Желать надо осторожно (СИ) - Колибри Клара

– Ничего не расскажу, ни одного слова не произнесу, пока не отпустите Вовку. Скажи Ваньке, чтобы прекратил.

В этот момент в дверном проеме показались те двое. Намертво схватив друг друга за одежду, не хотели разжимать рук, так и ввалились к нам.

– Вика, что здесь творится? Это от этого психа ты пряталась? А Филатов причем? – Прохрипел свой вопрос Вовка.

Олег придвинул стул и сел напротив меня, не позволяя подняться с места.

– Иван Семенович! – игнорируя Вовку, заговорил Филатов, не спуская с меня внимательных глаз. – Проводите господина Третьякова на площадку. Я эту штучку знаю, если она что вбила себе в голову…

– Вовик! На выход! – дал задний ход Иван, воспользовался заминкой соперника и выпихнул его за дверь.

Не успела захлопнуться за моим другом входная дверь, как у меня моментально ожил мобильный. Только достала телефон из кармана джинсов, как его у меня отнял Филатов.

– Кто это у нас здесь? Вова. Настырный какой! На, ответь. И уверен, что полиция нам ни к чему.

– Вика! Чем тебе помочь? Хочешь, я вызову полицию? – раздалось из трубки.

– Володь, не волнуйся так. Все обойдется. Уже завтра будет все нормально. Вот увидишь. Завтра встретимся, и я тебе все расскажу. Иди домой.

– Лучше сегодня. Позвони мне сегодня. Ладно?

– Хорошо. Постараюсь. Иди домой.

Пока говорила, рядом со мной на диван сел Смирнов и сложил на груди руки, изображая готовность слушать.

– И так, ты, милая, познакомилась с Берестовым, – подсказал мне Олег то, на чем остановилась недавно, но от былого его спокойствия теперь не осталось и следа.

Меня тоже начало трясти от перенапряжения. Самым спокойным казался Ванька, но и на его счет не стоило обманываться. С трудом собравшись с мыслями, я продолжила свои признания. Когда речь касалась ухаживаний Григория Ивановича и его настойчивого внимания ко мне, Смирнов дергался, как от нервного тика, Филатов же противно улыбался и хмыкал. И только, когда начала говорить о неизвестном, осмелившемся внедриться в мое жилье, оба мужчины, как по команде, выразили мне откровенное недоверие.

– Ты завралась, милая, – откинулся к спинке стула Олег.

– Я же просил: без мистики, – вспыхнул Иван.

– Рассказала, как было, – уперлась я.

– Какие-нибудь доказательства у тебя есть? Реальные, имею в виду. Не то я решу, что умышленно наговариваешь на себя, чтобы я подал на развод.

– Зачем это ей? Могла бы просто развестись, подав заявление. Не особо у нас зацикливаются на причинах. А так, ты сам дал ей колоссальный повод разорвать брачные отношения, отличившись любвеобильностью. Это я не для того, чтобы вновь досадить тебе. Просто размышляю.

– Размышляй. Только аккуратнее. У меня терпение уже на пределе.

– Брось, не о тебе сейчас речь. Выходит, что все же, что-то было из того, о чем она нам поведала. Может, милая, еще что расскажешь, припомни, как все происходило.

– Припомнила! – я вскочила, стараясь заглянуть на верх шкафа, где раньше стояла ваза, а теперь ее не было видно, но Олег не дал сделать никаких телодвижений, молниеносно толкнув обратно на диван.

– Полегче! – поморщился Иван. – Муж здесь по-прежнему я. Так что ты хотела сказать, дорогая?

– Там, наверху раньше стояла ваза, – указала на шкаф. – Я в нее выбросила те записки. Возможно они еще там. Валяются в опрокинутом сосуде. А может, ваза разбилась, записки упали на пол, и вы их выбросили. Может и так.

– Черт! Посмотри, Иван.

– Сейчас. Стул дай. Что-то есть. Ваза точно там. Битая, правда. Вот, комки бумаги нашел.

– Это я листки скомкала, а потом туда забросила.

– Читай, Иван.

– Все верно. Все, как она говорит. Текст совпадает, но он отпечатан на принтере. Любой мог это сделать.

– Ты начинаешь соображать, господин капитан первого ранга. Эта штучка еще та хищница. Заглотит и не потрудится разжевать. Ей ничего не стоило самой отпечатать записки, как бы про запас, на всякий случай. Дальновидной оказалась, рыбка моя. Не стоит нам развешивать уши. Любимый прием дам давить на жалость и демонстрировать сильному полу свою незащищенность.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Ну, надо же! Наверное, богатый личный опыт лишил господина банкира доверия к женщинам. – Фыркнула на него.

– Мы сейчас говорим исключительно о твоем опыте, милая.

– Ладно. О моем. И что дальше? Я ведь уже все рассказала. Добавить мне больше нечего. Что вы станете делать? – теперь я сложила руки на груди, демонстрируя, что зашли в тупик, если им нечего больше сказать.

– Что ты думаешь, капитан?

– Мне кажется, что она все же чего-то боялась. Срочно уехала в Египет по горящей путевке. Не скалься, не могла она знать, что встретит там тебя. Нет, здесь что-то другое. Да и тот Гаврик, как его, Вова что ли, сказал, что пряталась от кого-то. А какая у тебя версия?

– Давай вернемся к истории с ее мужьями. Оба сыграли в ящик при разных обстоятельствах, но смерть была насильственной.

– Не может же наша птичка-рыбка их убрать?!

– И я того же мнения. Это значит, что у нее есть сообщник. Смотри, какая спокойная, при моем упоминании о нем ничуть не дернулась. Аферистка высшего класса!

– Вот, дураки!

– Но, но! Не разочаровывай меня руганью, милая.

– И сколько же у тебя добра скопилось, дорогая?

– Не мало. Есть квартиры, машины, есть даже яхта и шикарный дом на берегу моря. Средиземного.

– Почему же ты не шикуешь тогда? – склонил голову Иван в задумчивости.

– А ведь ты, Ваня, на правильном пути, – воспрянула я духом. – Согласитесь, что глупо иметь такие богатства и ничем не пользоваться.

– Может, у тебя болезнь такая, остановиться не можешь, все стремишься преумножить накопления. Или твоему напарнику этого всего мало, решил, что тебе еще рано на пенсию.

– Как бы знала ответ, непременно сказала бы, Олег. Хотите верьте, хотите нет, но меня никто не заставлял выходить замуж тогда. Помнишь, Филатов, я рассказывала тебе о Вадиме, моем друге детства и напарнике по спорту. Он предпочел меня успеху и богатству. Это меня тогда здорово ранило.

– Это еще кто? – забеспокоился Иван, утомившись обилием мужских имен в моей истории.

– Это не стоит внимания, командир, поверь мне на слово. Это байка о детстве и чистом юношеском чувстве. Или я не прав? Милая, что ты глазки потупила? Не уж-то был секс? Вот это нравы у наших спортсменов. И все же, не стоит отвлекаться. И так, он тебя больно ранил нежеланием продолжать отношения. Что дальше? Решила сама попробовать успеха в погоне за богатством?

– Если скажу, что все было не так просто, ты не поверишь и станешь смеяться. Поэтому мой ответ «да».

– Уже кое-что. Почему-то мне кажется, командир, что мы на верном пути. Что дальше?

– После второй моей потери, то есть, когда овдовела второй раз, со мной приключилась история.

– Как же иначе, конечно история.

– Я захотела продать дом на побережье и яхту. Мне они был ни к чему, а деньги в тот момент понадобились.

– Разве у тебя не было и денег в достатке?

– Так вот, мне не дали этого сделать. Получила записку, вроде этих, где мне обещали расправу, если надумаю потратить, хоть малую долю из наследства.

– И ты не ослушалась.

– Были мысли сделать по-своему. Но очень быстро отказалась от них. Однажды утром я проснулась в своей постели, в доме, где сигнализации и всякой охранной аппаратуры на огромные деньги, привязанной к кровати кожаными ремнями. Потом на глазах взорвалась моя машина, тоже из тех, что осталась от покойного мужа, но не из самых дорогих. По-видимому, мой соглядатай относился к добру покойных мужей, как к своей личной собственности, и для устрашающей демонстрации выбрал ту тачку, что подешевле. Я просто подходила к машине и уже на расстоянии нажала кнопку на брелоке. И сразу взрыв.

– Если тебе верить, то твоя жизнь для этого неизвестного ровным счетом ничего не стоит. Тогда выходит, что он тоже имеет отношение к наследству. Искать надо среди других возможных наследников. Ты могла нанять кого-то для расследования.