Искатель. 1973. Выпуск №2 - Анатолий Жаренов

Владимир вытер с лица пот и осмотрелся. Тор забрался так далеко, что его массивную фигуру едва можно было различить среди причудливых лавовых натеков и сооружений. Но за железного, рассудительного Тора Владимир ни капли не волновался. Инга и Гарун были с другой стороны от Владимира, они колдовали у трещины, там, где было поспокойнее. Судя по всему, они с помощью ручного локатора замеряли в равных точках ее глубину. Эта неэффектная, казалось бы, неинтересная и черновая работа была, пожалуй, самой ценной с научной точки зрения. Молодец Инга! Если бы не она, им, рядовым туристам, никогда бы не побывать в кратере пробуждающегося вулкана. Когда утром они обнаружили эту трещину, Инга заявила, что умрет, а побывает там, внизу, в самой утробе дьявола. Рассудительный Тор пробовал возражать, утверждая, что они не подготовлены и не экипированы для такой операции. На что Инга спокойно заявила, что в крайнем случае она пойдет туда одна. Нельзя упускать такой случай! Ингу немедленно поддержали без памяти влюбленный в нее Гарун и восторженный Ришар, так что Владимиру, старшему туристской группы, пришлось капитулировать. Тем более что контрольный пост безопасности молчал и не передал запрещения на посещение кратера. Теперь Владимир был благодарен Инге за безрассудство. Нельзя упустить такой случай!

2

Ближний космос! Черно-бархатное небо, украшенное узором крупных драгоценных звезд и небрежно засыпанное тлеющей — звездной пылью. Косматое сердитое солнце, щедро льющее потоки слепящего света. Необъятная голубая ширь украшенного узором белых облаков океана, с ощутимой округлостью расстилающаяся внизу. Голубовато-радужная гагаринская кайма на горизонте, граница Земли и неба, и радостная, и грустная в одно и то же время. И острова, острова! Большие и малые острова, грудью встречающие пассат и, словно корабли, рассекающие неторопливые океанские волны. Все это привычно, знакомо и все-таки прекрасно. Не удивительно, что прогулочная палуба орбитального лайнера «Радуга», совершающего экскурсионные рейсы вокруг Земли, была заполнена пассажирами. Они стояли у самых бортов, расплющив любопытные носы о прозрачную броню палубного покрытия. Искусственная гравитация, напряженность которой была в три раза меньше земной, придавала движениям людей необычную грацию и пластику. Ночную сторону галереи облюбовали влюбленные парочки, шептавшиеся о чем-то своем, старом как мир и вечно новом. На спортплощадке те, для кого космос перестал быть диковинкой, играли в волейбол. И странно было видеть эту древнюю игру, развивающуюся точно при замедленной съемке: необычно высокие взлеты мяча, гигантские прыжки и причудливые броски игроков, которые не всегда укрощали свои движения и порой валились на площадку в диковинных позах, вызывая хохот окружающих.

С непринужденным весельем, бесхитростной любознательностью и праздничным настроением окружающих резко контрастировала безмятежно-покойная поза человека, дремавшего в комфортабельном шезлонге. Это был средних лет мужчина с четко прописанными, но не резкими чертами лица. Ладная фигура и непринужденная поза дремавшего говорили о сдержанной неброской силе, таившейся в расслабленном сейчас теле. Его никто не знал, хотя круиз по достопримечательностям Земли продолжался пятые сутки и большинство пассажиров давно успели перезнакомиться. Он появился на последней стоянке. Первые пассажиры, появившиеся на прогулочной палубе после выхода лайнера на орбиту, уже нашли его невозмутимо дремлющим в шезлонге.

Этот странный человек вызывал недоумение и насмешки. Спать на прогулочной палубе экскурсионного лайнера! Что может быть нелепее? Стоило подниматься на борт и занимать место! Прогуливающиеся косились и обменивались отнюдь не лестными для него репликами.

— Забавный экземпляр. Впал в спячку не зимой, а в середине лета.

— Но именно так и поступают некоторые животные пустынь.

— Что-то он не похож на пустынника.

— Бедная жертва гипноза!

— Скорее это нервное.

— Ах, может быть, мы видим эксперимент, который опрокинет устои современной космонавтики!

— Сенсация! Лечение бессонницы орбитальными круизами!

Неизвестно, слышал ли дремавший в шезлонге эти реплики, но его твердо очерченные губы время от времени трогала легкая улыбка. И было в его лице и позе нечто такое, что мешало быть репликам слишком явными и громкими. Их произносили вполголоса и торопились пройти мимо. Это нечто уловила совсем молоденькая девушка, шепнувшая на ухо своему спутнику;

— Смотри, спящий лев!

Юноша хотел согласиться, но, покосившись на тонкий профиль подруги, нахмурился и с ноткой ревности в голосе возразил:

— Спящий — это верно. Но не лев, а медведь.

3

Владимир обернулся к Ришару. Позабыв про свой газоанализатор, тот восторженными и испуганными глазами смотрел в дальний угол кальдеры, где за султаном дыма, паров и газов скрывалось лавовое озеро.

В этом мире неуемного слепого буйства дымный султан вел себя с пугающим спокойствием и изяществом. Точно злой дух поднимался из чрева земли, упрямо тянулся к небу, упираясь в самые облака, и колыхался в змеином завораживающем танце. Когда менялся ветер, этот подземный дух лениво протягивал к Владимиру и Ришару свои струящиеся эфемерные щупальца. И сразу же глаза застилали слезы, перехватывало дыхание, а легкие начинал раздирать режущий надсадный кашель. Конечно, можно было надеть респиратор, болтавшийся у пояса, но едва Владимир собирался это сделать, как дым насмешливо уползал в сторону, позволяя легким снова пополниться живительным кислородом. Лишь иногда, будто поддразнивая людское любопытство, дымный султан изгибался, откидываясь в сторону, и тогда можно было разглядеть, как о раскаленные вишневые откосы кальдеры бьются вязкие пунцовые волны.

Владимир положил руку на плечо товарища, и Ришар вздрогнул, так велика была его отрешенность от всего, что не было дыханием и жизнью вулкана.

— Отбой? — улыбнулся Владимир.

Ришар помахал кистью руки возле уха, показывая, что не слышит.

— Будем давать отбой? — крикнул Владимир.

Ришар широко открыл глаза и с негодованием закричал:

— Ты сошел с ума! Такое дано увидеть единицам из миллиардов, а ты — отбой. — Ришар раскинул руки. — Я потрясен, заворожен и околдован! И в знак своей безмерной благодарности я с головы до ног осыплю цветами Ингу и стану перед нею на колени!

— Она старше тебя на десять лет, юноша. Не забывайся! — усмехнулся Владимир.