Хpоники российской Саньясы. Том 1 - Владислав Лебедько

Не так давно, когда я стал впервые задумываться об идее такой игры и о картах Таро, я выяснил, что у меня есть полный тезка, который нарисовал карты Таро двадцать первого века. Это — Александр (иногда его называют Алистер) Кроули. Кроули — по-английски означает Воронов. Я когда понял, что мы с ним тезки, стал внимательно присматриваться к его колодам и вообще к его образу жизни. — Саша приносит портрет Кроули и показывает мне. Я с удивлением отмечаю их поразительное внешнее сходство. — Ситуация оказалась очень странной: — те идеи которые Кроули предлагал и то, что с ним происходило полностью совпадает с моими идеями и с тем, с чего я начал в юности. Когда я попросил одного знакомого построить мне гороскоп, то выяснилось, что наши с Кроули гороскопы тоже полностью совпадают.

Странная история, которая проявилась, когда у меня был судорожный поиск, — чем бы заняться, какой дурью, которая помогла бы не вывалиться из реальности, а еще тут потолкаться. И эта дурь оказалась игрой в Таро, а попытка сделать колоду привела к Кроули. С одной стороны, я чувствую полное совпадение по множеству пунктов — Кроули умер от астмы, а я начал жизнь с астмы и разные другие детали, а с другой стороны, — я не чувствую себя Кроули. Такая вот загадка.

Кроули умер в сорок седьмом году и перед смертью говорил, что очень хочет родиться в России. Я родился в пятьдесят втором году: Он считается самым главным черным магом двадцатого века, страшным хулиганом, чуть ли не Антихристом. Он был Мастером в разных масонских ложах, в том числе в ложе — Орден Восточных Тэмплиеров. Очень талантливый человек. Но был бабником, наркоманом, разгильдяем, хулиганом. Безусловно — одна из самых ярких личностей нашего века. Обнаружить у себя такого тезку — весьма забавно.

И все-таки… — все, что с этими совпадениями связано для меня — это шутка, хотя, конечно, все это очень странно…

Глава 7. Александр Карасев

(История Кунта-йоги)

Кунта, как Явление, очень характерное для Российской Саньясы, и, вместе с тем, уникальное, меня сильно взволновала. Я попросил Сашу Воронова связать меня с тем, кто остался в живых, — и вот третьего ноября, поздно вечером, я — дома у Александра Карасева…

3.11.1998

Влад: — Откуда пришла идея Кунты?

Александр: — Это была не идея. Это знаешь, когда что-то существует до поры до времени скрытое, а потом кому-то открывается. Скорее всего, здесь этот механизм сработал. Ну и информация пошла на команду, которая искала. А вообще, это не что-то новое, это старое, хорошо забытое:

В: — Почему именно эта команда вышла на Кунту?

А: — А кто это знает? Почему на эту, а не на ту?

В: — По-другому задам вопрос. Что это была за команда?

А: — В основном — Университетская. Все были студенты — от шестнадцати и до двадцати пяти лет. Человек пятнадцать нас было. Вымерли, правда:

В: — Почему?

А: — Не берусь сказать. Очень все сложно. Проход через энергетику — вещь довольно трудная.

В: — Как тогда вам удалось уцелеть?

А: — Не знаю. Я же не один уцелел. Еще двое живы. Оба за границей. Один в Париже, другой еще где-то.

В: — Как в Университете набралась такая команда? Взять теперешний Университет — вряд ли там можно найти хоть несколько человек, которые готовы вот так — напролом, как вы в свое время, идти к самопознанию, способных ради этого буквально все бросить. А тогда столько людей сразу с одного факультета:

А: — Тогда другое время было.

В: — А в чем его специфика?

А: — Ответ тривиальный: когда где-то что-то душит, наоборот, что-то пытается наперекор этому вырасти. Так и тогда было.

В: — А студентов-то что душило? Престижный ВУЗ. Перспективы:

А: — Как чего? Меня когда первый раз поперли из Университета — протащили через большой комитет ВЛКСМ, за «систему взглядов, недостойную советского студента» поперли из Комсомола, лишили стипендии (а у меня повышенная была). Все это очень серьезно воспринималось. Опять же — Госбезопасность потом за нас серьезно взялась.

В: — В каком году это все было?

А: — Где-то в семьдесят седьмом — семьдесят восьмом. При обыске у нас нашли (из тогдашнего криминала) «Свет на Пути», Кришнамурти, еще что-то такое, в общем-то несущественное. Главная же улика была — Евангелие, причем Амстердамского издания. Тогда это было очень серьезное обвинение.

А сейчас что, — все свободно. Нет сопротивления. О таких вещах даже говорить несерьезно. Тогда, плюс ко всему были, конечно же, еще и определенные геополитические моменты, но рассматривать все это с точки зрения развития цивилизации — очень долгое дело. Были еще раньше определенные предсказания. И, кстати, очень многое сошлось. Действительно, в России и, в частности здесь, в Ленинграде в то время был всплеск. Мы тогда в это верили свято, да и сейчас я противоречий не нахожу.

В: — Ну вот, собралась такая группа, и что с ней было дальше?

А: — Занимались. Хатха-йогой плотно занялись. Изучали всевозможную литературу, которую только можно было достать в перепечатках.

В: — В группе был лидер, или она была стихийной?

А: — Ну, пошло все от Коли Трифонова. Его потом убили, через несколько лет. Плохо очень убили — двадцать ножевых ранений. Убийца был психически больной человек.

Откуда Коля все это приволок, — сложный вопрос. У него, во-первых, старший брат занимался йогой. Сам Коля учился где-то года на три старше меня. Одно время он где-то с христианами был, ну а потом всю эту «заразу» на факультет притащил. Параллельно, кстати, нынешний знаменитый йог Толик Иванов начинал свой Путь на МатМехе. Но он в другую сторону ушел — в сторону факиризма и фокусов. Ну а мы поперли больше в духовную практику и эффект был, — что показательно. Свою роль в этом сыграл еще Никодим — был такой у нас патриарх, в Александро-Невской Лавре. Совпало еще и то, что Никодим был знакомым моей матери. Кроме того, у Коли Трифонова были знакомые в семинарии. Все это вместе так переплелось и подействовало на то, что мы ушли от всяких показушных вещей. Может быть за счет этого Кунта и пошла, кто знает?

В: — Вы работали замкнутой группой?

А: — Нет, мы всегда были открыты.

В: — Я слышал, что на какое-то время вы куда-то уединялись:

А: — Было такое. Но это не было замкнутым пространством. Нам было нужно место, для того, чтобы любой желающий, к этому причастный, мог бы, если он считает нужным — уединиться. Только и всего. Это было в Карелии, на той стороне Ладожского озера. Была такая деревенька заброшенная — Кургункула. И там было здание Школы, никому не нужное. Стояло оно заколоченным. Мы его расколотили, сделали ремонт, и потом какое-то время приезжали туда, жили и занимались до тех пор, пока Госбезопасность нас там не «хлопнула». Кто-то из местных застучал, что мол, странные ребята приезжают, — не бухают, не трахаются, — непонятно, что такое. И уже год, другой приезжают. Так нас и сдали.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});