Неповторимое. Книга 2 - Валентин Варенников

— Да он же только назначен на должность начальника штаба батальона…

— Но к моменту поступления в академию уже будет год! И он старается.

— Так ведь еще толком службы не понял. Мордовал два года роту — не знали, что с ним делать!

— Да, действительно, были недостатки, но человек набрался опыта. Да и вообще, товарищ командир, вы же сами постоянно говорите, что кадры надо растить. Вот у вас и есть возможность вырастить кадры.

— Однако у нас есть более достойные.

— Ну, какая разница? Сегодня — Иванов, завтра — Сидоров, послезавтра — Петров. Все они пойдут в академию. Одни — раньше, другие — позже. Я лично ходатайствую за своего начальника штаба.

— Хорошо, — сдается командир полка, — давай его рапорт.

И пишет, что сей имярек достоин и т. д. Командир этот рапорт регистрирует в штабе полка и несется в отделение кадров дивизии, где сдает его, как положено, и просит начальника, чтобы он в ближайшее время доложил командиру дивизии. Раза два в неделю наведается — так, чтобы и не надоедать, но чтобы начальник отделения кадров чувствовал: от него не отцепятся, пока он не решит задачу. Наконец все решено. Рапорт и все необходимое с положительным решением комдива направлено вверх. А дальше по такой категории никто поправок уже не вносит. Начальник штаба батальона (назовем его Иванов) поехал в Москву на вступительные экзамены. И хотя командир батальона до этого сам нашел ему преподавателей для подготовки при Доме офицеров и освободил Иванова почти на три месяца, чтобы он только этим занимался, душа у него болит. Ночью плохо спит — все ему мерещится, что Иванов провалился, вернулся обратно и придется с ним «мыкать горе». Единственное утешение комбата — то, что Иванов мастер убаюкивать любого начальника такими бравыми сентенциями: «Буду стараться, не щадя себя», «Буду неукоснительно выполнять все ваши требования», «Сделаю все, чтобы доверенный мне участок (батальон, полк, дивизия и т. д.) был на высоте» и т. п. Одновременно и параллельно жена Иванова, «умело» применяя свои «незаурядные» способности, энергично действует по женской линии. Командир батальона все это оценивает соответственно и, конечно, тоже рассчитывает на этот фактор. Ведь фактически жена Иванова подтолкнула комбата к мысли, что Иванова надо отправлять в академию.

Наконец приходит день, когда объявляется, что Иванов зачислен слушателем Военной академии. Учеба у него, разумеется, тоже идет через пень колоду, но в стенах академии никому «утонуть» не дадут, и, естественно, Иванова уже через три года выпускают в звании «капитана» с назначением в войска на должность командира батальона. Попадает он в сокращенную дивизию. Проявить себя, конечно, не может — нет личного состава, нет боевой учебы, в том числе учений. Но фактор времени решает все. Иванов получает майора и его назначают начальником штаба полка в этой же дивизии. Учитывая, что коллектив штаба уже сложился, а первый заместитель начальника штаба на высоте, работа Иванова состоит в том, чтобы должностному лицу, который представляет ему документы, задавать один и тот же вопрос: «Это нам пишут или мы пишем? Если нам, то надо вверху, не читая, написать: «ПНШ — 1 (помощник начальника штаба — первый) разобраться и доложить». А если мы пишем, то надо поставить свою подпись и все. Тоже можно не читая. Я, конечно, несколько утрирую, но описанное — типичная схема продвижения по службе всевозможных бездарей.

В случае с нашим Ивановым все обстояло именно так. И все шло нормально. Пришло время — снова надо его выдвигать. Теперь его ставят уже на полк и одновременно присваивают очередное звание. Но полк — это полк. Большой полк или маленький, но командир здесь — как на ладони. Он обязан умело работать. И если у него есть в голове хоть небольшая свеча — дела будут двигаться. Если ее нет и он, извините, круглый дурак и попал на полк случайно, то это трагедия. Прежде всего для полка. Иванов проходил по второму варианту. Но не забывайте его личные качества и способность его жены обволакивать начальников слащавой паутиной. Качества, которые опирались на непоколебимую истину всех времен — умнейшую фразу Крылова: «А лев любил подхалимаж» (здесь можно добавить — и более весомое). Это обстоятельство вынуждало убирать Иванова с полка, чтобы не мучил. Но куда? Вверх, конечно! Заместителем командира дивизии. Несчастный командир дивизии, приобретя такое «богатство», делает все, чтобы от него избавиться. И опять та же схема: толкает своего зама на учебу. Естественно, теперь уже в Военную академию Генерального штаба. Действует решительно, с напором, выходит на командующего войсками округа. Наконец, добивается, что Иванов (уже полковник) уезжает на учебу. Благо что в этом случае экзаменов не сдают. Все рады, все довольны. В первую очередь — командир дивизии, что «сдыхался». Не менее рад, конечно, и сам Иванов — служба идет как по маслу. Но академия — любая, даже такая, как Военная академия Генерального штаба, — ума не дает. Она только создает условия для развития ума, если он есть. И для обогащения знаний, совершенствования логического мышления, развития способности предвидеть, прогнозировать, но уже в других, по сравнению с прошлым, в более крупных масштабных категориях.

А если Иванов прошел все ступени служебной лестницы и прибыл в академию со сквозняком в голове, то с этим «багажом» он и выпускается. Но на кителе у него уже «поплавок» (ромбик) с золотой каемочкой — знак Военной академии Генерального штаба. Попав в академию с должности заместителя командира дивизии, Иванов рассчитывает по окончании учебы получить дивизию. И он ее получает, приняв в подчинение 10–12 тысяч офицеров и солдат. От этого масштаба у него волосы дыбом, глаза как у испуганного зайца. Он не знает, куда ему бежать.

А бежать некуда. Надо работать. Генерала получить гарантированно можно было только на дивизии. И вот начинаются всеобщие муки. Головная боль у всех — до командующего войсками округа включительно. Конечно, если в дивизии подобраны хорошие командиры полков и отдельных батальонов (дивизионов), если штаб дивизии устоялся и действует четко, слаженно, то дела пойдут нормально. Однако неспособность провести учения с полком, подготовить и провести сборы офицеров, лично себя проявить на дивизионном учении, которое проводит старший начальник, и т. д. — все это разрушительно действует на сложившиеся устои. Командующий войсками округа понимает, что Иванов дивизию загубит. Но куда его деть? И вдруг «манна с неба»: в Группу Советских войск в Германии требуется по замене командир дивизии. Что делать? Представить Иванова и записать ему в аттестацию все как есть на самом деле — это провал. Никто этого дурака в Группу не возьмет. Скрыть же все его «прелести» — нечестно, недопустимо. Это ущерб общему делу. И командующего или кого-то из его ближайших соратников осеняет мысль: не надо врать, что Иванов, мол, выдающаяся личность, но дивизия, которой он командует, оценивается положительно (это факт… пока что). Поэтому он, набирая темпы и приобретая опыт, вполне может решать задачи командира такой же развернутой дивизии в Группе войск. А чтобы рекомендация выглядела более весомо, одновременно сделать представление на «генерала». Все! Выход найден. Успокаивая друг друга, соратники командующего войсками и вправду сами начинают верить в то, что в новых условиях, с учетом приобретенного у них в округе опыта, Иванов сможет успешно справляться с задачами командира дивизии в Группе Советских войск в Германии или в другой Группе войск. Благо их тогда было четыре.

Итак, решение состоялось. Иванов поехал в группу войск. Опять все рады, все довольны. Одна только беда: все больше и больше страдает дело. А дальше случилась и вовсе парадоксальная ситуация: через некоторое время командующий войсками родного Иванову округа назначается командовать той Группой, куда уехал Иванов. Командующий объезжает войска, и вот тут-то он встречает своего выдвиженца. И между ними происходит такой диалог.

— Ты как сюда попал? — чуть ли не остолбенев от неожиданности, спрашивает Иванова его бывший командующий округом.

— То есть что значит — как попал? Вы же меня сюда направили!..

— Да ты уже и генерал? Когда ж ты звание получил?

— А вскоре, как приехал в Группу. Спасибо вам, товарищ командующий, что представили меня к этому званию. Век вас буду помнить — вашу доброту, внимание и заботу.

— Ну и дела… А как у тебя сейчас с дивизией?

— Да так… средне. Не все получается. Поругивают, конечно. Но теперь, с вашим приходом, я уверен, дела поправятся. Меня здесь просто не поняли, а вы хорошо меня знаете, поможете, а я уж постараюсь.

— Ну и картинка… Ну и дела!.. Да, да. Конечно, что-то будем делать.

Командующий, вконец расстроенный, возвращается к себе в штаб и клянет себя на чем свет стоит: «И дернул же меня черт послать этого… в Группу?! Что с ним делать — ума не приложу».