Сердце Запада - Пенелопа Уильямсон

– Будет бесполезен, – сказал Зак, по-прежнему шепча, – разве что еще сильнее разозлит его. Чтобы остановить гризли, требуется ружье с двойным зарядом. И молитва…

Ивовые ветви затрещали и разошлись в стороны. Клементина сорвалась бежать и врезалась в грудь Рафферти. Большие руки обняли ее, и она уткнулась в теплое и сильное тело. В его аромат, смесь запаха пыли Монтаны, лошади и мужчины.

Зак напрягся и отстранил ее от себя.

 – Иисусе, – произнес он, отрывисто дыша.

Она вцепилась в его рубашку и повернула голову как раз в тот момент, чтобы увидеть, как к крутому берегу вразвалочку подошел бобер и нырнул в воду, плеснув плоским черным хвостом. Ошеломленная Клементина пристально смотрела на расходящиеся по воде круги, оставленные прыжком бобра, пока не почувствовала, как грудь Рафферти ходит ходуном под ее сжатыми кулаками, и поняла, что он смеется.

Она оттолкнула насмешника и споткнулась о камень, торопясь уйти. Зак схватил ее за руки. Ее мышцы, прежде напряженные от страха, сейчас ослабли от внезапного облегчения. На мгновение только хватка Зака удерживала Клементину от того, чтобы не сползти на землю.

– Сейчас же отпустите меня! – потребовала она, но голос сорвался и задрожал.

Зак дышал быстро и прерывисто, словно только что перебежал степь.

– Ну и ну! Неужели я слышу, как ломается крахмал?

Клементина оттолкнула деверя обеими ладонями. Она так легко позволила ему сделать из нее круглую дурочку. В голове зазвучал жалобный голосок: «Гризли едят людей?» Самообладание этого мужчины просто поразительно, поскольку он не разразился громким смехом прямо тогда.

Внезапно Клементина почувствовала, как в ней что-то лопнуло. Она выхватила из треснутой лохани жестяную тарелку и, развернувшись, метнула ее в голову обидчика.

Клементина промахнулась и попала в дерево, а Рафферти в голос захохотал, раздувая ее гнев как кузнечные мехи.

– Боже, Бостон, ты даже бросать толком не умеешь.

– Отправляйся к черту, высокомерная свинья!

– И ругаешься как зеленый новичок. Но, пожалуй, даже такой тупой ковбой, как я, способен понять намек. – На прощание он коснулся шляпы и неторопливой походкой двинулся прочь, улыбаясь так любезно, будто покидал светскую гостиную.  

* * * * *

Неделю спустя Клементина стояла у забора, огораживающего пастбище. Высоко подняв голову, она обозревала долину, словно землю обетованную. Рафферти шагом направил лошадь к ней, позволив взгляду задержаться на том, как ветер играет с выбившимися прядями волос и прижимает к бедрам юбку амазонки, а старая шляпа Гаса отбрасывает тень на нежную фарфоровую щеку.

– Доброе утро, – сказал он.

Клементина так быстро повернулась, что чуть не поскользнулась на покрытой росой земле, и схватилась за доску забора, чтобы удержаться на ногах. Тыльной стороной запястья она приподняла шляпу с глаз и вздохнула.

– Не спите ночами, придумывая пакости, мистер Рафферти?

  Зак повернулся в седле, перекинув ногу через луку, достал табак и бумагу из кожаного жилета и начал скручивать сигарету. Если бы она только знала, о чем он думал, лежа ночью без сна…

Зак чиркнул спичкой по ногтю большого пальца и быстро прикурил.

– За что на этот раз будешь меня отчитывать, Бостон?

– За то, что вы постоянно подкрадываетесь ко мне.

– Я не подкрадывался, – прогудел он с сигаретой во рту. – Черт, да я шумел так, что любая лошадь бросилась бы наутек. Проблема в твоих нежных бесполезных ушках. Ты, небось, не услышала бы и взрыва жестянки с порохом прямо под твоей шляпой. – Рафферти искоса посмотрел на невестку, выдыхая дым. – Говорят, ты созрела выбрать себе лошадь.

– Я бы предпочла, чтобы Гас…

– Он занят. Какая из них тебе приглянулась?

Клементина сглотнула, расправила плечи и снова повернулась к пастбищу. Лошади сбились в табун в восточном углу. Низко спикировал ястреб, отбрасывая стремительную тень на взъерошенную траву. Табун, словно красуясь перед ней, пустился в галоп. В нем смешались все цвета земли: коричневый, рыжеватый, гнедой, чалый. Гривы и хвосты струились, а копыта сверкали серебром в мокрой траве.

– Как насчет той пятнистой? – сказала Клементина.

Той пятнистой. Боже. Рафферти взглянул на лошадь, на которую указывала жена Гаса, белого пинто с похожими на разводы краски черными пятнами на крупе и боках.

– Тебе он нравится лишь потому, что бросается в глаза.

Клементина наградила деверя упрямым взглядом.

– Я хочу именно его, мистер Рафферти.

– Слушаюсь, мэм.

Зак наклонил голову, чтобы скрыть улыбку, и скрутил лассо. Выбранный ею конь был своенравнее черта и обладал отвратительной привычкой трясти головой и брыкаться при попытке сесть на него верхом.

Клементина открыла ворота и зашла вместе с Заком на пастбище. Рафферти немного порисовался, взметнув петлю и аккуратно набросив ее на шею пинто, не смяв ни единого волоска. Он подвел коня к Клементине и отошел поодаль посмотреть, как она попытается подружиться со скотиной.

Пинто же, вопреки своей естественной природе, выставил Зака лжецом, потому что повел себя ласково как благонравная лошаденка, уткнувшись в жену Гаса мордой, пока та гладила его по шее. Клементина взглянула на Рафферти с такой искренней и неподдельной улыбкой, что ему пришлось отвернуться.

– О, какой милый! У него есть кличка?

Даже несколько: Болван, Коняга и Старый Черт, и это самые произносительные из них.

– Почему бы тебе самой не дать ему имя? – предложил Зак. – Ведь ты выбрала его и все такое.

Ее лицо засияло еще ярче, словно кто-то разом зажег все свечи мира.

– Очень хорошо. Его будут звать Лиатрис, как горящую звезду, цветок прерии.

Рафферти фыркнул.

– Будь я лошадью и получи такое имечко, то рванул бы на поиски скалы повыше, чтобы броситься с нее.

– Радуйтесь, что вы не лошадь, иначе я назвала бы вас Кактусом. – Сморщив носик и сверкнув белыми зубами, Клементина расхохоталась.

Рафферти смотрел на ее рот достаточно долго, чтобы она это заметила, и чтобы ее губы приоткрылись, а дыхание участилось. Они сцепились взглядами, и это снова произошло – невидимый клубок молний окутал их, мигом поймав в свои сети. Остановив мир.

На этот раз именно Рафферти разорвал связь. Он хлопнул свободным концом лассо себя по бедру, достаточно сильно, чтобы причинить боль.

– Давай, Бостон. Седлай его. У меня дел по горло.

Клементина принесла с собой дамское седло и перекинула его через верхнюю доску забора, подальше от мокрой травы. При виде него Рафферти покачал головой. Он задался вопросом, где, черт возьми, Гас раздобыл дамское седло.