Собачий род - Сергей Арбенин

— Алик, ты снимаешь? — вполголоса спросил он, когда громадная свора собак промчалась мимо него.

— Ага, — ответил Алик.

— Ты сдурел совсем? Кончай давай. И сматываемся.

Они помчались к машине.

Репортёр не видел, как часть своры, покружив по территории питомника, окружила Эльвиру. Не видел, и не хотел видеть того, что случилось дальше. Но Алик снимал до последней минуты, снимал, даже когда уже был в машине, и даже когда захлопнул дверцу — снимал сквозь стекло.

Такого еще никто и никогда не видел. Он, Алик, первый снимет и сможет показать это!

Но они уже не увидели, что было дальше: машина рванула с места.

А дальше Ка вышел из собачника, причём камуфляж в нескольких местах был продран то ли гвоздями, то ли зубами взбесившихся собак.

Молча двинулся к собакам, которые грызли поверженную Эльвиру. При его приближении стая стихла, отступила. С низким рычанием собаки пятились всё дальше и дальше, по мере приближения Ка. Но Ка словно и не замечал их. Он подошёл к Эльвире, нагнулся, оглядел бескровное, покусанное лицо. Приподнял её голову — увидел кровь. Вздохнул и покачал головой.

Нет, это не та дева, которая нужна Хентиаменти-Сараме.

* * *

Город Колпашево Томской области. Аэропорт

— В Томск летишь?

— Ну.

— Местечко найдётся?

— Для тебя — найдётся.

— А для собаки?

Тут только незнакомый пилот высунулся из кабины престарелого "Ми-2".

— Для кого-о? — удивлённо протянул пилот.

— Для собаки, — повторил Костя.

Пилот выбрался из кресла, исчез, потом спустился на бетон. По бетону струилась белая поземка.

— Если собака породистая, — неторопливо и рассудительно сказал он, — возьму. За сто баксов.

— Да ты что! — Костя даже руки развёл, — У меня таких денег нет.

— А у хозяина собаки? — пилот подмигнул. — Хорошая собака знаешь, сколько стоит?

Костя посмотрел на позёмку, уныло вздохнул.

— Наверное, много. Только моя — беспородная. И хозяин у неё неизвестно где.

Пилот помолчал. Потопал ногами. Плюнул.

— Ещё бы я чужих собак возил…

Костя опять вздохнул.

— А если я полечу?

— Ты? — удивился пилот.

— Ну да. С этой собакой.

Пилот сказал:

— Это — совсем другое дело! Сто баксов!

— Опять?

Пилот закурил, пряча зажигалку от ветра. Сказал доверительно:

— Я тебе вот что скажу… Садись со своей собакой в рейсовый автобус — и езжай. Если с шофёром, конечно, договоришься.

Костя махнул рукой и повернулся уходить.

— Слышь! — окликнул пилот. — А ты откуда эту собаку взял?

— Из лесу, — неохотно ответил Костя.

— Так она охотничья? — внезапно заинтересовался пилот.

— Да какое там… Городская.

— И на что она тебе?

— Шапку сшить! — на ходу огрызнулся Костя.

И вдруг услышал сзади:

— Ну, так бы сразу и говорил…

* * *

Тарзану было уютно и тепло. Он лежал в ногах у Кости, а Костя сидел один на заднем сиденье "Жигулей": он купил у частника все три места, да ещё приплатил сверху за собаку. Водитель почему-то подозрительно косился на Тарзана.

Тарзан дремал, слушая свист ветра, шуршанье колёс по ровной дороге. Незнакомые запахи обволакивали его, и он с удовольствием разбирался в них. Одни были резкими, неприятными — это пахли механизмы, искусственная кожа, синтетика, и что-то, похожее на пихтовый аромат: в салоне был включён ароматизатор. Другие — приятными, знакомыми; от Кости, например, пахло почти так же, как от Старой Хозяйки, которая частенько бросала Тарзану косточку из супа.

Костя тоже дремал. Он не знал, зачем нужно то, что он делает, но твёрдо чувствовал, что поступает правильно, именно так, как надо.

Впереди у него были три дня отдыха, и почему бы ему не прокатиться в Томск? Город теперь меняется день ото дня — готовится к юбилею. Хоть по нормальным улицам походить, а не по колпашевским буеракам.

* * *

Кабинет губернатора

— Я тебе покажу "чрезвычайное положение"! — губернатор пристукнул ладонью по столу. — И думать забудь!

Пристукнул он на Густых, который считался его любимчиком. А Густых предлагал ввести в городе и окрестностях режим ЧП и начать планомерный отлов бродячих животных и принудительную вакцинацию всей домашней живности поголовно.

Густых надулся от обиды.

Максим Феофилактыч уже пожалел, что не сдержался. Сказал мягче:

— У нас через полгода выборы, — а мы ЧП вводим. Да что я потом Москве скажу? А народу? А?

— Вот Густых и подскажет, что сказать, — пробубнил со своего места мэр города Ильин.

Щёки губернатора побагровели. Ильин сказал чистую правду: Густых отвечал за все предвыборные кампании Максима Феофилактыча и ещё ни разу не ошибся. А кампаний было уже целых три. Правда, в словах Ильина, как обычно, слышалась ядовитая насмешка.

Но тут уж пришлось сдержаться. Этот казнокрад, взяточник, и вообще подлец Ильин был слишком умён. Мог и подгадить, где не надо. А перед выборами — оно ведь совсем, совсем не надо.

— Про "Верного друга" уже все знают? — пересилив себя, спросил губернатор.

— А что? — спросил член комиссии Борисов, круглый человечек в военной форме, — начальник штаба областного управления ГО и ЧС.

"Ну, этот все узнаёт в последнюю очередь", — с досадой подумал губернатор. Вздохнул.

— Собаки там взбесились. Вырвались на свободу и разорвали эту свою собачницу, хозяйку притона. То есть, приюта. Как её? Лебедева, что ли. Эльвира…

— Борисовна, — подсказал Густых.

— Борисовна! — повторил губернатор громче. — И нет больше на свете этой Борисовны! Сторожиха в будке спряталась, всё своими глазами видела.

— Сторожиха? — удивленно сказал Ильин. — Я и не знал…

— Она сейчас у нас, — подал голос замначальника УВД Чурилов. — Допрашиваем.

— И что?

— Да, что… — Чурилов пожал плечами. — Она из бомжей. У неё и раньше, скорее всего, с головой не всё в порядке было. А теперь и вовсе… Башню, как говорится, снесло. Плетёт чёрт знает что.

— А что именно? — не унимался Ильин.

— Да про какого-то "чёрного человека". Будто бы он ворота в питомнике выломал. Собак выпустил, а сам внутрь вошёл. И исчез бесследно.

— Как исчез?

Чурилов снова пожал плечами и вздохнул:

— Я же говорю, у этой сторожихи, Людмилы Виноградовой, с головой непорядок. Она, когда собаки разбежались, ещё часа три в сторожке просидела. Говорит, Богу молилась. А потом вылезла, в здание питомника вошла. А там — никого. Пошла назад — наткнулась на тело этой Эльвиры. И — всё. Больше ничего не помнит.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});