Нравственный образ истории - Георгий Михайлов

Конечно, не следует думать, что население Вифинии (Никейской области) вовсе не платило налогов. Подати взимались, но в разумных пределах, никого не разоряя. А чрезвычайных, чрезмерных, хищнических поборов царь не проводил. Ватаци не нуждался в том. Его доходы росли от умелого использования природных ресурсов. Государству принадлежали большие площади плодородной земли. Царь Иоанн велел их распахать и засеять. Над поместьями своими он поставил не знатных чиновников, а знающих дело специалистов. За счёт избыточной массы рабочих рук, образовавшейся в результате бегства крестьян из соседних стран (главным образом, из сельджукского султаната), Ватаци создал своего рода «госхозы», высоко рентабельные в условиях мягкого климата, при высоком плодородии почвы. Он развёл виноградники, необъятные нивы, сады, оливковые рощи, невероятное поголовье скота и домашней птицы, и начал извлекать из всего громадные прибыли. От одной продажи яиц он выручил столько, что с первого излишка денег позволил себе купить корону для царицы Ирины (всю в жемчугах) и назвал ту корону «яичной».

Успешно действуя на поприще государственном, Ватаци подал пример (считай, приказ) владельцам крупных имений. Те, также снизив тягла, перестали разорять своих оброчных крестьян и занялись возделыванием собственных господских земель, привлекая наёмный труд обездоленных париков, толпами притекавших в Вифинию. Во владениях турок-сельджуков тогда свирепствовал голод. Орды татаро-монголов, захватившие Средний Восток, в 30-40 годах XIII века хлынули на Кавказ и на Русь, в Междуречье и в Малую Азию. Разбитые татарами, турки уже не могли угрожать грекам и всеми силами стремились к миру с ними.

Как Иоанн Ватаци избежал нашествия монгольской орды, мы точно не знаем. Бог сохранил его царство. Но осталась история приёма ханских послов его сыном Феодором II (в 50-х годах). Прежде, видимо, не доходившие до никейских пределов, татары отправили посольство, как всегда, с целью разведки. Греки, искусные в дипломатических играх, встретили послов на границе у одной из самых мощных крепостей, провели их по самым жутким горным дорогам, непроходимым для войска, а по прибытии в Никею татар ужаснуло лицезрение грозного императора. Он восседал на высоком троне с мечём в руке в окружении стражников-великанов и войска, закованного в стальные латы. Во время парада когорты воинов проходили перед троном по много раз, создавая видимость неисчислимой силы.

Этой ли хитростью или иным способом, но греки сумели отвести от себя монгольскую угрозу. В продолжении 40-х годов Ватаци наращивал мощь никейского государства за счёт разорения турок татарами и мудрого хозяйствования на своей земле. Всех греческих крестьян, бежавших из султаната, император принимал и поселял в своих доходных имениях. Вокруг городов и крепостей были устроены сотни многолюдных деревень, бесперебойно снабжавших провиантом воинские гарнизоны и пополнявших царскую казну. Торговля с турками была в то время очень выгодной. Дорогие восточные вещи продавались на рынках за бесценок, за продукты питания, и наполняли дома подданных Ватаци. Народ Никеи богател. А чтобы деньги зажиточных граждан не уходили в карманы западных купцов, царь Иоанн ввёл ряд ограничительных мер.

Ещё при Феодоре I (1219 г.) был заключён договор с Венецией, как всегда - о беспошлинной торговле для венецианцев. Никейские же купцы, торгуя на Западе, таким правом не пользовались. Ватаци, заботясь о процветании своей страны, а не "западных партнёров", ввёл таможенные сборы, положил запрет на ввоз некоторых товаров (главным образом, предметов роскоши) и делал всё возможное для поддержки отечественных производителей.

«Так как царь увидел, - сообщает византийский историк Никифор Григора, - что ромейское богатство всуе расточается на иноземные одежды, которые... искусно ткутся итальянскими руками, то он издал постановление, чтобы никто из подданных не употреблял таковых, если не желает, кто бы он ни был, чтобы он сам и род его подвергся лишению гражданских прав ["бесчестью"], но употреблять всем лишь то, что производит ромейская земля и что вырабатывают ромейские руки».

Своих мануфактур греки имели достаточно. Беднякам было во что одеться, а господам и подавно, если не гнаться за безумной модой. Иностранцы же, упустив крупную наживу, всё равно продолжали ездить хотя бы за греческими товарами, и, скупая никейские продукты, неплохо пополняли казну императора.

Роскошь, чуждая христианскому благочестию, сделалась «неудобной» даже для высших столичных сановников. Сам наследник престола был строго наказан отцом за ношение итальянской парчи и шёлка. Богатые щёголи, конечно, роптали, но возразить царю никто не смел. Сокращение ненужных потребностей улучшало моральную обстановку, поднимало нравственность, пробуждало патриотизм. От нарядов и дорогих безделушек знатные юноши потянулись к подвигам мужества во славу отечества. Труд крестьян и ремесленников был востребован и вознаграждён. Немощным, сирым, больным оказывалась благотворительная помощь. Страна возрастала и крепла. И пока царствовал Иоанн Дука Ватаци, нация подавала надежды к возрождению духа.

К сожалению, в дальнейшем этот духовный рост замедлился. Ему помешало другое «возрождение», то, которым уже болел Запад, и корни которого уходили в язычество древних греков.

Христианство сблизило образы мыслей эллинов и римлян, объединило их даже со скифами. Но варвары, в V веке покорившие Италию и заселившие Западную Европу, не смогли вместить полноту учения Апостольской Церкви. Сначала они уклонились в арианскую ересь, затем перешли в католичество, а в средние века восприняли языческий ренессанс. Греки же утвердились в Православии. Однако по мере приращения богатств империи, у византийцев возросли материальные запросы, и в среде правящей элиты вновь начал сказываться древнеэллинский характер.

«Эллины, - пишет немецкий историк Т.Моммзен, - всегда приносили общее в жертву частному, нацией жертвовали для общин, а общинами - для отдельных лиц. Их идеалом была созерцательная жизнь, без труда, часто переходившая в праздность». Их соперники древние римляне, напротив, «ничего не уважали, кроме полезной деятельности, и... у них... из отвлечённых идеалов только стремление к величию родины не считалось пустым». Римляне были жестокими прагматиками, но умели жертвовать собой и дело, однажды начатое, всегда доводили до конца.

Византийская ментальность колебалась между мужественным римским прагматизмом и созерцательным эллинским любомудрием, а идеал жертвенной христианской любви, так горячо воспринятый на Святой Руси, в сердцах ромеев мало-помалу угасал.

Патриархальный дух никейских императоров не находил широкой поддержки в среде изнеженной византийской знати. Иоанн Дука Ватаци царствовал уверенно, однако и ему с аристократами приходилось нелегко. Его чтили как великого государя, но оппозиция существовала. Ватаци знал о ней, опасался заговоров и был вынужден доверять доносам людей, как правило, безнравственных. И вот, когда вопрос о взятии Константинополя казался почти решённым, клевета одного политического интригана испортила всё дело.

В 1252 году Македония перешла под власть Никеи. Эпирский дэспот Михаил II уступил её Иоанну Ватаци. Наместником Македонской провинции царь назначил своего любимца Михаила Палеолога. Ватаци хотел женить молодого вельможу на своей внучке и приобщить его к царскому роду. Палеолог, естественно не помышлял ни о каких заговорах против своего покровителя. Тем временем некий македонец, Николай Манглавит, задумал посеять вражду при Никейском дворе. Он оклеветал Михаила Палеолога, и царь, вняв доносчику, затеял длинное разбирательство. Следствие взбудоражило высшие круги дворянства, отвлекло всех от главного дела (завоевания византийской столицы) и по прошествии года окончилось безрезультатно. Зато семена смуты были посеяны. Обиженный Палеолог действительно возглавил придворную оппозицию, только это случилось потом. А тогда, весной 1254 года, Ватаци тяжко заболел и почил на 62-м году жизни. Освобождение Царьграда отложилось ещё на семь лет.

С кончиной великого императора нарушилось равновесие властных структур. Тридцатитрёхлетний наследник (он родился в день воцарения Ватаци) Феодор II не вынес бремени царской власти. Дурной характер и неизлечимая болезнь свели его в могилу менее чем за четыре года. Никейский двор в это время не знал покоя. Новый царь успел ещё продолжить завоевания отца, но о Константинополе он словно забыл. В политике, в экономике страна двигалась от успеха к успеху; Феодор же ощущал себя живущим среди врагов. Он был окружён компанией незнатных временщиков во главе с Георгием Музалоном, которому доверял безраздельно. Пользуясь этим, семейство фаворита сводило счёты с высокородным дворянством. Страдая патологической подозрительностью, царь, под влиянием клики Музалонов, осыпал бранью, преследовал и казнил невинных людей.