Вьюга - Маргит Сандему

– Мне кажется, – сказала Виллему, – спасать жизнь людям больший героизм, чем лишать их жизни.

– Заткнись! – крикнул Эльдар.

Виллему сжалась в клубочек в конце телеги, откуда ей было удобно наблюдать за всеми. Они сидели словно парализованные тем, что пережили; пол, качающийся под ними, холод, лес – все незнакомое… Кристина сидела рядом с Виллему, которая обняла молодую женщину.

По лесу разносилось: «Бой может начаться. Бой за Норвегию».

В одном месте зажгли сигнальный костер. Тут же на одной из гор, расположенных вокруг Тубренна, загорелся другой. Еще один. И еще. В течение короткого времени костры запылали на большой части Акерсхюса.

Фогды видели их. Они вместе со своими людьми стояли на постах в различных пунктах.

– Они зажгли собственные погребальные костры, – сказал один из фогдов своим ближайшим помощникам. – Это наш сигнал, а не их. Позаботьтесь, чтобы ни один дьявол не смог выскочить живым!

12

Туша губернатора большого Акерсхюса свидетельствовала о зажиточности и довольстве. Он тяжело дышал, сидя в гостиной поместья Тубренн с бокалом вина в жирной руке.

Как и большинство чиновников в Норвегии губернатор был немцем. Некоторые были датчанами и небольшое число – норвежцами.

Под париком обозначилась морщина, свидетельствовавшая о раздражении. Куда делась эта опрятная маленькая служанка? Он думал немного поболтать с ней, зайти в ее комнату позднее ночью. Или еще лучше: пусть бы она пришла в его апартаменты. А сейчас она исчезла. Плохо и то, что пробраться в ее комнату он не может, не расспрашивая, где она находится.

Его супруга, эта кислятина, на этот раз, благодарению Бога, не сопровождает его. Всегда она сидит, предупреждая его бровями, чтобы он не пил много, не заглядывался на дам.

В Тубренне прекрасно. Никакой мелочной экономии продуктов. Здесь, в этой провинции, которую он зовет Норвегией, чувствуешь себя совершенно изолированным. Своенравные и упрямые люди, лишенные культуры. Хорошо иметь такого друга, как хозяин поместья Тубренн. Богач, дальновиден и лоялен по отношению к власть имущим.

Но во время поездки сюда было очень холодно. Он не мог понять, как люди могут проводить в этой стране всю свою жизнь. Когда выйдет в отставку, он обязательно вернется в Германию. Более богатым, чем при приезде в Норвегию. Да. Должен же человек присвоить то, что можно получить за страдания от жизни в этой жалкой стране. Его сундуки полны. Многое уже принадлежало ему.

Один из мужчин что-то сказал, не сын ли хозяина Сювер? Он никогда не запоминал ни имен, ни лиц, но кажется, это он стоял у окна, а затем подошел к столу, где сидела вся компания.

– В Эстеросен горит костер, отец.

– Да, – промямлил хозяин Тубренна. – Какой-нибудь бедолага замерз и греется.

– Погода поменялась, – ответил Сювер. – Оттепель, но ветер дует сильнее.

– Благодарю, это и мы слышим, – сказал отец. – Кажется, крыши сорвет с домов.

– Настоящий зимний шторм, – хрюкнул губернатор. – А в уютной комнате прекрасно.

Телега с Эльдаром в качестве кучера тряслась, продвигалась вперед по открытой площадке на горе. Виллему убрала кляпы и ничего не понимавшие беззащитные спутники ее сидели и, не переставая, бормотали: «Замерзаю, замерзаю». А она ничем не могла им помочь. Кристину она завернула в свою большую шаль, а остальных попыталась разместить так, чтобы ветер бил как можно меньше. Руки их запрятала под рубашки, вытерла у них слюни, которые могли замерзнуть, превратиться в лед, а кусками ткани, которыми были заткнуты их рты, обвязала их головы. Но многие срывали с себя обогревающую их материю, и она постоянно была в движении, стараясь оказать им помощь.

В один из моментов, когда она оказалась возле облучка кучера, Эльдар громко сказал:

– Какого черта и для чего помогать им? Они даже никогда не отблагодарят тебя, а наоборот!

Губы Виллему онемели от холода, поэтому ее ответ прозвучал невнятно.

– Хорошие поступки, Эльдар, не всегда чисто бескорыстны. Конечно, бывают и такие, которые выполняются полностью анонимно и без какой-либо мысли о возмещении, но бывают и другие, когда человек не радуется, пока сам не ощутит результата, не увидит, как счастлив и благодарен тот, для кого что-то сделано. Большинство же добрых дел совершаются из эгоистических побуждений. Потому что человеку нравится видеть себя благородным и значимым.

– Ты немного чокнутая, – хмыкнул он. – Во время снежной бури способна еще и лекции читать.

Наверху, в горах продолжался снегопад. Колючая, твердая снежная крупа проникала повсюду, за воротники, в запястья, обжигала щеки и спокойно укладывалась в волосах. Ледяной ветер проникал сквозь редкие щели между досками пола телеги, забирался под рубашки. «Только бы мне не заболеть, – беспокойно думала она. Мы, женщины, так ужасно подвержены катарам, а в так называемых удобствах Тубренна были такие страшные сквозняки, что я могла… Но сейчас я не хочу болеть. Именно теперь, когда мы с Эльдаром выполняем такое важное задание, во имя спасения многих людей, с которыми обращались так сурово. Ох, скоро ли мы доберемся до места?»

Эльдар из Черного леса выходил из себя, потеряв всякую надежду. То, что его послали в эту бессмысленную поездку сопровождать, как он их называл, сборище идиотов, он воспринял как личное унижение. Вместо того, чтобы вручить ему ружье или нож, или меч, или что-либо другое и дать возможность рассчитаться с хозяином Тубренна и его работниками с их бабами, которые так долго издевались над ним. Он, который так много лет принимал участие в повстанческой работе, который с нетерпением ожидал крушения датского господства, сейчас лишен возможности участвовать в борьбе! Они, конечно, не знают, какой важной персоной он был среди повстанцев, а это так позорно, так унизительно, что он готов заплакать.

Он не знал, что его предводитель пришел из родного уезда и предупредил всех не прибегать к услугам Эльдара, ибо он разнуздан и жаждет лишь крови, мести ради мести.

Вывести его из борьбы!

А сзади на телеге сидела Виллему, обратив печальный взгляд к фигуре на облучке. Он показал себя со многих плохих сторон, но она знала, чувствовала сердцем своим, что он хороший человек; с ним только несправедливо обошлась жизнь, однако с помощью безграничной любви Виллему снова проявятся все его прекрасные качества.

Сигнальные костры, горевшие на высотах, вели жестокую борьбу с ветром, дождем и снегом. Видимость была отвратительной; многие отряды не могли разобраться, костер это или нет. Ночь была выбрана не из лучших.

Кроме того людей в лагерях беспокоило и другое. Между собой они говорили о том, что в лесах и на отдельных хуторах появились солдаты фогдов. Упоминали и о неудачной попытке посторонних проникнуть в поместье Турбенн. Их задача была абсолютно ясна: предупреждение.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});