Алкоголик - Андрей Воронин

— Пуля, — коротко ответил Хромой.

— Пуля — дура, — сообщил ему Абзац и выключил телефон.

Глава 13

НЕСПОРТИВНЫЙ РОК-Н-РОЛЛ

Он не ошибся: звонил действительно Кондрашов. Услышав голос господина депутата, Чиж скорчил постную физиономию, снял телефон с полки и, волоча по полу длинный шнур, неохотно поплелся в гостиную. Здесь он включил торшер и тяжело опустился в кресло. Сигареты и зажигалка лежали в кармане халата. Чиж закурил и досадливо крякнул: пепельница так и осталась на кухне.

— Подождите секундочку, — сказал он в трубку.

— Нет, это вы подождите, — сказал Кондрашов.

Голос у него был взвинченный, в нем чувствовалась подступающая истерика пополам с невысказанными угрозами. Слушать его было противно, и Чиж не стал дожидаться, а просто поставил телефон на пол, положил трубку рядом с аппаратом и отправился на кухню за пепельницей.

Когда он вернулся, в трубке было тихо.

— Алло, — невнятно сказал Чиж, раскуривая сигарету. — Вы еще там?

— Черт подери, майор, где вас носит?! — немедленно откликнулся Кондрашов. — Что за хамские манеры? Я звоню вам по делу, а вы…

— Сожалею, Владимир Кириллович, — вежливо сказал Чиж, — но никаких дел у нас с вами нет. Поверьте, не по моей вине. Я сделал все, что мог…

— Да! — выкрикнул Кондратов. — Разумеется, вы сделали все, что могли! Надрались как сапожники, послали своего шофера за пивом, спугнули Абзаца…

— Что ж, — подавляя раздражение, спокойно сказал Чиж, — какая-то доля правды во всем этом присутствует. Но я также рисковал жизнью, пытаясь задержать этого вашего Абзаца.

— Рисковать жизнью может любой дурак! — прорычал Кондратов. — Мы с вами не на стадионе, майор! Мне нужно от вас не участие, а победа. Победа, понимаете?

— Боюсь, это вы не понимаете. Ни о каком участии не может быть и речи. Меня в принудительном порядке отправили в отпуск, так что я выведен из игры на целый месяц.

Теперь вашим делом займется кто-то другой… если это дело существует в действительности, а не является плодом вашего воображения.

— Что вы несете, майор, — раздраженно проворчал Кондратов. — Какое там, к дьяволу, воображение? Зачем, по-вашему, мне нужно разыгрывать из себя идиота?

— Для придания себе дополнительного авторитета, например, — сказал Чиж. — Вы ведь не стали посвящать средства массовой информации в подробности своих взаимоотношений с Хромым, не так ли? Газеты криком кричат о том, что на вас охотятся противники реформ и, в частности, организованная преступность, которой вы крепко наступили на хвост. Приемчик старый, но весьма действенный. Кое-кому даже удалось таким путем пролезть в президенты.

Впрочем, Бог вам судья. Сожалею, что ничем не смог вам помочь. Не смог и, увы, уже не смогу…

— Странно, — сказал Кондратов. — Мне казалось, что мы достигли определенного соглашения… Вы ведете себя некорректно, майор. Боюсь, что при таких условиях я не смогу выполнить свою часть договора.

— Это вы про центр Маршака, что ли? — спросил Чиж. — Да аллах с ним, с этим вашим центром. Как-нибудь перебьюсь.

— Насколько я помню, речь шла не только о лечении, — напомнил Кондратов.

— Ага, — сказал Чиж. — Так… Пряник вы у меня уже отобрали, теперь самое время доставать кнут. Вы имеете в виду Сапсана и его… э… сувенир? Это довольно неприятно, но не так уж и страшно, если разобраться. И потом, теперь я при всем своем желании ничего не смогу для вас сделать. Просто физически не смогу. Даже если бы вы располагали неопровержимыми доказательствами, скажем, моей причастности к торговле наркотиками или печатанию фальшивых денег, я и тогда ничего не смог бы для вас сделать. Я выведен из игры, понимаете? Я в отпуске, меня просто нет… Поймите, здесь нет ничего личного, и я не хотел бы, чтобы вы подумали, будто мне что-то от вас нужно… будто я набиваю цену.

— Это все пустые слова, дорогой мой Николай Гаврилович, — неожиданно спокойно сказал Кондратов. — Истина же заключается в том, что вы обманули мое доверие. Я вас уничтожу, майор Чиж. Я ударю со всех сторон, и ударю так, что от вас только брызги полетят. То, о чем говорил с вами Сапсан… то есть Валера… так вот, покажется вам детским лепетом. Через неделю вы станете безработным, через две — бомжем, а через месяц вас упекут пожизненно.

— А вы не боитесь, что наша беседа записывается? — так же спокойно поинтересовался Чиж. — Вы уверены, что вас слышу только я? Вот я, например, в этом не уверен. Откуда мне знать, какими методами пользуется наш отдел кадров, чтобы удостовериться в благонадежности офицеров? Так что вы все-таки поаккуратнее, Владимир Кириллович. И потом, вот это как раз и есть пустые слова: уничтожу, растопчу, посажу… Мало того что вряд ли у вас хватит влияния на то, чтобы привести в исполнение свои необдуманные угрозы. У вас запросто может не хватить времени! Поверьте, я не злорадствую, но поймите же, в конце концов: я от-стра-нен! И потом, что я могу — один, без спецназа, без опергрупп, без техники, даже без оружия? Наймите себе ребят из какого-нибудь частного агентства, и вперед! В конце концов, из меня бодигард, как из бутылки молоток. Мне сегодня какие-то ребята в сквере все ребра пересчитали…

Кондрашов вдруг весело хмыкнул, как будто до этого они не орали друг на друга, а мило беседовали.

— Я в курсе, — сказал он, — мне уже доложили… И кой черт, скажите мне на милость, дернул вас лезть в эту драку? Вас ведь, кажется, не трогали!

— Однако, — сказал Чиж. — Я и не подозревал, что вы меня пасете. Доверяй, но проверяй, а? А насчет драки… Ну не знаю. Рефлекс, наверное, сработал.

— Вот видите, — сказал Кондрашов. — А вы говорите — не бодигард… Рефлексы у вас как у хорошей овчарки. Это комплимент, если вы не поняли. А что касается доверия, так ведь его заслужить надо. Пока что поводов доверять вам у меня маловато.

— Да я и не особенно нуждаюсь в вашем доверии, — сообщил ему Чиж.

— Вот что, Николай Гаврилович, — вздохнув, сказал Кондрашов. — Давайте сделаем вид, что вы только что сняли трубку, и начнем сначала.

— С самого начала? — ужаснулся Чиж. — Опять?

— Уф-ф-ф! — выдохнул Кондрашов. — Ну, полно вам. Я погорячился, вы тоже вели себя не лучшим образом… На самом деле я вам доверяю, потому и обратился не к кому-то, а именно к вам. Я ведь позвонил вовсе не для того, чтобы затеять с вами свару.

— Что вы говорите?! — поразился Чиж. — А мне показалось, что именно для этого.

— Мы теряем время, — сказал Кондрашов, а между тем у меня есть конкретное предложение. Неизвестно, где и когда Абзац выйдет на меня в следующий раз, поэтому я решил его немного подтолкнуть. На будущей неделе я намерен дать банкет по случаю пятилетия со дня образования фирмы. Средства массовой информации уже оповещены, будет куча народа. В такой толпе ничего не стоит незаметно подобраться к человеку и под шумок пришить его на глазах у пораженной публики. Как вы полагаете?

— Я полагаю, что вы правы, и шансов вернуться с этого банкета живым у вас немного.

— Вот именно! Абзац будет рассуждать точно так же и обязательно явится туда.

— А вы не ходите, — посоветовал Чиж. — Как-нибудь обойдутся без вас.

— Но ведь тогда Абзац не… как это по-вашему… не проявится!

— И слава Богу, — ответил Чиж. — И пускай себе. Кондрашов наконец сообразил, что майор попросту развлекается, и скрипнул зубами. Услышав этот скрип, Чиж вздрогнул и, отняв телефонную трубку от уха, бросил на нее удивленный взгляд. Сплошная мелодрама, подумал он с досадой. Все кругом с нервами, один я с милицейским чувством юмора. Хватит, пожалуй, не то его кондрашка хватит прямо у телефона, и никакой киллер ему уже не понадобится.

— Черт бы вас побрал, майор, — сквозь зубы процедил Кондрашов. Перестаньте валять дурака! Я предлагаю вам способ раз и навсегда разделаться с этим Абзацем.

— Если говорить серьезно, то ваш способ сильно смахивает на самоубийство, — заметил Чиж. — Вы отдаете себе отчет, насколько это опасно?

— А вы отдаете себе отчет в том, что я теперь живу в аду? — снова начиная заводиться, спросил Кондрашов. — Я три ночи не сплю, если хотите знать. Все мерещится, что он вот-вот выйдет из-за шторы…

Ну, майор! У вас же, в конце концов, рефлексы! Вы же видели его в лицо!

— Боюсь, я видел только то, что он хотел мне показать, — сказал Чиж. Куча грязных волос — это не лицо. Но если вы действительно серьезно настроены…

— Черт возьми! Он еще спрашивает, серьезно ли я настроен! А для чего я, по-вашему, затеял этот дурацкий банкет? Тоже мне, повод — пятилетие фирмы!

В конце концов они договорились, и Чиж повесил трубку с таким чувством, словно только что разгрузил вагон цемента. «Черта с два, подумал он. — Цемент — чепуха. Грузили мы этот ваш цемент, знаем, какой он на ощупь. Я бы предпочел два вагона цемента и вагон щебня одному такому разговору, пропади он пропадом. Ну хорошо, а на что тогда это было похоже, если не на разгрузку цемента? На танцы, может быть? Если я что-то и умею делать хуже, так это танцевать. Быстрый рок-н-ролл, к примеру. Да не простой рок-н-ролл, а акробатический. Станцевал бы я сейчас акробатический рок-н-ролл? Большой красоты танец, если его умеешь танцевать. Лично я не умею, и в молодости тоже не умел.»