Любовница не по карману - Анна Данилова

И тут Татьяна вдруг вскочила и заметалась по кухне, став похожей на внезапно ослепшего человека. Вроде бы и смотрит на тебя, а не видит…

– Сигарету… Пожалуйста, дайте мне сигарету… – потребовала она. – Мне очень нужно!

Я дал ей прикурить.

– Алло, девушка, вы в себе?

Она вдруг усмехнулась каким-то своим мыслям, пожала плечами. В ее руке появился телефон.

– Игорь Львович, – услышали мы, как она обращается к Седову. – Игорь Львович, это Таня, Таня Тихонова. Виталий Белов… Как же я забыла?! Короче говоря, тот труп в Пущине… У Виталика сердце было справа… Да-да! Я не шучу и не выпила… У него зеркальное расположение органов. Вы же спрашивали меня, пытались спросить… Про шестой палец, например… А я, дура, не поняла! А теперь вот сообразила! Ну вот, я теперь все, кажется, сказала… Что? Все-таки он? – Глаза ее моментально наполнились слезами. – Я так и знала… Вот дурак! Снова куда-то вляпался… И еще… В апреле, незадолго до того, как Виталик пропал, мы с Олей – вы ее знаете – ездили в Крым, к ее тетке. Меня не было в Москве целых десять дней! У меня есть алиби… И даже билеты сохранились, я могу вам их показать… Я никого не убивала! Вот теперь – все…

33. Следствие

Еще один висяк. Без вариантов.

Когда Седов показал фотографию Виталия Белова на Павелецком вокзале, выяснилось, что его там очень хорошо знали. И удивились, что парня пристрелили всего-то восемь месяцев тому назад. За его художества Виталю должны были грохнуть – зарезать, повесить или утопить – гораздо раньше. Потому что он мразь, каких мало. Негодяй редкий! Кто его убил – трудный вопрос, но вот за что – вообще никаких вопросов. Есть за что!

Угостили Седова на вокзале водочкой и посоветовали – не заморачиваться. А про Федора Белова никто ничего не слышал.

Фотографию Федора, которую Седов раздобыл у Семеновых, сколько он ни показывал ее на Павелецком разным людям, никто такого человека не видел, не помнил и не мог ничего о нем сказать. Что же, может, Федор и правда отправился в Сургут на заработки…

А такая романтическая, с криминальным душком история вырисовывалась! Интеллигентная семья. Григорий Семенов – чистенький домашний «ботаник». Ученый, мать его! Жена его, Зоя, – просто роковая красавица! Из-за таких женщин стреляются, травятся, развязывают войны… Невероятной красоты женщина! Этот «ботаник» наверняка робел перед ней, не знал, как к ней подойти… А еще он удержать ее хотел. Но как? Не мачо ведь! Заплатил студенту, другу сына (и не стыдно же было!), чтобы тот обрюхатил его женушку. И не побоялся, что она уйдет к этому студенту. Разве он мог предположить, что студент влюбится, продаст свою квартиру на Цветном… Мальчишка! Втюрился. Влюбился насмерть. Думал, деньгами удержит ее… И что в итоге? Она поиграла с ним, разбила ему сердце, получила свое – и вернулась к мужу. Вот и все, собственно. История закончилась.

Там, где присутствует большая любовь, страсть, там недолго и до убийства. И этот «ботаник» мог, да, вполне мог застрелить Федора. Вполне! Но, видимо, все же не застрелил. А какой сюжет получился бы!

…Игорь Львович закрыл папку и убрал ее в сейф. Подошел к окну. Москва – вечерняя, голубая, снежная – так и манила: все бросить, запереть кабинет и пройтись по скрипучему снежку, подышать сладким, морозным, арбузным воздухом. Все, надо бросать курить, пить – и начинать новую жизнь. Жениться, наконец! Ну и пусть – да, когда-то у него не получилось, ну и что? Не все же такие стервы, как его бывшая…

Он распахнул окно, вдохнул свежий воздух, сделал несколько глубоких вдохов, еще, еще… Как же хорошо, тихо на улице!..

Он взял телефон, выбрал нужное имя в списке и позвонил.

– Машенька? Добрый вечер… Это Игорь Львович… Узнали?

В его кабинет заглянул Зашев. Седов нахмурился и отмахнулся от него, мол, иди отсюда, не мешай! Но тот не уходил, смотрел на друга и улыбался, как подлый кот.

– Знаете, у меня есть к вам несколько вопросов… Да-да, это очень важно. Помните, вы говорили, что у вас есть знакомые, у которых работал этот парень, Виталий Белов? Представляете, я потерял листок, где вы записали их координаты… Да? Вы только скажите, куда подъ-ехать, я мигом буду!

Зашев, как в немом кино, беззвучно покатывался от смеха, кривляясь и гримасничая, показывая, как сильно бьется сердце влюбившегося следователя. Потом, вдруг увидев на столе листок и пробежав его глазами, он все понял и просто покатился от хохота. Похоже, он нашел «пропавшую» записку!

– Все, понял. Буду через полчаса.

Игорь отключил телефон, вытер носовым платком выступивший на лбу пот, схватил со стола пепельницу и швырнул ею в Зашева:

– Ты придурок, Зашев!

– Машенька, душенька, а не пригласите ли вы меня в свой загородный дом? Я задам вам очень-очень важные вопросы! К примеру, любите ли вы вирошки с пишней? – хихикая, выговорил Зашев.

– Постоянно о ней думаю… К чему бы это? – смущенно усмехнулся Седов.

34. Федор

Когда-нибудь я подойду к ней. Когда буду точно знать, что она одна, Гриша на работе, а Алик в универе. Я не знаю, что со мной, почему у меня не хватает сил к ней подойти, схватить ее за руку, притянуть к себе.

У них закрытый, тихий двор, окруженный заснеженными кленами и липами. Она прогуливается с коляской по расчищенной дороге, ходит задумчивая, иногда останавливается, чтобы поправить что-то в коляске: шапочку или одеяло ребенка. Думаю, если бы она увидела меня, испытала бы сильный стресс. Изумилась бы. Может, упала бы в обморок. Она же очень чувствительная. Она само чувство! У нее румяные щеки – от мороза, и я едва сдерживаюсь, чтобы не подбежать к ней, не расцеловать ее. Мне кажется, что я неслышно рычу, как зверь, издаю некие странные и страшные звуки… Я так истосковался по ней, так соскучился, я не представляю себе, как теперь все будет! Так все сложно, запутанно…

Они все боятся меня. Ведь я теперь как бы призрак.

Сколько раз я представлял себе, как рассказываю Зое о том, что произошло в тот день…

Мне позвонила Танюха и сказала, что Виталик замутил одно нехорошее дело. Украл у меня ключи от квартиры одних моих знакомых, где лежат большие бабки, и собирается их тупо взять. Миллион евро! Я тоже хорош. Говорил по телефону с Зоей – не подумал, что нас могли подслушивать. Я и не додумался, что рядом болтается мой сводный братец-урод, а он всегда берет то, что плохо лежит!

Когда до меня наконец дошло, что Виталика нет и что он скоммуниздил ключи, драгоценные моему сердцу ключи от Зоиной квартиры, взял мою куртку и шапку… Уф! Как же мне стало плохо!

На столе остались маленькие ножницы и две вязаные рыбки-ромбика – это он вырезал отверстия для глаз в моей шапке… И обрывки ниток – белые и зеленые.

Я понял, что убью его, скотину, как только догоню! Если догоню. Я помчался туда. И успел – в какой-то степени. Видел, как он в моей одежде входит в подъезд. Шапку он еще не надвинул на глаза. Я знал, что он это сделает в подъезде. Чтобы его потом не опознали какие-нибудь случайные свидетели, Гришины соседи.

Мне бы позвонить тогда Алику, предупредить его, но мне было стыдно. Ведь Виталик – мой сводный брат. Мой!

Он вошел в подъезд, и я последовал за ним. Я был уверен, что успею, предотвращу этот кошмар.

Я поднялся на их этаж, хотел позвонить, напугать его. Я уже представлял себе, как громко ору – мол, открой, идиот, я здесь и все знаю! И тут я услышал выстрел. Меня словно током ударило!

Выстрел – это серьезно. Выстрел – значит, либо у Виталика был пистолет, либо у Алика или Гриши. И кто-то там кого-то пристрелил. А возможно, ранил или испугал до полусмерти.

Я убежал оттуда. Поднялся на пятый этаж дома, стоявшего напротив, и уставился на дверь Гришиного подъезда. Я ждал. Должен же был кто-то выйти…

Но никто не вышел. Наоборот, приехал Алик. Вошел в подъезд. Затем вернулась Зоя. Получалось, что в квартире, кроме Витали, был до их прихода дядя Гриша?! Либо Виталя пристрелил его, либо Гриша – Виталю!

Мне надо было пойти туда, все рассказать. Но я не мог! Ведь там была Зоя! Все они – вся их семья – знали, что мне нужны деньги. Они – все трое – сразу же подумали бы, что это я навел своего братца на их миллион! Что мы с ним – заодно!

Я стоял в чужом доме и плакал. Я не знал, как мне жить дальше!

Вскоре приехала полиция. Я ждал: вот-вот вынесут тело… Но никакого тела не вынесли. Полицейские уехали. Вероятно, они явились по звонку соседей – и ничего и никого не нашли. И никого, главное, не арестовали!

Я догадался вынуть из телефона сим-карту. Я не был готов разговаривать с ними, хотя и понимал: они не знают, что Виталя – мой брат, и тем более о том, что мы вообще с ним знакомы. Но все равно. Боялся, что мне позвонит Зоя и расскажет о том, что у них случилось. Или позвонит Алик…

Я был виноват, ведь это же был мой брат!!!

А когда ночью Алик вышел и подогнал машину к подъезду, я понял, что Виталя мертв.

И я видел, как Гриша с Аликом укладывают что-то белое, длинное в багажник джипа. Жизнь остановилась.