Мент для новых русских - Александр Золотько

– Два с половиной.

Плечи Нины снова вздрогнули.

– Два с четвертиной. Два с волосиной. Два с паутиной…

Нина вдруг хихикнула сквозь слезы.

– Что за смех в трагический момент? – страшным голосом поинтересовался Гринчук.

Нина хихикнула громче. Звонко, совсем по-детски.

– Нехорошо смеяться над взрослыми людьми пенсионного возраста, – назидательно сказал Гринчук, усаживая Нину на свой табурет.

– Смешно, – сквозь высыхающие слезы улыбнулась Нина.

– Детский сад, ясельная группа, – Гринчук наклонился, поднял с пола останки валюты, покрутил в руках и выбросил в мусорное ведро.

– Склеить же можно! – запротестовала было Нина, но спохватилась и добавила уже тише, – попробовать.

– Смысла нет, – сказал Гринчук, – туда им и дорога.

– А не жалко?

– А чего жалеть? Если нужно, мне еще на цветном принтере напечатают. Позавчера прихватили двух интеллектов, решили устроить конкуренцию американскому государственному казначейству. Или как там его. Вот у меня случайно несколько штук и завалялось. Что я, двинутый мозгами, чтобы перед истерической женщиной настоящие деньги класть. Вот они, твои баксы, – Гринчук вынул деньги из другого кармана. – Живые и здоровые. И не нужно на меня так смотреть. Все честно, без обмана. И, кстати, шампанское скоро нагреется и потеряет газ. Налить?

– Налить…

– Вот и славно. Ты шоколадку куда дела? Тоже в холодильник?

– Тоже.

Гринчук разлил шампанское в извлеченные из шкафа бокалы, разломил на несколько кусочков плитку шоколада:

– Угощайся. Не жареная картошка, но все-таки…

Нина взяла в руку бокал.

– Минутку, – остановил ее Гринчук.

– Что?

– Денежки свои спрячь в сумочку. Не ровен час, снова начнешь рвать. Отлично. А теперь – будем здоровы.

Выпили.

– Еще? – спросил Гринчук.

Нина кивнула.

– За что на этот раз?

– Не знаю…

– Ну, не на брудершафт же, в самом деле. Мы и так уже друг друга на «ты» называли. Давай так, каждый за свое.

– Давай.

Они снова выпили и помолчали.

– Продолжаем разговор, – сказал, наконец, Гринчук, – мы остановились на том, что так или иначе, а тебе, Ниночка, придется со мной дружить. И не в том смысле, в каком на это рассчитывал Гиря.

– Я…

– Понимаешь, Нина, от тебя уже ничего не зависит. И не моя в этом вина. Для тебя все стало совершенно безысходным в тот момент, когда ты согласилась на предложение Гири быть со мной поласковее.

– Он…

– Он тебя заставил. У тебя не было выбора. Ты его боялась. Ты можешь потерять работу. Я все это понимаю. Только ведь и у меня нет выбора. Если тебя используют против меня, значит, я должен перехватить это оружие. А хочешь ты или не хочешь – это уже к моменту нашего похода в клуб было не важно, – Гринчук снова налил шампанского в бокалы, – от тебя уже действительно ничего не зависело. Люди слишком предсказуемы и управляемы.

– Это как?

– А вот так, – Гринчук грустно улыбнулся, – посмотрев на человека или чуть-чуть с ним пообщавшись, можно практически безошибочно понять, о чем он думает, чего хочет и как себя поведет через минуту. А приложив чуть-чуть сил, можно заставить кого угодно сделать что угодно.

– Неправда.

– К сожалению – правда.

– Неправда!

– А ты не повышай на меня голос. Хочешь пример?

– Хочу! – с вызовом ответила Нина.

– Ладно, – хитро улыбнулся Гринчук, – только вначале выпьем. Третий тост – за тебя, Нина. И, между прочим, Семен не соврал – очень похоже на настоящее советское шампанское.

– Доказывай! – потребовала Нина, шампанское уже начало действовать, щеки раскраснелись и слезы высохли окончательно.

– Вот, например, у тебя сегодня надеты не колготы, а чулки. И еще к ним специальный и очень эротичный пояс. Да?

Нина задумалась, пригладила платье на бедре:

– Что, так задралось?

– Нет. Все проще – ни одна нормальная женщина не станет по жаре надевать колготы. Так?

Нина промолчала.

– Так. Кроме этого, ты отправилась меня соблазнять по приказу Гири, а он не мог не потребовать, чтобы все было по высшему разряду, как он себе это представляет. Вот и получается…

– Это все просто. Ты мог просто нащупать резинки, пока меня под кран совать собирался.

– Мог, – согласился Гринчук.

– Ты мне лучше налей еще и скажи…

– А не хватит? На голодный желудок тебя уже начало развозить.

– Не твое дело. Налей. Я сегодня веселюсь!

– Как знаешь, – вздохнул Гринчук, – ваше здоровье!

– Ты мне скажи, – выпив шампанское, спросила Нина, – зачем ты так меня возле киоска опустил? Зачем?

– Зачем… Тут было три момента. Момент первый, я не хотел, чтобы меня потом обвинили в изнасиловании. Так, на всякий случай. В случае чего…

– Чего?

– Ну, если бы Гиря решил меня таким образом подставить.

– Потому и ко мне не поехал?

– Потому и к тебе не поехал…

– А Семен подтвердит, что шла я к тебе добровольно и даже…

– И даже сама презервативы выбирала.

Нина невесело усмехнулась:

– Во-вторых?

– Мне нужно было окончательно убедиться, что Гиря настроен очень серьезно и инструктировал тебя круто.

– И, в-третьих?

– Честно?

– А ты можешь?

– Иногда могу.

– Тогда честно.

– Хотел дать тебе возможность уйти. Обидеться и уйти.

– Ты же меня вербовать собирался.

– Ну и что?

– А я бы ушла…

– Обошелся бы…

Зависло молчание. Гринчук убрал со стола пустую бутылку.

– Еще шампанского?

– Пока нет, – Нина оправила платье, прикоснулась к волосам, – а угадай, что я…

Гринчук тяжело вздохнул и устало улыбнулся:

– А ты сейчас прикидываешь, как тебе сказать, что мы все равно должны пойти в постель.

– А с чего ты это взял?

– Девушка, я достаточно старый человек, чтобы понять, от какой мысли может покраснеть собеседница. Я ошибся?

– Нет… ты не ошибся… Я…

– Тебя сегодня оскорбили много раз. Тебя сегодня унижали. Тебя сегодня заставили почувствовать себя ничтожеством. Ты несколько раз плакала. У тебя остался только один способ доказать себе… и мне, что ты все-таки женщина. Красивая, привлекательная женщина. Так?

– Так! – с вызовом сказала Нина. – Я что, не имею на это права?

– Имеешь, – грустно согласился Гринчук.

– И что ты скажешь? Снова скажешь, что трахаешься только с теми, кто тебе нравится?

– Не скажу.

– Что так?

– Ты женщина и можешь простить все, что угодно. Самые страшные оскорбления. Даже, может быть, побои. А вот отказа не простишь никогда.

– Тебе не надоело умничать? – спросила, поднимаясь со стула, Нина.

– Надоело.

Глава 11.

Много чего может произойти в самом непостоянном из миров за два дня. Белое может оказаться черным, плохое – хорошим, ну, и так далее.

За два дня, прошедших после урагана, чудеса сыпались как из рога изобилия. Причем, если некоторые из этих чудес были доступны пониманию многих, то некоторые реального объяснения, как и полагается настоящим чудесам, не имели.

Утром после урагана были обнаружены тела Димыча и Глыбы. Но не в городе, в подвале под домом Винтика, а вовсе даже за городом, на достаточно тихом берегу довольно-таки отдаленного озера.

Обнаружил тела лесник, вызванный им участковый инспектор задумчиво осмотрел местность и пришел к выводу, что двое городских собрались глушить рыбу, да ошиблись. Стоящая в стороне палатка и разбросанные там и сям вещи эту версию подтвердили.

В одежде обоих браконьеров-неудачников были обнаружены документы, опознание все подтвердило, и после краткого пребывания в морге, тела были подготовлены к захоронению. Правда, из-за слишком сильных повреждений и из-за того, что обоих погибших нашли только через полутора суток после смерти, хоронить их можно было только в закрытых гробах. Почему экспертиза не обнаружила сходства во взрывчатке, убившей Димыча и Глыбу, со взрывчаткой, дважды примененной в клубе, не знал никто, за исключением Геннадия Федоровича, Андрея Петровича и еще двух-трех человек.

Андрей Петрович сумел не просто внятно объяснить, но даже и убедить Гирю, что незачем привлекать внимание общественности и милиции к связи людей самого Гири с Винтиком. Винтика нужно найти самим, а не ждать милостей от следственных органов.

Геннадий Федорович в общем-то согласился, но особого восторга все равно не проявлял. Ему продолжала не нравиться мысль в одиночку объясняться с людьми Мехтиева. Но выбора у него особого не было.

Он мог только продемонстрировать себе и своим пацанам широту души, устроив погибшим крутые похороны. Хоронить было решено на Ночлежке. Во-первых, это кладбище было на территории Гири, а, во-вторых, не столь уж крупными фигурами были покойнички, чтобы организовать им похороны на центральном городском кладбище.

Сойдет и Ночлежка.

Гиря стоял чуть в стороне от входа на кладбище, наблюдая, как соратники и сослуживцы покойных медленно транспортируют гробы к месту постоянного успокоения под звуки оркестра. Оркестр состоял из восьми выпускников консерватории, пятеро из которых были еще и какими-то лауреатами каких-то конкурсов. Работали музыканты во фраках, и даже дирижер, тоже фрачный, размахивал тонкой палочкой перед ними.