Покупаем Юпитер (Сборник рассказов) - Айзек Азимов

Оба рассказа появились в одном издании, и полагаю, что их было бы интересно сравнить, чтобы поработать над гипотезой о различиях в ходе мыслительных процессов у меня и у Пола; но, как и в случае с «Пустотой», я не сохранил рассказ Пола. Кроме того, мне вовсе не хочется, чтобы вы сравнивали наши мозги. Пол - блестящий писатель, и вы, чего доброго, заявитесь ко мне с тьмой низких истин, которым мне совсем не интересно глядеть в глаза.

В лето 2430 от Р.X.

Меж полуночью и восходом, когда сон не приходит и все старые раны начинают ныть, мне нередко является кошмарное видение будущего мира, где живут миллиарды людей и каждый из них пересчитан и перенумерован, где нельзя обрести ни искры гениальности, ни одного неординарного ума, ни единой яркой личности на всем битком набитом земном шарике.

Дж. Б. Пристли

2430 A.D. – Too Late For the Space Ark (1970)Перевод: В. Ковалевский, Н. Штуцер

В начале 1970 года «Ай-Би-Эм Мэгэзин» обратился ко мне с цитатой из Дж. Б. Пристли, которая звучала так: «Меж полуночью и рассветом, когда сон не приходит и все старые раны начинают ныть, мне нередко является кошмарное видение будущего мира, где живут миллиарды людей, где каждый из них пересчитан и перенумерован, где нельзя обрести ни искры гениальности, ни одного неординарного ума, ни единой яркой личности на всем битком набитом земном шарике».

Редактор журнала попросил меня написать рассказ, основанный на этой цитате, что я и сделал к концу апреля, отправив его в редакцию почтой. Этим рассказом был «В лето 2430 от Р.Х.». Я отнесся к цитате из Пристли вполне серьезно и постарался описать мир его кошмаров. А «Ай-Би-Эм Мэгэзин» прислал мне отказ. Мне сказали, что им не нужен рассказ, подтверждающий цитату; им хотелось получить такой, который ее опровергал бы. Непонятно только, почему они не сказали мне об этом раньше.

В обычных условиях я бы наверняка разозлился и написал им, надо думать, весьма ядовитое письмо. Однако это время было для меня очень трудным, и к тому же имел место один личный крутой разворот, причем очень грустный для меня и затрагивавший самую основу моей жизни.

Мой брак, хромавший уже несколько лет, наконец рухнул. Шестого июля 1970 года, как раз когда на носу был двадцать восьмой юбилей нашей свадьбы, я ушел из дому и уехал в Нью-Йорк. Там я снял двухкомнатный номер в отеле, который мне предстояло использовать в качестве офиса все ближайшие пять лет.

Подобные перемены не могут не сопровождаться различными тревогами, неприятностями и огорчениями. Окруженный ими, я, будучи таким, каков я есть, восседая в двухкомнатном номере отеля в совершенно чужом городе, лишенный своей справочной библиотеки, которая все еще не пришла, больше всего терзался мыслью, удастся ли мне сохранить здесь свою способность писать.

Я вспомнил про рассказ «В лето 2430 от Р. X.», который в обычных условиях выбросил бы с негодованием. Но тогда, только для того, чтобы убедиться, могу ли я писать, восьмого июля 1970 года, спустя всего лишь пять дней после переезда, я начал другой рассказ, который должен был опровергнуть цитату из Пристли, и назвал его «Величайшее из достижений».

Получившееся я отправил в «Ай-Би-Эм Мэгэзин» — и вы мне не поверите: прочитав этот второй рассказ, они в конце концов решили взять первый. Это меня буквально сразило. Неужели мой второй рассказ так плох, что перед ним даже первый выглядит лучше? Или они изменили свое мнение еще до того, как я стал писать второй, но просто не соизволили сообщить мне об этом? Подозреваю, что верно последнее предположение. Во всяком случае, «В лето 2430 от Р. X.» был напечатан в октябрьском номере «Ай-Би-Эм Мэгэзин» за 1970 год.

Даже когда рассказ «В лето 2430 от Р. X.» был опубликован и весьма щедро оплачен, мои неврастеничные страхи не улеглись. Принятый журналом рассказ был все же написан еще тогда, когда я жил в Ньютоне, а тот, что они отвергли, — уже в Нью-Йорке.

И тогда я отнес «Величайшее из достижений» к Джону Кэмпбеллу (мы с ним снова оказались в одном городе впервые за двадцать пять лет) и изложил ему историю с «Ай-Би-Эм Мэгэзин». Я сказал, что даю ему рассказ, который они отвергли, и не обижусь, если он по такому случаю откажется его читать.

Добрый старина Джон пожал плечами и сказал: «Один редактор вовсе не обязан соглашаться с другими».

Он прочел рассказ и купил его. Я не стал говорить ему о своих страхах и безумных тревогах насчет того, что не смогу писать в Нью-Йорке, так как стыдился их, а Джон для меня все еще оставался тем великим человеком, перед которым вовсе не хотелось предстать болваном. И все же, взяв этот рассказ, он добавил еще одно благодеяние к длинному списку тех, которыми он меня уже осыпал.

(А в случае если вы беспокоитесь за меня, то спешу сообщить, что годы проведенные в Нью-Йорке, оказались для меня даже более продуктивными, чем те, что прошли в Ньютоне. В своем двухкомнатном номере я прожил 57 месяцев и опубликовал 57 книг.)

* * *

— Он согласился поговорить с нами, — сказал Альварес, когда из дверей появился второй мужчина.

— Отлично, — ответил Бантинг, — давление общественного мнения неизбежно должно на него подействовать. Странный тип. И как ему удалось избежать процесса генетической адаптации, ума не приложу. Но говорить с ним будете вы. Меня он раздражает, я даже забываю о вежливости.

Они свернули в коридор, по которому проходила Административная Тропа и где, как обычно, народу было совсем немного. Можно было воспользоваться двигающимися дорогами, но идти было недалеко — всего мили две, а Альварес обожал пешие прогулки, так что Бантинг не стал спорить.

Высокий и худощавый Альварес обладал той атлетической фигурой, которая бывает у человека, стремящегося побольше упражнять мускулатуру, человека, повседневно пользующегося, например, лестницами и пандусами, что подводило его почти к тому пределу, за которым его самого уже можно было обвинить в импульсивном характере. Бантинг, более мягкий и округлый, избегал даже ламп солнечного света, а потому был очень бледен.

Бантинг меланхолично заметил:

— Надеюсь, нас двоих будет достаточно.

— Думаю, да. Мы же намерены сохранить это дело в рамках своего сектора, если такая возможность представится.

— Вот именно! Вы знаете, я все время думаю: почему это должно было случиться именно в нашем секторе? Пятьдесят миллионов квадратных миль семисотого уровня жизненного пространства, и вот — на тебе! Именно в нашем жилом блоке!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});