Лестинца - Егор Фомин

Ригг, повергнутый в легкое недоумение относительно собственных намерений, все же сел рядом с Гролом.

— А-а, Рик! — протянул тот, — один ты и есть человек! Остальные… ик!.. о-ой…

Шетен, наконец, принес миски с едой, все уселись и Итернир громко, так чтобы слышали все в трактире сказал:

— Внимание! Слушайте! Слушайте вы, почтенные горожане и вы, почтенные крестьяне! Среди нас тот, кто может помочь нам всем пройти дальше, по Лестнице! Вверх!

— Лестницы дальше нет, — убежденно сказал один из крестьян.

— Есть! — не менее убежденно ответил Итернир, — Лестница не кончается, а просто обрывается! И вот этот парень, — показал на Крына, — сможет построить мост на ту сторону!

— Что с того? — недовольно спросил другой крестьянин.

— Все просто! — все так же убежденно ответил Итернир, — мы вместе, все вместе построим мост и уйдем дальше! Наверх! Вспомните, почти все из вас когда-то пришли сюда, чтобы идти дальше!

— Я здесь родился, — спокойно сказал третий крестьянин, и после этой фразы все присутствующие вновь обратились к прежним занятиям.

Ошарашенный тем, что даже на Грола речь не произвела впечатления, Итернир замолк. И уже успел понять, что все потеряно, и помощи они не найдут, как один из охотников встал и, подойдя к столу, протянул руку:

— Я, Нерк из Шарине, — твердо и уверенно начал он, — даю вам свою руку и говорю: я хочу уйти отсюда!

А потом все вышли на рыночную площадь и созывали жителей городка. И долго говорили. И убеждали тех, кому уже давно ничего не было надо. И тех, кто боялся потерять нажитое здесь. Говорили о ненависти к принцам и гвардейцам и о том, что у всех были причины идти вверх по Лестнице. И вспоминали люди один за другим, что они Восходящие. Но были и те, кто родился и вырос здесь, на Лестнице и не видел другой жизни.

И споры могли продолжаться до вечера. Но как только солнце стало подбираться к полудню, на площади появились солдаты. Двадцать гвардейцев. Было приказано высочайшим повелением всем разойтись, а объявленным вне закона сложить оружие. Но первыми встали против них те, кто только сегодня вновь почувствовал себя Восходящим. Не было убитых, но солдаты оставили город горожанам.

Все стало ясно многим из тех, кто раньше не решался и уже Грол командовал вовсю ополчением, щедро рассыпая вокруг громоподобные команды. И уже вызвались гонцами те, кто донесут весть о мятеже до дальних хуторов и разыщет козопасов. По всему городу искали подводы для леса и фуража, и к закату вереница повозок двинулась к роще.

15

Широкие массивные челюсти местной породы козлов, выведенной специально для перевозки тяжестей, флегматично пережевывали жвачку. Создавалось впечатление, что они с одинаковым безразличием перетирали бы клевер и стальную якорную цепь. Этих животных вообще трудно было уже назвать козлами, столь они были массивны и широки.

Принца не переставало удивлять, какого разнообразия пород достигли эти животные здесь, на Лестнице. Поскольку никаких других копытных животных, кроме невесть как попавших сюда горных козлов, в этих местах не водилось, местные крестьяне вывели огромное количество пород для их нужд. На козлах здесь пахали, для еды разводили специальные мясные породы, из козьего молока готовили даже хмельной напиток, были тягловые породы и вьючные. Удивительно, думалось принцу, как только еще не вывели скакового козла.

Однако думы эти главным образом отвлекали Кан-Туна от мук безделья, поскольку рубить лес вместе со всеми он не считал достойным его происхождения.

Опушка рощи вокруг принца кишмя кишела звуками, действием и людьми. Трещали падающие деревья, блеяли впряженные в телеги козлы, кричали лесорубы, раздавались звучные команды и много еще звуков смешивало все вокруг в недоступную пониманию суетливую мешанину муравейника.

Всего к этому утру собралось двадцать девять человек и люди еще прибывали. Крестьяне и некоторые горожане прибыли со своими телегами и скотом, обеспечив мятеж обозом.

— Эгей! — раздался шумный возглас, — кто у вас тут главный?!

Кричал вооруженный высокий человек, остановившийся возле обоза, обнимая за талию столь же высокую, хотя и ниже его вооруженную женщину. Кан-Тун, ни минуты не колеблясь, подошел поближе. Тут же возник и Итернир, обнаженный по пояс, с топором в руках. Грол оставив здоровое бревно, которое он помогал грузить на подводу, подошел, как распорядитель и военачальник мятежа.

— Здравствуй, Гривен, — прогудел он мужчине и приветствовал женщину, — и ты здравствуй, Шершень.

— Здорово и тебе, Грол Оружейник, — весело ответил мужчина, ты тут что ль за главного?

— Вроде я, — исчерпывающе объяснил тот.

— Мы тут подумали, с милой, — нежно поцеловал женщину в висок Гривен, — и решили к Ёнку послать этих принцев. Только объяснил бы ты, из-за чего весь переполох? Хотя учти, мы все одно с вами!

— Это вот они, — указал Грол рукой на Итернира с принцем, — они все и затеяли.

— Ты бы представил тогда нас, — попросил Гривен все так же приветливо улыбаясь.

— Да вы сами, — пожал плечами Грол.

— Идет, — улыбнулся мужчина, — я — Гривен из Карта, а эту красавицу зовут Нежень Шершень, и поверьте, прозвище это досталось ей совсем не дешево.

— А дети ваши где? — грозно спросил вдруг Грол, — вы что?! Тут же для Прали вскоре самый пир будет!

— Мы с милым, — проговорила женщина нежным но сильным и глубоким голосом, — решили оставить грядки и соху, а детей оставили Толстому Парку. Ты же их знаешь. И зверушек всех наших им отдали.

— Да, Грол, мы тут подводу привели, распорядись, чтобы не пропала, — подхватил мужчина. Так что же у вас тут делается?

Итернир загляделся на эту парочку и не сразу поспел с объяснением происходящего. Но пара действительно заслуживала внимания. Он был высок, и статен. Подтянутая фигура так и дышала благородством, но это не был аристократизм принца, а честь слова и прямота взгляда, твердость руки и верность дела. И она была под стать и ростом и выправкой. У обоих были темно-каштановые вьющиеся волосы, только у нее — распущенные, падающие волной на спину, а у него — стриженные. Оба были полны какого-то лучистого счастья и веселья и их серые глаза делали лица обоих нежно улыбающимися, если не миру вокруг, то друг другу. Впечатление радушия и доброжелательности не портило даже то, что оба были вооружены. Он имел плотный пластинчатый доспех на кольчужной основе, защищающий главным образом плечи и грудь, на ней же была обычная кольчуга с нашитыми пластинами, но доспех ее был как-то по-женски элегантен и тонок. Предплечья обоих защищали наручи. Оба были в сапогах и узких штанах, а на поясах красовались мечи. У нее — тонкий и прямой меч, у него чуть потяжелее.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});