Все включено: скандал, секс, вино - Мария Жукова-Гладкова

Глава 21

Следующий месяц я потратила на то, чтобы и в жизни стать такой, какой была на экране. Тем более этому способствовала сложившаяся ситуация. Я поставила себе целью вытащить Серегу из Крестов. Я стала настоящей стервой. Способствовало этому и то, что мне не удалось получить разрешение на свидание официальным путем – ни у начальника Крестов, ни у следователя. «Вы не жена, даже не родственница, я не могу», – говорили мне, однако и Серегиным родителям тоже не дали свидания. Следователь с начальником Крестов как сговорились. Или их специально попросили не давать такое разрешение ни мне, ни родителям Сергея? Адвокат уклончиво сказал, что дело темное. Пока ничего не получается, даже с его связями.

Но я решила, что все равно проникну к Сереге. Прожженная стерва может свернуть любые горы, говорила Любаша. Свернем. Легко.

Я все равно доберусь до Сереги, которого я, пожалуй, все-таки люблю.

Точно люблю.

И почему я поняла, что мне никогда не будет нужен никто другой, только когда его закрыли? И почему моя дурацкая женская гордость не позволяла мне наслаждаться общением с ним, пока он был на свободе? Пусть и женатым на другой? Или я постоянно думаю о нем потому, что мне до него никак не добраться? Потому, что передо мной встают все новые и новые барьеры? А любой барьер для меня – это стимул.

Я хочу, чтобы этот мужчина был только моим.

Хочу, чтобы он, выйдя из тюрьмы, пришел ко мне и даже не думал смотреть на других женщин.

Я хочу его.

Вначале женщина хочет быть красивой, а потом любимой вполне конкретным человеком.

Я смогла выяснить, что в его камере есть телевизор, и стала активно заниматься тюремной тематикой. Мою инициативу двумя руками поддержал владелец холдинга, что порадовало: я-то предполагала – придется побороться за право делать передачи о тюрьме, ан нет, оказалось, народ (по мнению Кирилла Александровича) эту тему любит. Я сделала несколько передач, наваяла с десяток статей. Наконец я проникла в его камеру. Я смогла. Я видела, как меня хотели все сокамерники Сергея. Меня, стерву, демонстрирующую им свои ноги. Но сделала-то я это только ради Сереги. Остальным заодно досталось. Пусть Серега думает, как ему повезло в жизни. А если сам не поймет, товарищи по несчастью популярно объяснят.

Следующий этап – встретиться так, чтобы мы смогли поговорить. И кому же для этого нужно дать на лапу? Найду, сказала я себе. Прожженная стерва свернет любые горы и добьется того, чего хочет.

* * *

Просмотрев память АОНа, поняла: несколько раз звонил Стас. Перезвонила и пригласила к себе.

Стас сообщил, что сегодня отвез передачку в пятый изолятор, где уже месяц парилась Елена Сергеевна, и даже пообщался с адвокатом, с которым до этого не встречался.

– Хлыщ какой-то, – заметил сосед. – Если бы не знал, что адвокат, решил бы, что депутат. Такая же гнусная рожа. И такой же хапуга.

– С тебя, что ли, хотел что-то поиметь?

– А то! Сказал: хочешь на свидание, устрою. Только бабки гони. Все, что хочешь, устрою. Только гони бабки. Сам залетишь – вытащу. Только гони бабки. А так – кради, убивай, насилуй. Главное, гони бабки, и с тебя все будет как с гуся вода. Слушай, Юлька, а эти адвокаты все такие?

– Надеюсь, что нет. Этот – первый по уголовным делам, с которым мне довелось общаться. Мне, правда, он свидание организовать не смог. Или не захотел. Или выполнял указания тех, кто ему платит – гораздо больше, чем могу заплатить я. Не знаю. Адвокат, работающий на Колобова и иже с ним, несомненно, избалован деньгами и беспринципен. Хотя, наверное, так и надо. Так что ты ему сказал?

– Телефон записал.

Я заметила, что если Стас желает попасть к Елене Сергеевне на свидание, то стоит для начала попробовать пойти официальным путем. Женский изолятор – не Кресты, куда бабы ломятся к своим мужикам. Мужчины-то женщин не очень радуют своими посещениями. Но меня, признаться, удивило само желание.

– Жалко мне бабу, – сказал Стас. – Ее внезапно все бросили. А ведь она не убивала мужа! И не лупила она его этим ангелом!

– Откуда ты знаешь?

– Во-первых, сосед слышал, как Елена Сергеевна кричала в своей квартире (куда мы прибыли той ночью, когда она вызвала Стаса).

Мой сосед уже успел пообщаться с соседями Елены Сергеевны (правда, не с моделью, с которой имела счастье познакомиться я). Во-вторых, он не считал ее дурой – после того, как какое-то время они провели вместе. Стас был уверен: Елена Сергеевна действовала бы более разумно. Я, признаться, была не уверена. В состоянии аффекта человек способен на такое, о чем сам не догадывается. Мне приходилось присутствовать при допросах, когда люди сами искренне удивлялись содеянному. В-третьих, и адвокат (пусть хлыщ и прощелыга) не сомневался в невиновности Елены Сергеевны. Она сказала ему, что в тот злополучный день в самом деле дотрагивалась до бронзового ангелочка: переносила его с одной тумбочки (в гостиной) в комнату, где спал муж.

Елена Сергеевна решила немного переставить статуэтки в квартире. На нее подобное иногда находило от нечего делать. Ее просто кто-то подставил. Сама Елена Сергеевна считала, что это сделала Аллочка.

– Юля, а когда вы были в квартире с этими бугаями, они точно его не шарахнули?

– Стас! – взвыла я. – Уже доказано, что удар был нанесен после смерти, причем через несколько часов после смерти. Когда нас в квартире и в помине не было. А умер он от другого! Не от удара ангелом!

Но тут мне невольно вспомнились Витины слова о быстро выводящемся из организма яде… Правда, я не стала делиться со Стасом своими воспоминаниями, а заявила, что очень устала, так как у меня был тяжелый день, и попросила держать меня в курсе дела.

Но Стас еще не закончил. Он заявил, что ему в ближайшее время нужно срочно найти женщину: деньги заканчиваются. Стас просил у меня помощи, причем женщина ему требовалась ненадолго, пока Елену Сергеевну не выпустят на свободу.

А вообще у Стаса в голове уже созрел план: посадить вместо Елены Сергеевны (при его помощи) Аллочку, а самому жениться на благодарной вдовушке и таким образом решить все свои проблемы.

– Ну ты и негодяй, – покачала я головой.

– Юля, каждый думает о своем благополучии. А мне сколько лет осталось по тетушкам бегать? Годы-то идут. И надоели они мне. Лучше с одной. Тем более Елена Сергеевна еще ого-го. Женюсь. Поэтому и намерен брать ее, так сказать, тепленькой. Тебя приглашу на свадьбу свидетельницей. Ведь без тебя я бы про нее даже не узнал.

Представляю, как Елена Сергеевна будет счастлива видеть меня на своей свадьбе. Если она, конечно, состоится. Хотя чем черт не шутит…

– Пришла пора лично познакомиться с Юленькой, – объявил Иван Захарович, почесывая украшенную синими куполами грудь.

– Гадом буду, она кого хочешь достанет, – буркнул Лопоухий, – эта стерва.

– Но она, в натуре, способна докопаться до истины, – заметил Кактус.

– Сечешь поляну, Дима, – кивнул Иван Захарович.

– А Татаринов? – Лопоухий с Кактусом вопросительно посмотрели на шефа.

– Думаю, все-таки не он. Хотя… Познакомимся с Юленький лично, а там посмотрим. Но нужен оригинальный подход.

– К знакомству с бабой?

– С этой – да. Так, давайте-ка прокрутим все ее сюжеты за последнее время. Тащи кассету, Виталя. А ты, Дима, все ее статьи.

После просмотра записей Иван Захарович ничего не решил и принялся за чтение подборки еженедельников.

– Вот это покатит! То, что нужно! – воскликнул он через некоторое время, в предвкушении потирая руки. – Прикольнемся децал[5].

Глава 22

Утром проснулась от настойчивого телефонного звонка. АОН объявлял номер редакции, а если точнее, то нашей главной. Посмотрела на часы. Одиннадцать. Да, Виктория Семеновна уже приступила к выполнению своих обязанностей. Но сегодня я не должна сдавать никаких статей.

Значит, что-то случилось.

Телефон звонил и звонил. Я вскочила с кровати и схватила трубку.

– Дрыхнешь, что ли? – вместо приветствия спросила хриплым прокуренным голосом главная. – А тебя тут мужик домогается.

– Мужик-то хоть ничего? – поинтересовалась я.

– Не знаю. Я не по этой части, как тебе известно. Но внешне представительный. Говорит, банкир.

– Терпеть не могу банкиров, – заметила я.

– А это я ему уже сказала, – сообщила Виктория Семеновна.

В трубке послышался какой-то невнятный гул. По всей вероятности, домогающийся меня банкир находился в кабинете Виктории Семеновны и решил как-то прокомментировать услышанное. Главная его послушала и передала мне, что банкир терпеть не может журналистов, еще больше – журналисток, а меня в особенности.

Я уточнила, знакомы ли мы с ним лично и в каких статьях я его пропечатывала. Телесюжетов о банкирах и банках у меня точно не было. Оказалось, что мы никогда не были друг другу представлены, но я неоднократно проходилась в своих репортажах по ряду его знакомых, делая им рекламу, о которой они не просили. Поэтому он предпочел бы никогда со мной не встречаться. И вообще моя физиономия в телевизоре его жутко раздражает.