Наемник междумирья. Вне времени (СИ) - Вариун Юлия

Уже спустя минуту, я беспрепятственно шагал к котлу с похлебкой, периодически переступая, через тела и даже из милосердия, подтянул их поближе к источнику тепла. Зачем мне грех на душу брать — вдруг кого-то зверь, какой утащит на обед?

Самой удивительной моей находкой оказался стрелок. Не много и не мало, но передо мной лежал эльф. Типичный такой можно сказать. Ушки там, комплекция, снаряжение… ну чисто эльф. Единственное, что не вязалось с внешностью сказочного персонажа — уродство. Парень был конкретно так изувечен. И идентифицировать характер его шрамов на лице я не мог. Больше всего это было похоже на ожоги. Но не огнем. А металлом. Частично лицо и горло пострадало. Это то, что я смог увидеть. Возможно и дальше на теле есть отметины. Из-за одежды не видно. Ну, по крайней мере, понятно, отчего у эльфа такой хриплый и низкий голос. Видимо, повреждения весьма глубоки.

Парализованные охотники и эльф зло сверкали на меня зеньками, но говорить не могли. Я же уже хотел воспользоваться случаем и поесть, как вдруг из расщелины спрятанной между скал донесся слабый плач.

Посмотрел с надеждой на пыхтящий ароматной жижей котел, потом на темнеющий среди скал силуэт клетки. Сомнения снедали, желудок подводил, мозги отказывались работать в режиме адекватности. Не судите меня — сытый голодному не товарищ. Я уже потянулся к лежащим у костра мискам, желая зачерпнуть себе порцию, но женский скулеж не давал мне возможности отстранится от чужих страданий. Даже если она оплакивает свою заслуженную участь, получается у дамочки пронять до самых печенок своей печалью. Я взял две миски и зачерпнул две порции, направившись к пленнице. Вряд ли ее собирались кормить, если даже никакого пледа ей не дали прикрыть наготу.

Пришлось зажечь глаза, тут в окружении скал было еще темнее, а свет от костра сюда не дотягивал. Я подошел ближе, желая рассмотреть женщину, попавшую в плен этим дровосекам. И хотя я обещал себе не вмешиваться в ход истории, сомнения в правильности действий мужиков меня не оставляли. Конвоируемая преступница? Такое оправдание я придумал, чтобы не влезать в чужие разборки? А почему же ее не охраняют имперские легионеры? Почему из сопровождающих только подозрительной внешности лесники-охотники, да эльф-урод? Нет, Дэн, ищи себе оправдание подостовернее, если не хочешь всю оставшуюся жизнь упрекать сам себя в бездействии.

— Эй, — тихо позвал я. Хрупкая фигурка корчилась на сплетенных прутьях клети, не реагируя на меня. — Эй, дамочка, — чуть повысил голос, — я поесть вам принес… Черт! — отшатнулся я, роняя миски с едой. Горячая похлебка обляпала мне руки и ноги, но я не чувствовал боли.

Из темноты клети на меня смотрели злые и отчаянно запуганные глаза незнакомки. Она не могла принять даже сидячего положения, только голову на меня подняла, вскинув взгляд. И столько было в эти глазах! И страх за свою участь и ненависть напополам с надеждой, что ее спасут. Женщина была молода и необычайно красивой. Редкой такой, роковой красотой. Порочной и хищной. Ее волосы были спутаны и даже опалены, но даже в таком плачевном состоянии, они удивляли густотой и невозможно глубоким черным цветом с синеватым отливом.

Пленница оскалила на меня зубы и попыталась встать, ее силуэт окутался дымкой и поплыл, но чтобы она не пыталась сделать, не смогла, снова упав без сил на дно клетки, прутья которой больно впивались в хрупкое истерзанное тело.

Разумом я понимал, что нельзя вмешиваться, а душа рвалась исполнить зов гипертрофированного чувства справедливости. Капитан Америка блин отдыхает рядом с моими праведными порывами, которые, кстати, меня вечно под монастырь подводят. Надо допросить кого-то из конвоиров. Я уже собирался отправится «пытать» эльфа, как вдруг уловил движение женщины. Она с трудом изменила позу, открывая моему взору маленький, аккуратный, но все-таки округлившийся животик.

Беременна. Суки! Они поймали беременную самку, а я больше, чем уверен, что передо мной не человек, а именно самка. Только не знаю, в кого она пытается безрезультатно обратиться. К чертям мою гордость! Пойду на поводу у этих высших шантажистов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Демоны с вами! — снова обратился я к силам, требующим от меня героических поступков, — эта последняя! И все, возвращаете меня к Кэвиру! — Поставил я свои условия и взялся руками за стальные прутья клетки.

— Сейчас я тебя вытащу, — пообещал я женщине, что инстинктивно прикрывала живот руками. — Надеюсь, я об этом не пожалею, — сокрушался я, руками разрывая каленый металл толстых прутьев. Получалось плохо. Клетка весьма прочная, словно на целого дракона рассчитана, а не на оборотня. Пришлось усиливать себя магически, закачивая в руки побольше энергии. Выломав три прута, я открыл довольно широкий проход, чтоб даже я смог в него протиснуться со своей могучей шириной плеч. Дамочка была обессилена. Пришлось мне самому залезать в клетку, чтоб добраться до нее. Телега под моим весом ощутимо просела и издала душераздирающий скрип. — Ого, милая, да тебя неплохо так помучить успели, — заметил я плохо заживающие порезы по рукам и ногам. Спина тоже была измордована. — Давай сюда, повернись, — прошу я, пытаясь взять ее как можно более осторожно. Но напуганная самочка, съеживается в комок, усиленно пряча маленький животик. Срок видимо еще совсем маленький, но уже обозначился на теле женщины. Не по-мужски я хотел поступить, только из чувства противоречия, не желая играть под дудку неизвестны мне сил. Не знаю, боги ли выбрали меня своими руками, или какие другие явления, но мне претит сама мысль, что меня хотят использовать, как длинную палку-говномешалку, чтоб самим руки не запачкать и дотянуться туда, куда не могут. И вот из-за этих моих горделивых и низких всплесков эмоций, я заставил страдать несчастную самочку, кем бы она ни была.

— Потерпи, — попросил я, вынося жертву охотников из клетки и, аккуратно спрыгнул с телеги, мягко спружинив, стараясь причинять поменьше страданий хрупкому телу.

У костра оглядел ее более подробно. По всему выходило, что ранения ей нанесли не так давно. Порезы были тонкими, но глубокими и болезненными. И плохо заживали. Я видел, как ткани пытаются регенерировать, срастись, но вместо этого края ран снова расходятся и кровоточат. И процесс этот бесконечен.

Самочка лежала, свернувшись калачиком у костра, на одной из лежанок, что заготовили себе мужики. Я отдал ей свою единственную футболку, которая прикрыла половину женского тела и еще одну, такую же леди можно было туда в эту футболку засунуть. Худо — бедно, лучше, чем голышом.

Пока я ломал клетку, освобождая беременную оборотницу на нас благополучно опустилась ночь, и поднялся неприятный ветер, вылетающий из коридора между скал. Голую кожу неприятно холодило, но я решил, что если не боюсь огня, то и от ветра ежится как-то не с руки такому крутому колдуну. Я же крутой? Сам себе задал вопрос и виновато посмотрел на женщину в моей футболке. Может быть, не выпендривайся я и приди на помощь раньше, ей не досталось бы издевательств? И кто сказал, что это круто, решать, кого спасать, а мимо кого пройти? Нет, я не крутой. Я идиот с воспалившимся самомнением.

Отстранившись от самобичевания, я все же решил попробовать помочь страдалице регенерировать. А вдруг у меня получится поделиться с ней своей энергией?

Мои руки неуверенно убрали растрепанные черные волосы с уставшего лица. Красивая. Замученная, но все равно красивая. Чорные глаза открылись, настороженно меня изучая. Тонкие руки, изрезанные ранами плотнее обняли маленький арбузик выпирающий под футболкой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Не бойся, — попросил я, осторожно поглаживая голову женщины, успокаивая. — Тебя никто не обидит.

Настороженный взгляд нахмурился, губа дернулась в желании то ли сказать что-то, толи нарычать на меня. Может быть она дикая?

— У тебя есть имя? — продолжаю гладить волосы, — какая твоя вторая ипостась? Поговори со мной…

Но она молчит. Боится и страдает.

— Почему твои раны не заживают, ты же оборотень? — вслух рассуждаю я, понимая, что отвечать она не будет или действительно дикая и не знает человеческой речи. Хотя это уже совсем странно. — Давай я попробую тебя подлечить, — предложил я, снова возвращая свое внимание черным глазам. Моя рука замерла на голове несчастной, вторая легла на солнечное сплетение, надеюсь, что через энергетические центры будет легче настроиться на чужую оболочку. Я прикрыл глаза, переключаясь на магическое зрение, но с мысли меня сбил тихий грудной голос женщины.