Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Краков. Город-музей под открытым небом. Ценнейшие памятники светской, церковной и оборонительной («Плянты») архитектуры. Все стили, начиная с романского, через готику, ренессанс, барокко, рококо, классицизм, вплоть до ультрасовременных — представлены в городском ансамбле.
Краков — ровесник Киева. Во многом повторяет его судьбу.
Киев и Краков… Не так уж много на свете городов, на облике которых столь ярко отразились бы судьбы народов, наций. Киев — «мать городов русских», Краков — «глава и матерь всего королевства».
Именем легендарного перевозчика Кия назван град на Днепре. Мифическим ореолом окружено также имя воинственного вождя Крака. Как гласят народные предания, Крак победил страшного дракона, жившего в одной из пещер Вавельского холма. На этом месте Крак в честь победы основал город и дал ему свое имя.
И трагические страницы в книге истории двух городов — рядом.
1240—1241 годы — годы нашествия полчищ хана Батыя на Киев и Краков. Воскресший из пепла Краков затем официально становится стольным градом Польши.
В XIII веке составлены первые планы новой застройки города, придавшие ему сохранившуюся до сих пор планировочную схему. Центр города — огромная квадратная площадь Главного рынка. От этой площади в разные стороны стрелами расходятся прямые улицы с поперечными переулками и кольцевой магистралью вокруг крепости. Возводятся королевский замок, кафедральный собор, знаменитый на весь мир Мариацкий костел.
Выгодное географическое положение польской столицы (и тут сходство с Киевом) на великом торговом пути, ведущем из Англии и Фландрии в отдаленные страны Востока, содействовали тому, что Краков в XIV—XV веках становится еще более мощным торговым центром страны, прежде всего по дорогим сукнам. Отсюда и чудо Кракова «Сукеннице» — сохранившееся до наших дней обширное готическое здание торговых рядов — излюбленное место туристов — и, по словам Бохенека, ценнейший в Европе памятник торговли времен средневековья.
Как и древний Киев в период своего расцвета, Краков далеко за пределами Польши славился своими многочисленными цеховыми братствами, изделиями талантливых мастеров.
Но есть особая страница в истории городов-побратимов.
В Киеве в канун первой русской революции проживала семья Ульяновых. В Кракове два года (1912—1914) жил Владимир Ильич Ленин.
Мы побывали с Бохенеком в старом рабочем районе Кракова Звежинец, на улице Анджея Монджевского (бывшая улица Любомирского), где снимали квартиру Ульяновы. Две комнаты, железные кровати, стол, стулья — вот и вся более чем скромная обстановка квартиры. Сюда приезжали по науку, посовещаться с Лениным члены ЦК, депутаты большевистской фракции IV Думы.
Почти ежедневно шли из Кракова ленинские статьи для «Правды». Здесь разрабатывались планы борьбы с царским самодержавием. Многое виделось Ильичу из краковской дали, с вершин Бабьей Гуры, которая так полюбилась ему.
Киев и Краков…
В последнюю войну черное крыло смерти, разрушения снова коснулись двух городов. Бабий Яр и Освенцим, взорванный Крещатик и заминированный, приговоренный к гибели город на Висле.
Не покорились. Седые главы свои не склонили. Выстояли.
Краков и Киев сегодня — города-побратимы.
Как и Киев, Краков вобрал черты современного социалистического города, неувядаемую красоту прошлого.
Притихшие, потрясенные величием человеческого духа, пробивающегося сквозь мрачный фанатизм и аскетизм средневековья, стояли мы в Мариацком костеле перед огромным алтарем. Дерево, ожившее под пальцами великого скульптора Вита Ствоша — польского Микеланджело, вот уже почти пять столетий глубоко волнует каждого, кто переступает порог храма. В центре алтаря — группа апостолов, поддерживающих скорбящую Деву Марию. Лица, фигуры святых полны динамики, трагизма. Мудрость, страдание, надежды, утраченные иллюзии прорываются сквозь католические каноны. И весь Мариацкий костел с его стрельчатыми узорами, сводами, двумя башнями — классический образец поздней готики. Большой двухбашенный костел кажется легким, устремленным в заоблачные выси, чем-то неуловимо напоминающим человека, с поднятыми руками.
Мы вышли из костела как раз в ту минуту, когда на Мариацкой башне появился Трубач, и над городом поплыли волшебные звуки «Хейнала».
Вливаемся в оживленно жестикулирующую толпу туристов. Я люблю эту шумную многоязыкую площадь. Кого только не встретишь здесь?! Краков не случайно называют крупнейшим туристским центром народной Польши.
А вот и земляки-киевляне. Присоединяемся к ним. Гид — молодой человек в очках, в модном свитере со значком Ягеллонского университета — на чистейшем русском (русский изучают во всех школах народной Польши) поведал нам историю «Хейнала».
Давным-давно высокая башня костела служила городу сторожевой вышкой. Однажды стражник — стражак — заметил клубы пыли, услышал конский топот: к стенам Кракова лавиной катили на своих низкорослых лошадях татары. Стражник поднял горн, и сигнал тревоги понесся над спящим городом. Только вражеская стрела, пронзив сердце смельчака, оборвала «Хейнал». С тех пор прошло шесть веков, но ежечасно открывается дверца на башне Мариацкого костела, выступает деревянный трубач, и все повторяется сначала — звучит на все стороны света и внезапно обрывается «Хейнал»: «Жители мирного Кракова, помните!».
— В последнюю войну подвиг Трубача повторили советские разведчики и польские патриоты. Они своевременно предупредили советское командование о страшной опасности, угрожающей Кракову: фашисты начинили город взрывчаткой. Разведчики, — рассказывал гид, — и наши патриоты раздобыли гитлеровский план уничтожения Кракова. Армия маршала Конева поспешила на помощь городу, и Краков — польские Афины — наша гордость, любовь наша был спасен.
Владислав рассмеялся:
— Вот так, друже коханый, капитан Михайлов, быль становится легендой. Краков любит легенды. Не зря говорят: в полночь, когда с башни Мариацкого костела раздается «Хейнал», в подвал «Дворца под Криштафорами» на серебряной нитке спускается с луны паук — слуга волшебника и мага пана Твардовского. Паук подслушивает последние краковские новости, чтобы разнести их по всему белому свету.
— Что же тебе, Владислав, нашептал паук в эту минуту?
— Наипоследнейшую краковскую новость: пани Зайонцова и товарищ Михал ждут нас с «лукулловым обедом».
…Паук на серебряной нитке не подвел: друзья Зайонцы ждали нас. После обеда, листая справочник Кракова, я увидел знакомую фамилию: Скомский. Позвонил «молодому» Скомскому. И ответил молодой Скомский. Но не тот, а сын Юзефа. Сказал, что отец должен быть с минуты на минуту, не успел договорить, как он действительно появился. Я не назвал себя, только поздоровался, однако сразу же услышал в ответ; «День добрый, капитан Михайлов, ждем тебя. Ты будешь самым дорогим гостем».
Юзеф принял меня в собственном доме. Когда-то он в разговорах со мной не скрывал своих опасений: сможет ли он, сын помещика, учиться в новой Польше. Теперь Юзеф — профессор права Ягеллонского университета.
В 1945 году землю Скомских отдали настоящим владельцам — крестьянам. Скомский-старший еще шесть лет прожил при народной власти. Перед смертью шутил: «Подари мне, грешнику, Езус-Мария, сто лят, и пан Скомский, пожалуй, созреет в коммунисты».
Юзеф подарил мне свою книгу «Автономия свободы в международном частном праве». Скомский — известный в Польше ученый, знаток права, автор многих научных работ.
Еще студентом Юзеф женился. Жена — тоже юрист, адвокат. Сын Скомских — ему примерно столько лет, сколько было Юзефу в сорок четвертом — студент факультета права[26].
Я допоздна засиделся у Скомских. Было радостно сознавать: не без нашей помощи сын помещика, бывший собственник Санки, стал товарищем Скомским.
Мы выполнили почти всю намеченную программу поездки. Остался только один пункт: Освенцим.
Что такое Освенцим во время войны — все знают. Самый страшный из гитлеровских лагерей, конвейер смерти, ежесуточно превращающий две тысячи человек в дым, пепел, горы волос, туалетное мыло, муку для удобрения.
Освенцим — четыре миллиона убитых. Среди них наши боевые товарищи: дочь варшавского доктора, советская разведчица Анка и польский крестьянин, батрак из Санки, Михал Врубель.
С нами Тадек с семьей. От Жарок до Освенцима — час езды. Тадек, один из немногих, кому до освобождения удалось вырваться живым из АИ — сокращенное название Освенцима (концентрационный лагерь Аушвиц).
…Наша «Волга» остановилась на широкой площади у входа в Освенцим. По решению сейма Польской Народной Республики бывший концлагерь объявлен на вечные времена памятником жертвам фашизма.
Мы подошли к главным воротам лагеря. Теперь ворота открыты настежь. Опущен черно-белый шлагбаум. Над вратами в бывший ад сохранена страшная по своему цинизму надпись: «Арбайт махт фрай» — «Работа делает свободным».
- Линия фронта прочерчивает небо - Нгуен Тхи - О войне
- Герои подполья. О борьбе советских патриотов в тылу немецко-фашистских захватчиков в годы Великой Отечественной войны. Выпуск первый - В. Быстров - О войне
- Легенда советской разведки - Н. Кузнецов - Теодор Гладков - О войне
- «Я ходил за линию фронта». Откровения войсковых разведчиков - Артем Драбкин - О войне
- Все для фронта? Как на самом деле ковалась победа - Михаил Зефиров - О войне
- Баллада об ушедших на задание - Игорь Акимов - О войне
- Девушки в погонах - Сергей Смирнов - О войне
- Прикрой, атакую! В атаке — «Меч» - Антон Якименко - О войне
- Подводный ас Третьего рейха. Боевые победы Отто Кречмера, командира субмарины «U-99». 1939-1941 - Теренс Робертсон - О войне
- Дорогами войны. 1941-1945 - Анатолий Белинский - О войне