Ихтамнеты - Булат Арсал

могли наблюдать ту же картину, что и всегда: линия обороны прежняя и никаких изменений в расположении редутов и дзотов нет. Ночью проходила рекогносцировка и начинался другой режим работы подразделения.

Кому-то вспомнился анекдот о том, что якобы Суворов в ночь перед боем выводил солдат на предстоящее поле сражения и те лопатами и кирками меняли ландшафт. Утром враг приходил, не узнавал местности, терялся, входил в ступор и получал по сусалам…

Распределив солдат по квартирам согласно графику боевого дежурства, Сава принял решение выставлять по одному человеку из отдыхающих на час у подъездов. Всегда спокойнее спится, когда кто-то снаружи стережёт твой покой и короткий сон.

За полночь Сергей набрасывал на плечи и голову плащ-накидку и отправлялся на позиции – проверять работу копателей и дежурство наблюдателей.

– Славянск, – произнёс Чалый навстречу двигающейся в темноте между кустов полусогнутой фигуре.

– Одесса, – отозвался на пароль Сава.

Сполз в окоп, пожал руку седому сержанту, и оба скрылись в блиндаже. Валерка остался снаружи, продолжая сверлить непроглядную темень глазами и чутко вслушиваясь в тишину украинской ночи. «Тиха украинская ночь… Но сало надо перепрятать», – вспомнился ему шуточный перевёртыш пушкинского стиха из «Полтавы». Вот стоит в окопе солдат, прильнув к заряженному и взведённому пулемёту, всматриваясь в чёрный горизонт вражеской стороны, и улыбается чёрт-те чему. Смешно и глупо, ей-богу. Хорошо, что никто не видит.

– Спасибо тебе, Альберт Асфанович, за поддержку у Близнеца. Я ведь уже хотел махнуть рукой и уйти, а тут ты заговорил и всё поставил на свои места. Прямо как громоотвод сработал. Спасибо, брат. Да и Сеня с Астаховым попросили передать благодарность. У них сейчас пацаны хоть отдохнуть могут нормально. Этот ежедневный безответный расстрел из миномётов уже не просто изматывает людей. Они верить перестают в адекватность командования, которое просто сажает народ в окоп для методичного его уничтожения. И это называется «держать оборону»? Дали бы сюда роту танков, шибанули бы для начала часовой артподготовкой – да я бы первым на броню заскочил. А тут поддавки какие-то получаются. Только и оттаскиваем то «двухсотых», то «трёхсотых». А взамен? Хрен, завёрнутый в газету, заменяет сигарету! Вот пусть они мне скажут, как я против танков стоять буду? Вон она, заработала арта! А чё раньше молчали? А что мы тут, мины должны считать и людей хоронить, не имея возможности отомстить? Молчишь, брат? Вот и я не знаю ответов на многие справедливые вопросы…

Сава не на шутку разошёлся, и Чалому стало понятно, как много ещё невысказанного осталось в душе этого давно небритого, исхудавшего, с впалыми глазами, честного, доброго, сильного и стойкого человека. Как много обиды набралось в его ещё молодом сердце, не за себя, а за напрасно убитых, покалеченных телом и душой безусых мальчишек и отцов семейств. Савин был точно уверен, что смерти этих парней не столько на совести противника, потому что не он к нам, а мы к нему пришли с оружием. Виноваты в загубленных жизнях, по его глубокому убеждению, были в первую очередь те, кто бездарно завёл целую армию на огромную территорию чужой страны, как на прогулку, и теперь не знает, что делать с неожиданно возникшим сопротивлением украинской стороны. Да и народ местный, переставший верить в освободителей из России, сам начинает своё противодействие.

Чалому и самому давно не давала покоя мысль о целесообразности нахождения донецкого полка так далеко от самого Донецка в то время, когда к нему каждый день начали прилетать всё новые и новые убийственные образцы безумной гениальности творцов оружия. Так не били никогда за все годы независимости. Никогда! Даже когда глава республики за две недели до объявления спецоперации с пеной у рта врал на всех федеральных каналах России, что дончан терроризируют украинские «Грады» и американские ракеты. Что это было тогда? Ведь было всё иначе. Люди спокойно ездили в общественном транспорте, гуляли по бульвару Пушкина и аллеям парка Щербакова, пили кофе в уютных кафешках, школы и детские сады были наполнены, комендантский час действовал только в рабочие дни… Почему так произошло? Кто кого и к чему готовил? Ответ будет дан когда-либо, только узнать или услышать его теперь уже не суждено будет многим. А сколько ещё впереди тех, кто так и не увидит мирного неба над Донецком, Горловкой, Макеевкой, Луганском?

– Ты успокойся, Серёга. – Чалый приобнял за плечи друга и тихо, по-заговорщически хрипло прошептал: – Выпить хочешь?

– Шутишь? Откуда? Магазинов нет. У местных достал? Так на тебя непохоже, чтобы ты с ними контактировал.

– Ты можешь просто ответить: «да» или «нет»? Спирт медицинский из моей аптечки. Я из Донецка везу. Немного, но по полтиннику на двоих хватит, – ответил Чалый и достал из-за пазухи стограммовый пузырёк с прямым указанием на этикетке названия содержимого: «Этанол 96».

Сделали каждый по глотку. Чалый закурил. Сава, отдышавшись от крепкой жидкости, обжёгшей глотку и спустившейся внутрь груди радующим теплом, спросил:

– Что с горлом делать будешь? Голос твой уже скрипит и сипит. Видел, как кровью харкал. Так нельзя, Чалый. Давай мы тебя в санчасть определим.

– Вы тут будете подыхать, а я, значит, в постели яйца чесать? – с обидой снова проскрипел глухим шёпотом Чалый. – Плохо же ты меня знаешь, дружище. Обижаешь!

– Ладно, проехали. Извини, – Сергей положил руку на плечо товарища и похлопал по нему. – Всё будет хорошо.

– У кого-то будет, у кого-то нет. Война, брат, сама выбирает, кому какую судьбу определить. Пока мы в её планах вместе идём, а там…

Молча и крепко пожали друг другу руки, и Сава, быстро выбравшись из окопа, мгновенно исчез в темноте, тихо прошуршав ветками кустарника.

* * *

Коля Викинг был в радостном расположении духа. Кто-то в штабе слышал, что Украина согласилась на условия России и теперь стороны готовятся встретиться в Турции, где укропы готовы подписать что-то типа капитуляции.

К вечеру того же дня об этом говорили даже в окопах. Люди жили надеждой, что скоро домой и каждый вернётся живым. Наутро, когда из Отрадного приехала кругленькая во всех отношениях санитарка Настюха, слухи уже стали правдой, подтверждённой в «Ютубе». В Суворовке Интернета не было, а вот в штабе полка, где у всех были смартфоны, а граница с Россией – рядом, новость была известна уже более суток.

Почти праздничное настроение передалось и сослуживцам Викинга, стоявшим на территории брошенного животноводческого комплекса. Их было всего четыре бойца, которые прямо там и жили, устроив нечто вроде бивака или небольшого становища. Набросали матрасов, накрыли их плащами-накидками, расстелили спальные мешки, а по