Лучше только дома - Кэти Пирсон

— Как ты к нему относишься?

Я невнятно замычала, уткнувшись в чашку шоколада на соевом молоке и пытаясь выиграть время:

— А при чем тут я? Гораздо важнее, как к нему относишься ты. Как у вас дела?

— Замечательно. Таких, как он, я никогда не встречал. С каждой встречей с ним умнею буквально на глазах. А когда мы врозь, ужасно скучаю.

— А он?

— Вообще-то говорит, что тоже скучает. Он, конечно, всегда безумно занят, но ему нравится бывать у меня в гостях.

— Так вы живете не вместе? — полюбопытствовала я, едва сдерживая тревогу.

— Почти. А что? Думаешь, пора?

— Нет, — слишком поспешно откликнулась я.

— Так он тебе не нравится? Говори начистоту. Ты же моя подруга, ты должна быть откровенна со мной, — заявил он с прямотой десятилетнего мальчишки.

— Ну хорошо, если хочешь знать, мне он не нравится, и он, похоже, меня недолюбливает. Но это еще ничего не значит. Нельзя нравиться всем и каждому…

Джей перебил:

— Ты неисправима. Стоит мне найти себе пару, как ты все портишь! — Он вскочил, рухнул на свой матрас и с головой укрылся покрывалом.

— Джей! — позвала я, стараясь не разбудить девчонок. — Извини. Ты простишь меня? Если ты счастлив, неважно, что я думаю. Слава богу, мне с ним детей не крестить, — добавила я себе под нос.

— Я все слышу, — прозвучал сдавленный голос. — Отстань, я сплю.

И я осталась наедине с горячим шоколадом. Нащупав в кармане камешек с дыркой, который Джей вручил мне на пляже, я задумалась: когда же начнется обещанное везение? Надеюсь, тебе там живется веселее, чем нам. Не волнуйся, ответа я не жду. Найдешь время — позвони.

Кому: Бет, [email protected]

От: [email protected]

Тема: Кот-де-Корнуолл

Кажется, я здорово обидела Джея, откровенно высказавшись по поводу Кевина, но он же сам потребовал правды! Теперь готова отлупить саму себя. Уезжая, Джей сказал, что простил меня, но я-то знаю — в глубине души он все еще обижен. В отчаянии я стала ждать прибытия Никки экспрессом из Лондона (в вагоне первого класса). Ясное дело, она прихватила гигантский кофр от Луи Вуиттона, на колесиках, совершенно непригодный для нашего изобилующего грязью лагеря. Уже через пару минут кофр выглядел как потерянная деталь плуга и ничем не напоминал стильный багаж. Никки изо всех сил сохраняла присутствие духа, но потом посмотрела на небо и спросила:

— И так всю неделю? (Мы дружно кивнули.) А прогноз благоприятный? (Мы опять кивнули, но Никки не убедили.)

Несмотря на дождь, наш средневековый шатер выглядел живописно, хоть и не был приспособлен к суровым погодным условиям. Похоже, на Никки он произвел неизгладимое впечатление. Она сразу решила переодеться, а я затеяла с детьми грандиозную игру в «змейки и лесенки». Никки явилась нам в розовых джинсах от Версаче и обтягивающей рубашке психоделической расцветки. Посидев рядом со мной пару секунд, она заявила:

— Нет, так не пойдет. Я сейчас.

Спустя тридцать минут она вернулась в полосатом кремово-синем яхтсменском свитере от Джозефа, с вырезом лодочкой, и синих клешах из лайкры.

— Пожалуй, вот это для Корнуолла в самый раз. Согласна?

Матильда сначала наотрез отказалась пройти по самой длинной «змейке» на доске, а потом попыталась найти оригинальные способы избежать этой участи — например, смошенничать, бросая кубик, или незаметно передвинуть свою фишку на другой уровень. Никки опять скрылась в палатке и пропадала там еще полчаса. К тому времени сидеть в палатке детям уже осточертело. Пришлось силой вытаскивать их наружу, невзирая на дождь. Никки еще раз переоделась и пожаловалась, что у нас нет зеркала.

— Как это нет! Есть, — возмутилась я и отыскала Матильдино карманное зеркальце в лиловой оправе с маргаритками — бесплатное приложение к журналу «Между нами, девочками». Никки уже щеголяла в идеально отутюженных джинсах от Гуччи, золотом поясе, украшенном римскими монетами, и футболке, призывающей помнить о риске заболеть раком груди. Перехватив мой взгляд, Никки пояснила:

— Подумала о тебе, дорогая, и купила. — И она продолжила втискиваться в сапожки от «Прада», бормоча: — Нет, с джинсами они не сочетаются…

Мое терпение лопнуло.

— Господи, Никки, мы же просто идем бродить по корнуоллскому пляжу, а не разгуливать по Елисейским Полям! Ты с нами или как?

Словом, вместо одной отъявленной модницы (Матильды) у меня на шее теперь сидело две. По пути на пляж мы разминулись с Гэри и Меган, и Никки снова разозлила меня: закатила глаза и мотнула головой в сторону Меган, будто ужасаясь: «Бог мой, что на ней надето?» Мрачно спускаясь к воде, Никки и Матильда в один голос жаловались, что их джинсы не гармонируют с сапогами, а я начинала жалеть, что не пригласила вместо Никки еще кого-нибудь.

К ночи я уже не сомневалась, что совершила глупость. Как я и предсказывала, в палатке Никки продержалась всего одну ночь, к месту и не к месту вспоминая свою последнюю экспедицию в Кению, на сафари, где ей не приходилось прятаться от дождя, а слуги были готовы исполнить любое желание. На следующее утро Никки первым делом схватилась за мобильник, дозвонилась до своей замученной ассистентки Джулии и потребовала найти ей приличное жилье. Час спустя Никки уже сидела в такси.

— Мне забронировали номер в местном пансионе. Вот адрес и телефон, — сообщила она и сунула мне в руки клочок бумаги. — Звони!

Дети не успели с ней попрощаться: такси унеслось с территории лагеря, разбрызгивая грязь.

На следующий день мы наконец-то получили вожделенное одеяло Дейзи и на радостях решили навестить Никки на новом месте. Вид пансиона, куда она переселилась, еще издалека показался мне подозрительным. Оказалось, что это не просто один коттедж, а целый комплекс белых каменных коттеджей — таких стильных и комфортабельных отелей ты и не видывала. Узрев нас, Никки побледнела, но я решила использовать наши (или все-таки не наши?) вновь обретенные удобства на всю катушку. Этот отель — прямо рай земной! Каждая комната отделана по-своему, но все они роскошные, — а может, после недели «дикарского» отдыха среди грязи и под проливным дождем любое помещение для меня предел мечтаний. Едва мы вошли в номер, Матильда ахнула: «Ой, мама, телевизор!» — и обе мои дочери на целых полчаса приклеились к экрану, загипнотизированные телетекстом. А я рухнула на гигантское ложе, упиваясь мягкостью матраса и благоуханием хрустящего льняного белья. Никки изучала свое отражение в высоком зеркале, наконец-то узрев себя во всех шедеврах дизайнерской мысли. По-моему, ее это успокаивает. Когда Никки не видит себя в зеркале, она сомневается в том, что существует.