Добровольная жертва - Наталья Метелева

– Вот и все, – погладил башмачок Кирон. – Все, сейчас пройдет. А к утру болячки как рукой снимет. Нельзя тебе с такой ногой было, Рона, ты уж не серчай. Тебе она ой как понадобится! Некогда тебе неделю в постели прозябать. За неделю и мир перемениться может безвозвратно. Башмачок не снимай. Да его и не снять до утра, уж я постарался. Лучше второй надень. Пригодится.

– Спасибо, дядюшка Кирон. Подожди, мне тебя спросить надо. Ты ведь эльф?

Маленький сапожник, уже подплывший к двери вздрогнул и виновато потупился.

– Не то чтобы эльф, но не совсем человек, это ты точно подметила.

– То есть как это – не эльф? А кто тогда?

– Эльфы – это раньше, когда нас было много. А как стало мало, то мы изменились. Но, по старой памяти, можно назвать меня и так.

Да, я помнила миниатюры летописей и древние фрески: в старину эльфы меньше походили на людей, да и своих отдаленных потомков они тоже не узнали бы.

Дядюшка Кирон задумчиво продолжил:

– Хотя, с другой стороны, и человек вроде. Тоже это… гомо, говоря по новомодному иностранному. Но не этот, как его… не сапиенс, как выражаются ваши медикусы, а другой гомо. Полностью они меня в своей классификации записали как Гомо Магикус эт Бибикус Кирон. Очень благозвучно, правда?

– Правда. Красиво и внушительно, – разделила я его восхищение. – И все равно, эльф ты или не совсем, но изначальные расы наверняка сохранили самые древние сказания. Например, о нигах.

Дядюшка весь сразу как-то потускнел. Вздохнул, вытащил задумчиво лунного света бутыль, дрогнувшей рукой плеснул мимо цветочной чаши и даже не заметил, пустыми глазами уставившись в стену. Я задрала голову: на стене не было ничего стоящего такого пристального внимания, кроме крохотного рисунка, кое-как намалеванного мной в порыве вдохновения после очередного транса, когда я попыталась изобразить будущее телеги. Отличалась она от настоящей всего лишь отсутствием лошади и обтекаемым, словно литым, крытым верхом. Вспомнилось, что следующий скачок в транспортное будущее и вовсе вернул меня к явно человеческой фигуре. То ли телеги кончились, то ли люди деградировали до своих двоих богом данных средств передвижения и обходились в путешествиях без багажа.

Из-под колеса на зарисовке выполз паучок, явно недовольный тем, что его разоблачил дядюшкин наметанный на потустороннее глаз. Умыл лапки по-мушиному и улепетал поскорее из-под взгляда Кирона. Дядюшка не поленился; проследить за соглядатаем, выпустил паучка за дверь, когда тот демонстративно остановился у порога.

Кирон плотно закрыл дверь и дунул в замочную скважину, заговаривая ее от подслушивания и подглядывания. Я приготовилась к тому, что сейчас мне откроют не меньше, чем великую и волшебную тайну. Но забыла, что сегодня день разочарований, и старый Гомо Магикус поддержал наметившуюся традицию:

– Да почти ничего мы не знаем об этих существах, – молвил, наконец, мой собеседник.

Я приуныла. Но он, напрочь забыв об импровизированной чаше, приложился прямо к бутыли и после доброго глотка всего одним словом исправил весь прошедший день:

– Что мы можем знать о неведомых богах? Может быть, они и не существуют.

– БОГАХ?! – ахнула я жутким шепотом, позаимствовав ради такого случая убийственно-заклинательный вопль у самого наставника. Опять по закоулкам замка обмерли и посыпались черным снежком налетевшие за день насекомые. Мой паучок тоже вряд ли успел далеко убежать.

– Да, богах. Так считал на заре времен мой народ. Им возводили храмы и приносили жертвы. Сама посуди: ниги непредсказуемы, невидимы, неуязвимы, неведомы, непобедимы. Никто не скажет, что это такое и откуда. Они могут принимать любое обличье. Они могут творить все, что угодно. Предание говорит, что они еще и бессмертны. Никто никогда не видел мертвого нига… И живого тоже. Видели только личину, которую они принимают.

– Но сказания утверждают совсем другое: это монстры. Твари из другого мира!

– Какого другого, Рона? Мир один-единственный. Все, что есть в нем, было и будет, все действительное и возможное, все это принадлежит этому миру. И ниги тоже.

– Да, но… – Я осеклась. Не вступать же сейчас в метафизические споры. – Но ниги не всеведущи и не всемогущи!

– Древние боги народов тоже не всеведущи и не всемогущи! Бог всемогущ, когда он – один-единственный и нет других богов, кроме него.

Да, действительно, боги многих народов не были абсолютными. Узкоспециализированные были боги, частенько мешали друг другу, ссорились и воевали. Богами они считались только потому, что превосходили возможностями простых смертных, и между внутрибожественным делом присматривали и за делами человеческими. Телепаты, однако, тоже превосходят и присматривают, но ведь они не боги!

– Потом мы стали называть их демонами, когда научились изгонять, – продолжил Кирон явно неприятную для него тему. – Помогли ведуны. Слышала, наверное, об этой древней человеческой расе?

– Я думала, это не раса, а люди с определенными дарованиями, как телепаты или провидцы. Или как ведьмаки или ведьмы.

– Уже не важно, кем мы их назовем. Много их погибло в схватках с нигами. Остальных ведунов сами люди извели, когда посчитали, что ниги им уже не угрожают. Появился святой Бужда и основал орден борьбы с нечистью среди людей. Сделали то, что ниги не смогли. Лига многое унаследовала от знаний ведунов, в том числе знание о том, что ниги не демоны, а Твари.

– Почему они вдруг понизили их ранг до смертных Тварей?

Дядюшка внимательно изучил пустую чашу.

– Они считали, что ниги размножаются, а это свойственно только живым существам. А где жизнь, там и смерть.

– Мифы говорят, что боги древних тоже размножались. Да и демоны, наверное.

– Чтобы вырастить потомство, нигам нужны другие формы, живая плоть. Они предпочитают тела разумных существ. Чисто паразиты.

– А паразиты зависимы от носителя, значит, и ниги смертны?

– Что ты, Рона! Думаешь, если уничтожить всех смертных, то нигам негде будет выращивать потомство? Да они придумают какую-нибудь замену! Нельзя снять голову с плеч, чтобы прищелкнуть вошь. Нельзя! Нужен иной путь. И ты его знаешь.

Он как-то странно глянул мне в глаза, так, что я впала в оцепенение и ослепла, словно мне в лицо било полуденное солнце. Он спрашивал тихо-тихо, так же чуть слышно я отвечала, и даже не я, а нечто из внезапно озаренных глубин.

– Что по ту сторону смерти?

– Свет.

– Что по ту сторону света?

– Жизнь.

– Что по ту сторону жизни?

– Мысль.

– Что по ту сторону мысли?

– Я.

– Кто ты?

Меня словно распахнули, вывернули наизнанку, вырвали из цепких глубин. Я очнулась и долго не могла понять, где я. Память вернулась постепенно, и я заплакала от бессильной ярости. Что они со мной сделали?!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});