Наружное наблюдение - Оллард Бибер

вам интересно, я могу зачитать сводку дорожно-транспортных происшествий за последние сутки. По стране их сотни, если не тысячи. – Дауб снова вздохнул. – А я-то думал, что услышу от вас что-то об убийствах стриптизерш.

– Это связано с ними непосредственно. В аварии погиб их убийца.

Дауб молча переваривал услышанное. Пристыдить частного детектива не получилось. Скорее наоборот, он сам поиздевался над Даубом. Но сообщение было настолько ошеломляющим, что он решил побыстрее покончить со словесной казуистикой.

– Откуда вам это известно?

– Вам придется запастись терпением, господин инспектор. Рассказ будет длинным.

– Я готов, частный дететив.

В течение всего длительного монолога Макса инспектор Дауб не произнес ни слова. Он лишь иногда делал пометки карандашом в лежащем перед ним блокноте, да цвет и выражение лица менялись в зависимости от напряженности передаваемого сюжета. Наконец, Макс сказал:

– Это, пожалуй, все, господин инспектор.

Инспектор Дауб долго приходил в себя. Он оценивал все предположения и действия частного детектива Вундерлиха. Покопавшись, там можно было бы отыскать кучу огрехов, но налицо был факт – частный детектив располагал подробной информацией и был очень близок к завершению дела, но удача не сопутствовала ему. Он же, инспектор Дауб, получил эту информацию от него совершенно бесплатно и теперь не имел права судить о его деятельности. Ему оставалось только как можно быстрее подключиться к делу и оказать всяческую поддержку этому сыщику. Поддержать его всей мощью полицейской машины. Дауб начал осторожно и вежливо:

– Господин Вундерлих, хотел бы знать, как вы оцениваете обстановку и что предполагаете предпринять в ближайшие часы?

Макс не стал кривляться и честно сказал:

– Честно говоря, господин инспектор, я в полном замешательстве. Все ниточки, ведущие к Шакалу, оборваны. Я был на той дороге, которая вела к его логову, но со смертью этого Буба потерял след. Мне более понятно, что могла бы предпринять полиция. Ваши возможности не сравнимы с моими. Настоящее имя Шакала Маттиас Штайн. Кому, как ни вам, доступны базы данных? Вычислите этого Маттиаса Штайна. Может быть, тогда удастся ближе подобраться к нему. Может быть, найдется кто-то, знающий, где он сейчас скрывается. Что касается дела, которое веду я, то оно, безусловно, также тесно связано с Шакалом. Ведь это он где-то держит двух стриптизерш, которых может убить в любой момент. Так что я сейчас полностью завишу от успехов полиции. Мы должны взаимодействовать. Надо вычислить и уже покойных Малыша и Буба. Какие-то подробности их жизней могут дать новую вспомогательную информацию. Мне, к сожалению, больше нечего сказать.

Дауб думал о том, что сказано уже не так мало. По меньшей мере, ему уже есть, что сообщить начальству. Но преступник на свободе, а его жертвы по-прежнему в опасности. Сказал:

– Хорошо, господин Вундерлих. Я приложу все силы. Поиск по базам требует некоторого времени. Остаемся на связи. Держите меня в курсе всех ваших продвижений.

Они расстались, и каждый из них уже смягчил жесткость позиции в отношении другого.

43

Бреди Реган запил. Разве это запрещено человеку, проведшему долгие годы в тюрьме? После неудачной гонки за Шакалом и смерти Малыша крепкая нервная система ирландца сдала.

Он проникся симпатией к этому сыщику. Он чувствовал его независимость и порядочность. И это роднило его с Бреди. Бреди также ценил независимость. Что касается порядочности, то у Бреди это слово ассоциировалось с выражением "по понятиям", широко используемым в привычном ему мире обитания. И если это то же самое, то Бреди и сыщик – просто родственные души. Ирландец очень хотел помочь сыщику, но не представлял, как это сделать. У них была общая цель – найти Шакала. Но если сыщик хотел наказать Шакала на основании закона, то Бреди на основании "закона о понятиях". Насколько совпадают эти законы, Бреди не задумывался. Ясно ему было одно – и тот, и другой предполагают неотвратимость наказания. А пока Бреди пил. Его рыжая голова мелькала то в одном злачном месте, то в другом. Он со многими познакомился. Разумеется, это были люди не из аристократического слоя. Более того, их нельзя было отнести даже к так называемому среднему классу. Таких людей в тех заведениях, куда заглядывал Бреди, не было. В основном, это были люди, которых уже побила жизнь. Побила именно потому, что они закону предпочитали "закон о понятиях". Завидев его, такие люди кричали: "Смотрите, кто пришел. Это же рыжий ирландец. Давай к нам, Бреди". И он шел к ним и, напившись, изливал перед ними душу.

Бреди не знал, как ему жить дальше. У него не было великой цели. И если бы его спросили о чем-то таком, он не знал бы, что ответить. Поэтому задача поймать Шакала заменила Бреди ближайшую цель дальнейшего существования. Он таскался по городу в надежде, что где-нибудь случайно встретит Шакала. И тогда… Что будет тогда, Бреди не представлял. Одно ему было ясно – Шакал получит заслуженное наказание. Однажды Бреди напился так, что даже рискнул позвонить господину сыщику. Икая в трубку, он предлагал ему свои услуги. Он сказал заплетающимся языком: "В любое время дня и ночи, господин сыщик". Макс посмеялся и посоветовал ему проспаться, добавив, что готов выслушать ирландца в любое время, если он будет трезв и у него будет дельное предложение.

Бреди был еще молодым мужчиной, и все молодые интересы были ему не чужды. Однажды мать-природа преодолела алкогольный дурман и, оживив его плоть, привела в бордель, где мамкой была Эмма Майер. К этому времени ее предпринимательский дух окреп, и ассортимент услуг заведения значительно расширился. За хорошие деньги предлагались разные разности. В тот вечер хороших денег у Бреди не было, и ему пришлось довольствоваться стандартным набором услуг. Ему попалась румынка. Точнее, Бреди выбрал ее сам. Он не смог бы никому объяснить, почему он так поступил. Возможно, потому, что она была брюнеткой и ее иссиня-черные волосы очаровали рыжего ирландца. А может быть, ему понравилась ее полная задница. Она плохо говорила по-немецки, и это тоже устраивало Бреди. В его голове все еще сохранялся туман, и поэтому нижняя половина тела действовала независимо от верхней. В тюрьме подобные удовольствия не часто выпадали на его долю. Они автоматически отработали отведенное время, и Бреди покинул кабинку, так и не поняв, что же это было. Но денег для повторения больше не было. Понурив голову, он вышел из борделя.

– Я вижу, ты не в духе, приятель, – донесся мужской голос откуда-то слева.

Бреди повернул голову. Он увидел хорошо одетого господина средних лет. Тот поправлял прическу и был, пожалуй, в