Гончие смерти - Антон Грановский

Укрывшись за деревьями, все четверо рухнули на траву и стали хватать ртами воздух. Волосы их спутались и побагровели от крови, а лица были сплошь в кровоподтеках.

Рамон по-прежнему был в полуобморочном состоянии, но, слава богам, грудь его вздымалась от тяжелого дыхания, а губы что-то бормотали в полусне.

– Никогда такого не видел, – вытирая мокрым рукавом заляпанное кровью лицо, проговорил Хлопуша. – Случалось, что я ел птиц, но чтобы птицы решили полакомиться моими мозгами… – Он мотнул головой. – Такого не бывало.

– Это все проделки Довгуша, – сказала Лесана, немного отдышавшись. – Он не собирается сдаваться.

– Его власть кончается за пределами этого леса, – подал голос Хлопуша. – Если мы доберемся до большака, ему нас не взять.

– Значит, надо добраться до большака, – отчеканил Глеб.

– Все мои травы намокли, – пожаловалась Лесана. – Пока они не высохнут, я не смогу их использовать.

Глеб откинулся спиной на ствол березы, усмехнулся бледными губами и сказал:

– Мой меч стоит твоих чар.

– Только если ты его подымешь, – сипло проговорил кто-то.

Беглецы повернули головы и уставились на Рамона. Толмач сидел на траве с открытыми глазами, тощий, заросший волосами и бородой, с глубоко запавшими глазами.

– Рамон! – радостно воскликнул Хлопуша.

– Здравствуй, Хлопуша, – прошелестел толмач бледными губами. – Что-то ты похудел. В городе перевелись свиньи и куры?

Хлопуша хотел обнять друга, но вспомнил, что это может причинить Рамону боль, и остановился с растопыренными руками.

– Ты тоже сильно изменился, Глеб… – прошептал толмач. – Твои волосы стали совсем… белы.

Глеб улыбнулся.

– Ничего. Женщинам я буду нравиться и таким.

– А… оборотням?

– Ну, эти твари всегда были от меня без ума. Не думаю, что седые волосы их отпугнут.

Хлопуша засмеялся и легко прикоснулся к мокрому плечу Рамона.

– С возвращением, друг!

8

Костер горел так жарко, что одежда на беглецах почти высохла. Они сидели так близко от пламени, как только могли, рискуя опалить себе брови и волосы.

– А Довгуш-то и впрямь оказался колдуном, – проронил Хлопуша, вороша палкой пылающие головни.

Пламя вспыхнуло еще ярче, и Глеб вынужден был слегка отодвинуться, чтобы не обжечь лицо.

– Что, если он обманул нас и в другом? – мрачно предположила Лесана.

– О чем ты? – повернулся к ней Глеб.

– Что, если он не единственный волхв? Что, если таких, как он, много?

– Мы не смогли справиться и с одним, – угрюмо пробасил Хлопуша. – Представь, что они с нами сделают, если их будет хотя бы трое.

Глеб хмыкнул.

– Зато теперь мы знаем, что не все «видения», которые он насылает, – просто видения. Ты прав, Хлопуша, справиться с этим дьяволом будет непросто. Но… – Глеб зловеще усмехнулся. – Мне даже интересно, что этот клоун еще придумает.

– Скоро мы это узнаем, – хмуро пообещала Лесана.

Хлопуша посмотрел на закутанного в одеяло толмача и заботливо спросил:

– Как ты, Рамон?

– Бывало и лучше, – отозвался тот.

– Тебе не тяжело говорить? – осведомился Глеб.

Рамон легонько качнул черноволосой, кудрявой головой.

– Уже нет.

– Тогда поведай нам, как ты попал в темницу?

Рамон посмотрел на Глеба и негромко заговорил:

– Когда тебя забрали, Глеб, я поклялся гвоздями, которыми распяли Христа, что разыщу тебя. Разыщу и вызволю из плена. Путь мой был долог и неприятен. В конце концов он привел меня в рыбачью деревню. Я узнал, что жители деревни служат волхвам и что многие из них бывают в Мории. Одни привозят охоронцам еству, другие прибирают клетки, в которых томятся узники… Работа находится всем. Тогда я решил проникнуть в Морию под видом такого работника.

Лесана поднесла к губам толмача целебный отвар, и он сделал несколько маленьких глотков. Затем продолжил:

– Я изучил наречие, на котором говорят местные жители. Перенял их привычки. Когда я посчитал себя готовым, я оглушил парня-уборщика и связал его. А потом надел его одежду, сел в лодку и приплыл на остров. Я сумел пробраться в крепость. Сумел даже отыскать клетку, в которой они тебя держали, Первоход…

Рамон замолчал, переводя дух. Лесана снова дала ему отвара. Хлебнув отвара и отдохнув, толмач продолжил:

– Подвела меня случайность. Один из охоронцев уронил мне на ногу сосуд с горячим варевом. Я выругался, но сам не заметил, что сделал это на своем родном италийском языке.

Толмач снова сделал паузу, чтобы восстановить силы, а после продолжил:

– Я рассек «кафтаннику» грудь кинжалом, а другому взрезал живот. Я даже успел снять с пояса убитого ключи и шагнуть к клетке. Но тут набежали охоронцы и скрутили меня. Так из твоего спасителя, Первоход, я сам превратился в узника. Вот и весь рассказ.

– Ты повел себя глупо, – сказал Глеб. – Зачем тебе понадобилось совать голову в пасть чудовищу, когда ты мог наслаждаться мирной и спокойной жизнью?

Рамон взглянул на Глеба удивленно.

– Ты мой друг, Первоход. Я не мог нормально жить, пока ты томился в Мории.

Хлопуша шмыгнул носом. Вдруг веки его задрожали, а на ресницах блеснули слезы.

– Рамон… – дрогнувшим голосом проговорил верзила. – Рамон, ты… Ты…

Хлопуша не смог договорить и вместо слов порывисто обнял Рамона и прижал его к своей могучей груди.

– Ну-ну-ну… – Рамон, поморщиваясь от боли, высвободился из объятий здоровяка и вновь взглянул на Глеба.

– Если бы вернуть все назад, я бы поступил точно так же, Первоход, – сказал он. – Я бы отправился на твои поиски.

– И был бы полным дураком, – сухо резюмировал Глеб. – Охоронцы могли порубить тебя, как капусту.

– Возможно. Но ты ведь тоже пришел за мной. Ты, Хлопуша и… – Рамон осекся и перевел взгляд на травницу. – Простите, сеньора, я снова забыл ваше имя.

– Лесана, – напомнила она.

Толмач улыбнулся, блеснув полоской зубов.

– Примите мою благодарность, милая Лесана. Я не знаю подробностей, но уверен, что мы с Первоходом обязаны своим спасением вам.

– Рамон, эта девчонка – настоящая колдунья! – взволнованно проговорил Хлопуша. – И, леший тебя побери, ты прав! Это она притащила меня сюда! По пути Лесана раз десять спасала мою жизнь!

Рамон снова перевел взгляд на девушку.

– Тогда я должен поблагодарить вас еще раз, милая сеньора. Позвольте мне поцеловать вашу руку.

Лесана удивленно и недоверчиво смотрела на то, как смазливый толмач целует ей руку. Впрочем, чем дольше она на него смотрела, тем теплее и мягче становился ее взгляд. Тонкой, южной красоты Рамона не могли скрыть ни растрепанная борода, ни спутавшиеся черные волосы, в которых – после «гостеприимства», оказанного волхвами, – тоже поблескивали седые прядки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});