты едва ли уделили бы этому делу столько внимания.

– Думаю, вам следует составить список этих людей, мисс Фитцджеймс, и вспомнить или хотя бы предположить причины их мести, – сказал он. – Я попрошу и вашего отца тоже сделать это.

– Конечно, суперинтендант.

Питт, поблагодарив помогавших ему констеблей, отпустил их, а вскоре и сам покинул дом Фитцджеймсов и направился по Девоншир-стрит в сторону Гайд-парка. Купив пару бутербродов у лотошника на углу, он съел их, пока шел по Мэрилебон-роуд. Свернув к Йорк-гейт, полицейский наконец вошел в парк. В этот теплый день там было полно прогуливающейся публики, разряженных дам и влюбленных парочек. Дети на аллеях катали обручи, прыгали со скакалочками и безуспешно пытались пускать бумажных змеев – день для них был слишком тихим и безветренным.

Нянюшки в аккуратных униформах катили перед собой коляски с младенцами или же вели детишек за руки. Кто-то из них расположился посудачить на скамейках. Старые джентльмены, разморенные солнцем, вспоминали былые дни и подвиги. Пробегали, хихикая, стайки молодых девушек. Вдали играл оркестр.

Питт не собирался говорить Юарту, почему не верит в то, что кто-то из врагов Огастеса Фитцджеймса, пытаясь отомстить ему, убил проститутку и подбросил улики против Финли. У него не было достаточно веских аргументов, чтобы спорить с инспектором. Однако по своему опыту он знал, что столь хитроумно обычно готовятся ограбления, но не такие убийства. Там, где все диктуется ненавистью и люди теряют контроль над собой, мысли переложить вину за преступление на другого приходят уже потом. Каким бы злобным и мстительным ни был враг Огастеса, трудно было поверить, что он намеренно и продуманно решился на преступление, за которое ему может грозить повешение.

И все же Томас не мог освободиться от чувства, что во всем этом был какой-то замысел. Об этом свидетельствовали значок и запонки. Не мог преступник быть столь беспечным, чтобы оставить после себя подобные улики.

Суперинтендант решил, что ему следует еще раз и основательно прижать Хеллиуэлла, Тирлстоуна и, при всем его сопротивлении, Джонса. Наличие двух одинаковых клубных значков должно решить судьбу Финли: виновен он или нет.

– Вот неожиданность, суперинтендант! – невольно воскликнул Норберт Хеллиуэлл, когда Питт нагнал его на улице. Он возвращался после отличного ланча на Грейт-Джордж-стрит. – Только ничем не могу вам помочь. Я ничего не знаю о Фитцджеймсе и его нынешнем времяпрепровождении. – Лицо молодого человека стало сердитым. – Мне кажется, я уже объяснил вам, что мы когда-то давно действительно были друзьями, но отнюдь не теперь. Я рад был бы сказать вам что-либо, что могло бы снять с него подозрения, но, поверьте мне, я не в состоянии сделать это. А теперь, простите, я очень занят и уже опаздываю. Прошу извинить меня. – Он ускорил шаги.