Варвары против Рима - Терри Джонс

Империя была к тому времени экономической «черной дырой». Римскую махину требовалось кормить с помощью грабежей, а грабить было некого, пока Север не сумел одержать подобие победы в Персии, чего не удавалось сделать со времен Красса. И что же он совершил? Римлянам нравилось считать, что у их кампаний против варваров более высокие цели, нежели тривиальный грабеж, и, действительно, эти цели обычно были обусловлены рядом причин. Но в данном случае Дион Кассий был так потрясен узкой нацеленностью Севера, что изумленно констатировал: «Все происходило так, будто единственной задачей его кампании было ограбить эти места»[306].

Арка, построенная Севером, стоит в Риме и по сей день. Она была возведена, чтобы увековечить его величайший триумф 196 г. Захват Персии и ее прилюдная порка. Этот воистину гигантский монумент был первым значительным архитектурным добавлением к Форуму за 80 лет, со времен Адриана. Аркой Север ознаменовал, что он наконец-то дотянулся до денег, которые не удалось заполучить Крассу. Он взял Ктесифон и создал из западной территории Парфянской империи две новые римские провинции, названные Осроэной и Месопотамией. А по ходу дела он мародерствовал в таких масштабах, что, как посчитали экономисты, вывел Римскую империю из кризиса на 20–30 лет. Парень из Ливии отстегнул кое-что и родному городу Лептис Магна, построив там великолепный новый форум, необыкновенную крестовидную арку на главном перекрестке, и новый порт, соединенный с центром города проспектом с колоннадой. Город превратился в культурный центр, соперничающий с самим Римом, и все это — на персидские деньги.

После падения Ктесифона Персия, по римским понятиям, должна была рухнуть. Этого не произошло. Но Персия изменилась, и характер этих изменений не обещал ничего хорошего Риму. Успех Севера дестабилизировал парфянскую династию, фатально ослабив ее, а то, что пришло на смену, оказалось зеркальным отражением самого Рима — жестоким, агрессивным, централизованным государством, которое ни перед чем не остановится.

Боги являются во многих обличьях,

Принося с собой нежеланные вещи.

Что люди думали — случится, не произошло.

Чего не ждали, на то явилась воля божья[307].

САСАНИДЫ

Примерно в 60 милях от древнего персидского города Шираз находятся развалины дворцового комплекса Бишапур. Он был построен в 266 г. н. э. в традиционном для подобных дворцов архитектурном стиле. Только архитектура эта не персидская. Она насквозь римская. Это множество небольших арок, явно римских, удерживаемых замковым камнем. Найденные там мозаики в римском стиле экспонируются теперь в Лувре и в Национальном музее Ирана. Бишапур располагается в провинции Парс — сердце Персии. Собственно, Парс и означает «Персия». Так с какого перепугу здесь оказался дворец в римском стиле?

Ну одно несомненно: не по случаю победы римлян над персами. Вернее, совсем наоборот. Напротив, через дорогу, прямо в скале высечены огромные прямоугольные рельефные картины, одна из которых повествует о связи этого места с Римом. Наскальный барельеф напоминает об унижениях не одного, не двух, а целых трех римских императоров, которые они претерпели от Шапура I, основателя дворца, давшего ему свое имя.

Одного римского императора топчет конь Шапура. Это Гордиан III, побежденный Шапуром в 244 г. н. э. и убитый собственными солдатами. Еще один император изображен коленопреклоненным перед царем царей и умоляющим сохранить ему жизнь. Это Филипп Араб, сменивший на престоле Гордиана. Ему пришлось заплатить большой выкуп, чтобы Шапур позволил ему остаться на императорском троне. Третий римский император показан стоящим. Шапур твердо держит его за кисть руки — традиционный способ изображения акта пленения. Это Валериан, взятый в плен Шапуром и проведший остаток жизни в заточении во дворце Бишапура, рядом с этими наскальными рельефами, заменявшими ему семейный фотоальбом.

А римской архитектурой дворец обязан принудительному труду римских солдат (техников и зодчих) в соответствии с традицией, взятых в плен одновременно с Валерианом. Но Шапур мог бы построить здание в любом стиле, в каком захотел. Он явно пытался показать, что владеет мировой империей, в которой наряду с азиатским есть место и европейскому стилю. При том, каких успехов добился Шапур в своем конфликте с Римом, странно, что его имя не слишком известно на Западе. Но на Западе берется в расчет лишь римская версия событий, не оставляя шанса торжествующим врагам.

Династия Сасанидов, а к ней принадлежал Шапур, заменила парфян на «варварского» колосса, более могущественного и организованного врага, чем Рим, перед которым Империя унижалась, как никогда ни перед кем другим. Удивительно, но это стало следствием действий самих римлян. Они просто не могли позволить Персии существовать и упорно копали под нее, пока не свалили власть парфян и не освободили поле деятельности для конкурирующей династии.

Массированное наступление римлян в конце II в. ускорило процесс, который уже и так пошел: власть царя царей над его феодальными вассалами ослабевала, а местные князьки все меньше были заинтересованы в подчинении его требованиям. Царский дом парфян раскололся на группировки, которые в нарастающем хаосе боролись за контроль над империей.

САСАНИДСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Есть и иное изображение на другой скале, в Накш-и-Рустеме, вблизи Персеполя, к северо-востоку от Шираза. На нем представлен отец Шапура Ардашир, получающий кольцо власти от духа добра и чистоты Ахурамазды. Они изображены верхом, и их кони попирают копытами тела поверженных врагов. Под конем Ахурамазды распростерто тело Ахримана, злого духа. Конь Ардашира топчет его соперника, последнего парфянского царя царей Артабана.

Ардашир основал династию Сасанидов, именно этот факт запечатлен в монументе. Сасаниды совершили в Персии ни много ни мало социальную революцию, и они не просто растоптали предыдущую династию, но и приступили к полному ее искоренению. Ардашир демонтировал рассыпающуюся феодальную структуру парфян и заменил ее моделью, более похожей на римскую. Империя Сасанидов управлялась из центра как войсковая операция. Она была разделена на новые регионы, образованные по военным соображениям. Они должны были зависеть от царя царей, не иметь передаваемых по наследству интересов и феодального соперничества. Чтобы ослабить местную власть, по всей империи были разбросаны семейные владения императора. Старым феодальным князьям было позволено остаться у власти, но были определены воинские обязанности, которые они должны были выполнять. Наряду с прежними феодальными податями на содержание армии теперь нужно было выставлять солдат на жалованье. Рим больше не был единственной страной, имеющей профессиональную армию. «Варварская» империя совершенно преобразилась.

Прошлое было стерто начисто, и Ардашир приказал полностью уничтожить все записи о парфянах. Могла ли у диких, жестоких варваров произойти идеологическая революция? У этого народа могла. Ардашир назвал свою империю «Иран», по имени мифической родины арийцев. Это была мечта, подобная вере в полулегендарное царство Соломона — богом предопределенную страну, ассоциирующуюся с прошлыми и будущими веками совершенного правления. Ардашир разделил мир на Иран и «не Иран», так же как латиняне делили всех на римлян и варваров. Своих и чужих.

Римляне называли персов варварами. Теперь ситуация кардинально изменилась: римляне были помещены в страну дьявола, в царство Лжи, в «не Иран». А все пришедшее оттуда в Иране было запрещено.

Твердое намерение стереть с лица земли всех непохожих тоже было зеркальным отражением римской цивилизации, то есть стремления римлян уничтожить самобытность персов и романизировать их. Всякий раз, когда персы возвращали себе города и провинции, захваченные Римом, римляне объявляли их агрессивными варварами. Один римский император, обращаясь к своим войскам перед битвой с персами, сказал: «Мы должны стереть с лица земли эту беспокойную нацию». Это сражение стерло с лица земли самого императора Юлиана. Две супердержавы сцепились в непрекращающейся схватке.

Персия точно так же, как и Рим, нуждалась в создании идеологии, которая заставляла бы людей видеть в своих правителях не просто властителей, но защитников ценностей цивилизации, а Ардашир кое-что соображал в агитации. Он сделал упор на рыцарском духе, процветавшем при парфянах, и позаботился о том, чтобы представить широкой публике свою биографию как жизнь благородного и благочестивого рыцаря. В результате сражений, с помощью которых Ардашир захватил империю, он якобы доказал свою окончательную победу в 224 г. в личном поединке с парфянским царем Артабаном, поразив того палицей.