Ларец Зла - Мартин Лэнгфилд

С другой стороны — и осознание этого пугало его не меньше, — он ни в малой степени не жалел о происшедшем. Секс с Терри выглядел насущной необходимостью, чуть ли не обязательством, от исполнения которого он был не вправе уклониться. Вполне возможно, ему не удалось бы отразить то нападение, не будь перед этим у него секса с Терри.

А ведь это нападение, похоже, не было последним. Будут еще. Хватит ли у него сил, чтобы выжить?

— Все это не шутки, не шутки… — бормотал Роберт еле слышно, чувствуя, как у него от страха сводит живот. — Не шутки…

От Терри пришло звуковое сообщение. Файл назывался «Два рыцаря» и был закрыт паролем. Вариант с рыбьим пузырем не сработал. И тут он вспомнил про кованые лотосы на решетке у Брум-стрит. Терри сказала ему тогда, что это часть пароля.

Файл открылся, когда он набрал в текстовом режиме «Vesica». Это был фрагмент какой-то оперы. Двое мужчин пели. На немецком. Роберт, вздохнув, сел за компьютер и вызвал на экран поисковую систему. В итоге он понял, что речь идет о «Волшебной флейте» Моцарта, и нашел несколько разных вариантов перевода на английский. Получилось следующее:

Кто пройдет путь страданийСквозь огонь и воду, по воздуху и по земле,Тот очистится.Кто смерти страх преодолеет,Тот вознесется к небу.

Роберт подключил к телефону клавиатуру и загрузил на сайт новую запись.

О ЧЕМ ПОВЕДАЛ МНЕ ВТОРОЙ ТАЙНИК

Сегодня я выдержал испытание воды. Отыскал Бога в море секса. Никогда прежде я не чувствовал такого блаженства от близости с женщиной. Она была полностью в моей власти, а я — в ее власти. Но я не вправе испытывать сексуальное желание к Терри. Я должен обратить его на Кэтрин.

Спустя всего несколько минут он получил комментарий на этот текст, но не от Терри:

Ты молодей, Роберт. Ты выдержал второе испытание. Сторож.

СЕРЕНАДА МУЧЕНИКА. СОЗДАНИЕ МАРИФАТА

Я намеренно не обращаюсь к вам на своем родном языке, богатство которого не идет ни в какое сравнение с вашим. Я достаточно долго жил в Америке, чтобы знать — вас будут смущать рефрены «Аллах велик».

Поэтому я обращаюсь к вам на вашем языке.

Я был убит своим собственным творением 14 августа 2003 года.

Можете ли вы представить себе человека, которого убили не за грехи его, но которого убили сами грехи? Именно так я и расстался с жизнью, на прощание отняв всю энергию у северо-восточной части Соединенных Штатов.

Я провалил свою миссию. Творение мое было приведено в действие, но не так и не с той силой, с какой планировалось. В самый критический момент на меня напали, и я не нашел в себе достаточных сил, чтобы отразить нападение. Энергия моего творения высвободилась, но ее было так мало, что это походило разве что на досадную осечку.

То мое устройство вышло из строя, но есть и другое. Марифат существовал в двух копиях. И второе устройство сработает лучше. А когда оно сработает, мир будет избавлен от самого нечистого града из всех нечистых: от Манхэттена, этого лона грязной шлюхи. Ибо Манхэттен — то самое место, от которого Марифат зарядится легче и быстрее всего. Здесь столько злобы, ненависти, алчности и зависти, что детонация устройства будет подобна одновременному рождению десяти тысяч солнц, и наступит Апокалипсис в душе каждого.

Для вас все это звучит как тарабарщина, я понимаю, но давайте вначале определимся с самим этим словом. Ведь тот смысл, который вы в него вкладываете, как раз доказывает ваше невежество и предрассудки. Известно ли вам, откуда в вашем языке возникло это слово — «тарабарщина»? А откуда в вашем языке взялись такие слова, как «алхимия», «алгебра», «алгоритм», «алкоголь»?

Позвольте мне немного просветить вас, дети.

Слово «тарабарщина» восходит к имени Гебира ибн Хайяна[27] — величайшего алхимика, математика и мыслителя Древнего Востока. Учение его было столь изощренным и сложным для понимания, что недалекие западные народы, будучи не способны постичь его, прозвали его «тарабарщиной».

Возьмем теперь термин «алгебра». Он восходит к понятию «аль-Джебр», что в переводе с арабского означает «собери все части воедино». Термин был впервые употреблен математиком девятого столетия Абу Джафаром Мухаммадом ибн Мусой Аль-Хорезми из Багдада в названии трактата «Китабаль-Ажебр ва-ль-мугабала», который лишь немногим вашим ученым известен как «Полная книга вычислений путем дополнения и равновесия».

От имени Аль-Хорезми произошел и термин «алгоритм». Он же, этот мудрый перс, подарил западным народам арабскую систему исчисления и арабские цифры.

Термин «алхимия» возник от слова «Аль-Хеми» — так в древности называлась земля египетская, плодородная, черноземная долина Нила.

И это лишь несколько слов, которыми вы пользуетесь бездумно, не подозревая о том, откуда они взялись в вашем языке, и не желая ничего знать об этом.

Мусульманский мир — мост между миром современным и миром древних мудрецов Египта и Греции. Мы — врата, через которые вы попали в день сегодняшний. Мы — хранители цивилизации. Без нас не было бы вас.

3. Испытание огня

Литл-Фолс,

28 августа 2004 года

Роберт проснулся рано и в первую минуту не понял, где находится. Но даже когда понял, почувствовал себя чужим в собственном доме. Голова была свежая, тело казалось налитым силой и бодростью. Все это не вязалось с домашней обстановкой. С Кэтрин. С воспоминаниями о Моссе.

Ему чудилось, что аромат тела Терри до сих пор был с ним, он вдыхал его. Кожа до сих пор помнила ее прикосновения.

Роберт никогда еще не чувствовал себя так прекрасно. Его распирало от энергии и оптимизма. Вчера у него был замечательный секс, он вновь одолел врага…

Он оглянулся вокруг. Эта комната предназначалась для Мосса. И, едва подумав об этом, он вдруг весь внутренне сжался, а на глазах блеснули слезы. Роберт повалился обратно на постель, зарылся лицом в подушку и замер.

* * *

Он ушел из дому, не разбудив Кэтрин, а лишь оставив ей записку. Он не мог смотреть жене в глаза. Написал, что Хорас срочно попросил встречи, и сбежал, как вор.

Нью-Йорк,

28 августа 2004 года

Добравшись до Манхэттена, Роберт тут же включил телефон. Его уже ждало текстовое сообщение от Терри с просьбой отыскать новый пункт — X62. Это было примерно в двух милях на юго-восток от того места, где он оставил машину, где-то в углу Томпкинс-сквер-парка. Терри просила его появиться там ровно в одиннадцать, а сейчас еще не было и десяти. Роберт решил прогуляться на восток вдоль Сорок второй улицы до станции метро «Брайант-парк», а затем добраться подземкой до «Дилэнси-стрит».

День выдался на редкость солнечным. В городе царило оживление. Близился съезд Республиканской партии. Еще на выезде из туннеля он обратил внимание на бойцов Национальной гвардии в новеньком камуфляже, которые сменили там дорожных полицейских. В чистом небе завис дирижабль Нью-Йоркского департамента полиции. Где бы ты ни находился, подняв глаза, тут же натыкался на него взглядом. То и дело по улицам с включенной сиреной проносились полицейские машины сопровождения прибывающих на съезд высоких гостей. Вот прямо мимо Роберта проехала кавалькада из пяти черных лимузинов с тонированными стеклами и флажками на бамперах. Полиция была повсюду. Оказавшись на Таймс-сквер, он по журналистской привычке не удержался от того, чтобы не обменяться парой слов с одним из служителей закона.

— Готовы к съезду, офицер?

— Готовы ко всему, сэр.

— К демонстрациям протеста, что ли?

— Я сказал: ко всему. Вы находитесь сейчас в самом безопасном городе мира, сэр. Поднимите глаза, взгляните на крыши. Ничего не видите? Это хорошо. Только знайте, что на каждой сидят по два снайпера.

Многие ньюйоркцы уехали на выходные из города. Участники съезда и их противники подтягивались пока к местам сбора довольно вяло. Но по всему уже чувствовалось, что грядет что-то очень важное — или хорошее, или плохое. Размеренная, рутинная жизнь уступала место жизни, наполненной событиями. Стабильная, привычная обстановка потихоньку сдавала свои позиции.

Ему страшно хотелось увидеться с Терри. Выскочив из метро на «Дилэнси-стрит», он тут же включил телефон. Тот, пискнув и настроившись на спутники, сообщил, что до пункта оставалось еще около полумили на север. Роберт зашагал по Эссекс-стрит.

Приближаясь к Хьюстону, он на минуту поднял глаза на огромные куранты, висевшие на стене водокачки. Его поразило, что порядок цифр был безбожно нарушен: 12, 4, 9, 6… Зажмурившись на мгновение и вновь открыв глаза, он увидел, что ничего не изменилось.

Когда он оказался в юго-западном углу Томпкинс-сквер-парка, телефон сообщил, что он находится в непосредственной близости от объекта. Роберт принялся озираться. Терри нигде не было видно. Часы показывали без пяти минут одиннадцать. Он растерянно переминался на месте с ноги на ногу.