НА КАКОМ-ТО ДАЛЁКОМ ПЛЯЖЕ (Жизнь и эпоха Брайана Ино) - Дэвид Шеппард

Несколько более сомнительная тевтонская ассоциация проявилась на концерте в Сток-он-Тренте, где клика парней в спецовках собралась перед сценой и начала синхронно топать своими коваными сапогами, тем самым выставив Roxy в образе предвестников неонацизма и ультранасилия в духе фильма «Заводной апельсин». Ино, который в числе других книг взял с собой в дорогу эпическую историю Уильяма Л. Ширера Взлёт и падение Третьего Рейха, иронично заметил, что думает о том, чтобы на следующих концертах выйти на сцену в полном эсэсовском облачении.[34]

К чести Ино нужно сказать, что даже столкнувшись с великолепием звёздного образа жизни, он держал своё «я» под контролем благодаря здоровой склонности к самоуничижению. Во время вызовов на бис он выходил на сцену, размахивая огромными пластмассовыми ножом и вилкой, при помощи которых начинал с гримасой отвращения «есть» свой синтезатор. Это было прекрасным театральным ходом и делало его ещё дороже для всё расширяющихся батальонов поклонников, которым очень нравилось это странное сочетание недосягаемого инопланетного блеска и разрушающей этот образ самопародии.

Не отставал от него и «разогревающий» музыкант Ллойд Уотсон, с которым Ино подружился во время августовских выступлений в Rainbow. Уотсон был неугомонным «психом» (если использовать жаргон той эпохи), склонным к мило умышленным (пусть иногда и рискованным) выходкам в нетрезвом состоянии. Уотсон более чем кто-либо другой из лагеря Roxy мог выявить в Ино как дьявола, так и ребёнка. Он вспоминает: «На гастролях у нас всегда были комнаты на двоих, и мы менялись местами — одну ночь я проводил в компании Брайана Ферри, другую с Ино. С Ино всегда были связаны все шутки и проказы. На гастролях бывает очень скучно, и мы с Брайаном пускались на всякие штуки для времяпрепровождения. Например, мы оба увлекались рифмованным кокни-сленгом. Мы выдумывали эти смехотворные рифмы и старались превзойти друг друга. Он записывал их в свою книжечку, а я — в свою.»

Столь «земные» занятия хорошо иллюстрируют сравнительно сдержанный характер жизни каравана Roxy. Ассоциируемая в общественном сознании с эзотерическим декадансом и художественной богемой, группа, похоже, была сравнительно сдержанна в своих закулисных наклонностях. «Как ни удивительно, мне не приходилось видеть там каких-то особых наркотиков», — признаётся Уотсон. «Энди Маккей курил, Фил Манзанера был не прочь выпить. Пару раз ко мне подходил Брайан Ферри за парой «пурпурных сердечек» или чем-то подобным, но если говорить про Ино, то я никогда не видел, чтобы он принимал какие-то наркотики. Может быть, он время от времени затягивался косяком, но не более того.»

Может быть, искусственные токсические вещества особо и не привлекали Ино, но его внимание было сильно увлечено другим чувственным раздражителем — сексом, и особенно дефлорацией юных не возражающих поклонниц. В ноябре NME опубликовал обзор феномена Roxy, написанный Ником Кентом — в нём этот журналист-диссидент спрашивал двоих главных «индукторов воплей» группы о природе их обаяния в глазах молодёжи, и получил краткие, но ясные ответы: «Рабочие цитаты из мистеров Ферри и Ино об их вновь обретённом низкопоклонстве со стороны подростков. Мистер Ферри: «Шоу-бизнес — странная штука.» Мистер Ино: «Молодые девушки — это чудесно.»»

В 1972 году Брайан Ино едва ли был одинок в своём отношении к зарождающемуся статусу рок-звезды как к пропуску в область плотской распущенности — освящённому временем «праву первой ночи». Половые грешки тогда — как и сейчас — шли рука об руку с известностью. Может быть, это было из-за того, что он слишком рано женился и теперь «навёрстывал упущенное», но так или иначе — получив свободу, он пустился в сексуальные наслаждения с особым жаром. Всё растущая привлекательность Ино производила впечатление не только на юных девушек, как и отметил Ричард Уильямс в рецензии на выступление Roxy в манчестерском клубе Hardrock: «Смутные фигуры поднялись на сцену, и самая большая реакция публики была припасена для парня с крашеными волосами и мерцающими пальцами. «Ино! Ино!», — ревел народ. Самое странное, что громче всех ревели коренастые бородатые ребята, выглядевшие так, как будто они только что наголову разбили All Blacks на поле для регби. Видеть, как они визжали по адресу этого хрупкого белокурого юноши, было действительно странно.»

Ник Кент застал гастроли в родных местах Ферри и Томпсона — Ньюкасле-на-Тайне, где группе пришлось спасаться от послеконцертной истерии в своей гримуборной. Хотя Кент жалел об отсутствии нового материала, продвижение Roxy Music произвело на него сильное впечатление: «Музыка? Ну, хорошая новость состоит в том, что группа звучит мощнее, чем раньше, а музыка стала более зрелой, чем можно слышать на их записях.»

В Sounds Стив Пикок так определил «двухфарную» притягательность группы: «Брайан Ферри занимает одну сторону сцены: тёмные цвета, широкие плечи и традиционные маньеризмы рок-н-ролльщика — он выглядывает за пределы своих клавиш и время от времени в танце выходит на середину сцены. Другая сторона принадлежит Ино и его столу, занятому разными устройствами — он выглядит посветлее со своими мелированными белокурыми волосами, широкими подтяжками, сгорбленной позой и довольно нездоровым общим видом. Остальные участники группы находятся между ними — и по расположению на сцене, и по внешнему виду.»

Впоследствии Пикок допросил Ино в его квартире на Лит-Мэншнс и обнаружил, что предмет его интервью типичным для себя образом ищет способов революционизировать типичный гастрольный раунд: «было бы идеально, если бы было можно в понедельник сесть и спланировать субботний концерт — сделать костюмы, декорации и всё прочее, чтобы получилась завершённая пантомима, полностью организованное и уникальное событие, которое никогда бы не повторилось. Мне бы очень хотелось иметь такую возможность — делать в каждом месте что-то уникальное, чтобы вокруг нас начала расти некая мифология. «Видел, когда все они были в смокингах и с 15-ю танцовщицами?» или «Видел, когда у них в публике ходили десять членов Гитлерюгенда?»»

Не таким экстравагантным, но заслуживающим почти такого же внимания событием было то, что в начале декабря Ино присоединился к своим коллегам по Portsmouth Sinfonia в лондонском Куин-Элизабет-Холле; они выступали гостями в «программе одного актёра» Гэвина Брайарса, в которой также была представлены: мировая премьера The Raising Of The Titanic, пробная демонстрация его работы для плёнки и оркестра Jesus' Blood Never Failed Me Yet и пьеса The Squirrel And The Rickety Rackety Bridge, написанная для гитариста-импровизатора Дерека Бэйли (который во время её исполнения играл, помимо прочего, на двух гитарах одновременно, причём обе находились у него на спине).

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});