Очевидность и построение . Материалы для критики исторической догматики - Ральф Девидсон

Из высказанного в этом словаре мы интересным находим то, что высоконемецкое слово «Schule» («школа») там, в немецком-гебрейском указывается как «Schuil». В немецком столбце стоит «Schul», в гебрейском столбце стоит «Benesch» и в латыни стоит «Synagoga». Действительно, нынешние польские иудеи, говоря на идише «Schil», имеют ввиду синагогу. Но все же значит ли это, что в начале XVI столетия иудо-немецкое слово «Schule» в латыни было известно только как синагога? Не как «Schola» (согласно словарю с латыни, это слово переводится на русский как школа—ВП), как мы должны были бы думать. Наконец, этимологи исходят из того, что наше (имеется ввиду немецкое—ВП) слово «Schule» происходит от латинского слова «Schola» для стола, плиты (в латинско-русском словаре Петрученко (1904) латинскому Sсhola дан перевод как школа, учение—ВП). Давайте еще раз взглянем в словарь Левита, чтобы затем зафиксировать, что немецкое и иудейское слово «Tisch»(«стол») переводится на латынь как «Mensa». И что, с другой стороны, немецкое слово «Tisch» («стол») на гебрейский переводится как «Schulechem».

Другими словами, правильным является то утверждение, что немецкое слово «Schule» слова производно от слова «Tafel/Tisch» («доска/стол»), но не из латыни, как считается, а из гебрейского. Вместе с ним, собственно, уже ломается весь латинско-христианский карточный домик, так как очевидно то, что современные традиции образования относятся не к западноевропейской, но к иудейской традиции. Еще, конечно же, убедительным является то, что Германия приняла идею школы от иудеев, а не от итальянских латинников. Наконец, у иудеев было общее обязательное образование с тех пор, как существовал сам иудаизм, а у итальянцев общего обязательного образования нет еще в течение ста лет.

***

Поэтому мы подвергаем сомнению тот факт, что иудеи жили в умственном гетто, из которого они освободились только путем немецкого рассеяния. Мендельсон[170][170] и его друзья оказываются теми, кто скорее из умственного гетто вывел христиан. Делается, конечно, много для того, чтобы была ясна та чрезвычайность, в каком печальном умственном состоянии была до времени Мендельсона Германия. Кант и Гете следовали, конечно, только ему, и, в частности, Кант был долгое время под его большим влиянием.

Ведущими интеллектуалами Германии были тогда такие авторы, как реакционный иезуит Абрам а Санта Клара (Abram a Santa Clara), «Narrenspiegel» («Зеркало глупца») которого (в 1709 году) имело все новые и новые издания. В этой книге Абрам а Санта Клара призывает не сколь заниматься вещами земными, сколь вести жизнь богоугодную. Он полемизирует против всей культурной современности логикой, которая кажется сегодня полностью непонятной. Например, он выступает против чтения газет. Обоснование следующее: для некоторых это знать очень полезно, как это относится к сущности войны (военной сущности). Но для массы это является ничем как большой бесполезной тратой времени: «Так как такой газетный глупец пропускает работу, забывает БОГА и окружает себя чужими делами, теряет свою сущность и растрачивает благородное время с громкими газетами». (Абрам а Санта Клара, «Der Narrenspiegel». Hrsg. V (выпущено) Karl Bertsche, Gladbach в 1925, S. 421).

Образцом для этого «зеркала глупца» был «Narrenschiff»(«Творение глупца») Себастьяна Бранта, которое впервые вышло в свет в Базеле в 1494 году. Эта книга, совсем неизвестная сегодня, вплоть до «Вертера» Гете была самой успешной книгой на немецком языке. На ее основании «современники оценивали Себастьяна Бранта как первого совершенного (schlechtin) немецкого поэта». Ганс Иоахим Мэлль (Maehl) пишет о беспрецедентном воздействии этой реакционной сатиры: «Уже Царнке (Zarncke—забытый немецкий критик) говорил об умственной бедности того времени, которое могло только содействовать успеху такой свидетельствующей о трудоемком усердии компиляции. И Bobertag (забытый немецкий критик), руководствуясь своими высоким критериями оценки, прямо за не оригинальность, не изобретательность (Einfallslosigkeit) книги обвинял тех, кто хочет развлекать безыдейным разум». (468, Sebastian Brant, Das Narrenschiff («Творение глупца»). Переиздание в 1964).

***

С середины до конца XVIII столетия появились несколько грамматических учебников, которые были посвящены иудонемецкому. Но не для миссионирования среди иудеев, как часто утверждалось, но чтобы сделать возможным их участие в христианской современности. Такой является, например, книга Вильгельм Христиана Юста Хризандерса из университета в Ринтельне: «Unterricht vom Nutzen des Juden=Teutschen, der besonders studiosos theologiae anreizen kan, sich dasselbe bekant zu machen». («Преподавание о пользе Иудейского=Тойч, которое особенно может дать стимул к изучению теологии, чтобы сделать его известным»). Книга вышла в 1750 году в Вольфенбюттеле.

«Иудейский Тойч или Ибри-Тойч состоит большей частью из тойчских (Deuscthen, немецких) слов. В нем частично чисто гебрейские, а также халдейские выражения частично перемешаны с несколькими произвольно заимствованными словами. Пишется немногими сохранившимися гебрейскими буквами. Иудеи пользуются этим письмом и говорят между собой на нем во всей Германии (Teutschland), в Богемии, в Моравии, в Венгрии, в Польше, в Петербурге, на Украине, в Авиньоне, в Лотарингии и в Эльзасе, также большей частью в Голландии, и в равной степени они могут говорить на языке страны пребывания».

Хризандер в другом месте пишет, что не только в Германии, в Праге и в Богемии, живут немецкие иудеи, но что с немецкими иудеями еще можно столкнуться за границей:

* В Италии. Прежде всего, немецкими иудеями полна Венеция, но немецкие иудеи имеются также почти во всех других городах (Рим, Неаполь, Милан).

* Во Франции. Хотя иудеи в 1615 году были изгнаны Людвигом (речь идет о Людовике XIII—ВП), в папском Авиньоне многие из них не скрываются, к тому же в Париже и во всей Францию есть много скрытых иудеев.

* В Англии. В Лондоне живут 100 семей, которые переехали туда с Кромвелем.

* «Польша» является основным местом иудеев. Если немецкие иудеи очень хотят иметь способных раввинов и певчих, то они направляют свои запросы в Краков и Львов.

* В Венгрии, в Семиградье, в Валахии, в Сербии и Хорватии есть очень много иудеев.

* В Голландии имеется много «высоко-тойче (Hoch-Teutsche) иудеев», которые живут там после бегства из Испании.

Об иудеях во всех этим странах Хризандер говорит, что немецко-иудейский не является ежедневным языком, но что они «между собой применяют либо раввинско-гебрейский, либо язык страны, где они живут, выраженный гебрейскими буквами». Но превыше всего то, что «есть несколько обученных иудеев, которые владеют иудо-тойче (Juden-Teutsche)». (Обращаю внимание: иудо-тойче как язык ученых). «Поэтому иудеи утверждают: можно ездить с иудо-тойче по всему миру. И иудо-тойче мог бы применяться иудеями и вплоть до Константинополя, в Греции вплоть до Салоник, в Персии вплоть до Исхафана, Лара, Шираза, Сандагара, еще успешно в Аравии, в восточной Индии, на морских берегах от Malаbaren, в королевстве Cochin и Калькутте, в Китае, в Conchinchina, в Великой Тартарии, в азиатской Турции до Смирны, в Алеппо, Дамаске, Иерусалиме, Александрии, в африканской Берберии. На нем понимают в Абиссинии, в Америке, на Ямайке, на Барбадосе и в Бразилии».

Тогда он (Хризандер) перечисляет конкретную пользу от владения иудо-тойче. Во-первых: чтобы можно было читать иудо-немецкие переводы Ветхого Завета. Причем ему больше всего нравится перевод Иосифа из Витценгаузена, Амстердам, 1679 и 1687. Он должен быть очень близким к переводу Лютера. Чтобы можно читать другие иудо-немецкие тексты. Хризандер думает, что из этих текстов есть много таких, которые в значительной степени направлены иудейским женщинам. И что не все из этого является «нездоровым». Он перечисляет все количество книг. В том числе «Художественную историю двора короля Артура» (переведено по аналогу: schoene Literatur—это художественная литература, по сему schoene Geschichte, видимо, лучше перевести как художественная история). Еще он перечисляет догматические, полемические, моральные, литургические, толковательные (exegetische), физические (естественнонаучные) и многие другие книги. (В том числе «Порядок торговцев и менял купюр» («Ordnung der Kaufleute und der Wechsel-Zetter»), Амстердам в 1714).

Во-вторых, чтобы можно было читать гебрейские рукописи, которые написаны иудо-тойче буквами.

В третьих, чтобы можно было проверить свою иудейскость.

В-четвертых, чтобы можно было читать ежедневные письма и документы иудеев: коммерческие письма, расписки, арендные письма, контракты, удостоверения.

В-пятых, чтобы можно было бы понимать беседы иудеев о торговле и поведении. И в-шестых, чтобы иудеи охотней обращались в свою веру. И чтобы представлять, что мы под обращением в веру подразумеваем, он цитирует из Вильгельма Фортунати «О правде христианской религии» (Wilhelm Fortunati «Von der Wahrheit der Christlichen Religion»), как должны иудеи требовать на гебрейском свой жребий. (?)

И как седьмая причина приводится та, чтобы путем изучения иудо-немецкого лучше можно было бы понимать некоторые слова на немецком. Как пример он называет теперь немецкое слово «Tollmedscher», которое должно прибыть из иудо-немецкого, и он популярно объясняет для немецких читателей, что он из другой страны.