Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И выстраивались с первыми утренними трамваями длиннющие очереди возле биржи труда, напротив здания Нардома. Ждали подолгу, с неиссякаемым терпением, выстаивали иной раз до позднего вечера, и хорошо было, если удавалось получить хотя бы временную работенку поденщика. Армия безработных в одном лишь Петрограде перевалила за пятьдесят тысяч человек, имея тенденцию к дальнейшему увеличению. Особенно плохо было с занятостью квалифицированных металлистов.
И пестрели на афишных тумбах устрашающие плакаты «помгола». Чем ты помог Поволжью? Спрашивали в упор, настойчиво и бескомпромиссно, взывали к совести каждого прохожего. Помни о голодающих! Помоги!
Из рук вон скверно работал железнодорожный транспорт, слишком тяжело оправляясь после длительной разрухи. Не хватало угля, нефти, металла. Далеко не все крупные предприятия города удалось восстановить на полную мощность. Съезд питерских металлистов, собравшийся во Дворце труда, два дня обсуждал, как побыстрее и подешевле ввести в строй мартеновские печи Путиловского завода.
И шла глухая ожесточенная борьба за скорейшее изъятие церковных ценностей, необходимых для закупки зерна. С выстрелами из-за угла, с озлобленными проповедями патриарха Тихона, с антисоветскими провокациями кликуш и изуверов.
И пооткрывалась неисчислимая прорва мелких фабричонок, мастерских, заводишек, кое-как оборудованных бойкими нэпачами. И, точно грибы после теплых дождей, росли частные магазины, рестораны, гостиницы, театры, кинематографы. И кутили в ночных кабаках новоявленные богачи, раскатывали по городу на чистокровных орловцах, щеголяли в бриллиантовых запонках.
Контрастов хватало.
Но стержень жизни составляли отнюдь не контрасты, которых в любые времена отыщется сколько угодно. Стержнем жизни были мир и долгожданная тишина, завоеванные народом в результате долгих лет жестокой, кровопролитной войны.
Правда, если уж придерживаться хроникальной достоверности изложения событий, то и мир, и долгожданная тишина выглядели достаточно обманчивыми, ненадежными. В особенности для тех, кому по роду служебных обязанностей полагалось отгадывать и предупреждать очередные козни врагов республики.
Нет, не пророчества одичавших белоэмигрантов и не водевильные великокняжеские пресс-конференции были причиной бессонных ночей чекистов Петрограда. От гороскопов убыток невелик, а вот террор, диверсии, военный и экономический шпионаж по-прежнему оставались на вооружении контрреволюции, и тут уж полагалось глядеть в оба, благодушию ни в коем случае не поддаваться.
В технической лаборатории ГПУ долго приглядывались к почтовой открыточке, прибывшей из Парижа. Открыточка с виду выглядела невинной. Изображены на ней широкие Елисейские поля с Триумфальной аркой на заднем плане, текст вполне домашний, к политике отношения не имеющий.
«Дорогая племянница, была рада получить твое милое письмецо. Новостей и у нас мало. Погода все время стоит отвратительная, каждый день дождь, продукты дорожают. Все наши часто вспоминают тебя, а на прошлой неделе приезжал к нам Сашуня, беседовали и перебирали всех друзей. Пиши ради бога почаще. Целую крепко. Твоя тетушка Минна».
Специалисты лаборатории испробовали все известные им средства обнаружения тайнописи. После осторожных обработок соответствующим реактивом между строк выступил более существенный текст.
«При данной международной ситуации надо рассчитывать в первую очередь на силы, находящиеся внутри России. Нам кажется, что обстановка у вас в связи с экономическими новшествами большевиков заставляет торопиться. Россию все равно надо будет восстанавливать кровью и железом. Надо рисковать. Денег достать за границей трудно, но отчаянных голов прислать можем сколько угодно. Напиши свой взгляд относительно ваших ближайших планов. Не забудь сообщить, как дела с наследством дедушки Петра. Давай нам интересные сведения о Красной Армии и о положении власти. Пиши, придерживаясь установленных интервалов. Твой дядюшка Пуд».
Тетушка Минна и дядюшка Пуд были конспиративными псевдонимами генерал-лейтенанта Александра Павловича Кутепова, одного из главных заправил «Российского общевоинского союза», в недавнем прошлом командира лейб-гвардии Преображенского полка.
Скромный ночной сторож Михалыч, которому через подставных лиц должны были вручить открыточку из Парижа, при ближайшем рассмотрении оказался бывшим флигель-адъютантом его императорского величества Николая II и командиром батальона Преображенского полка генерал-майором Евгением Михайловичем Казакевичем. С генералом Кутеповым его связывало многое — не только совместная служба. Лишь маленькую подробность не учел Дядюшка Пуд, отправляя свою шифровку старому приятелю: ночной сторож Михалыч к этому времени уже распростился с Петроградом, отправившись в исправительно-трудовой лагерь.
Еще занятнее оказалась ссылка на «наследство дедушки Петра». Имелось в виду при этом полковое знамя преображенцев, спрятанное где-то до более благоприятных времен.
Чекисты были осведомлены об истории «спасения» исторических ценностей Преображенского полка. «Спасали» их в 1917 году от Советской власти, вывезли на специальной барже в Ярославль, замуровав в алтаре собора Николы Мокрого, а затем помаленьку распродали, выколупывая бриллианты и изумруды из драгоценных реликвий былой воинской славы преображенцев. Известен был чекистам и подпольный ювелир, скупивший за полцены краденые алмазы.
Но полковое знамя несуществующего Преображенского полка? Оно-то для чего понадобилось генералу Кутепову? И, главное, где его спрятали?
— Не иначе как хотят вывезти тайком за границу, — рассудил Петр Адамович Карусь, познакомившись с шифровкой Дядюшки Пуда. — Для воодушевления на случай военных походов. Надо его найти, пригодится для музея…
Надоедливые дожди лили весь июнь напролет, и не видно было им ни конца, ни краю. Однако в первых числах июля установилась вдруг превосходная летняя погода. Жарко пригревало солнце, небо сияло незамутненной голубизной, с веселой торопливостью наливались хлеба на полях, обещая приличный урожай.
И сразу же, точно кнопку где-то нажали невидимую, посыпались чрезвычайные происшествия. Злые, дерзкие и, как всегда, неожиданные. Даже налеты Леньки Пантелеева в сравнении с этими происшествиями выглядели сущей безделицей.
Четвертого июля, в субботу, в четвертом часу утра, подвергся разбойничьему нападению маленький уездный городок Холм, расположенный верстах в полуторастах от Пскова. Вооруженная бандитская группа, явно рассчитывая на внезапность своего удара, попыталась захватить уездные учреждения, начав разбой с военкомата.
План налетчиков, к счастью, сорвался.
Военкому уезда, заночевавшему в служебном своем кабинете, удалось незаметно выскочить в окно и поднять по тревоге местный отряд чоновцев. На улицах сонного городка завязалась перестрелка, к чоновцам примкнули многие жители, захватив с собой кто охотничье ружье, кто топор или просто увесистую дубинку. Элемент неожиданности был полностью утрачен, и бандитам пришлось спасаться бегством.
В Петрограде известие об этом происшествии было получено в половине девятого. Шифровка была лаконичной, излагая лишь суть событий. Сообщалось, что налетчики отступили в восточном направлении, к Старой Руссе, что преследовать их оказалось невозможным, ввиду малочисленности чоновского отряда.
Петроград предпринял энергичные контрдействия.
На перехват банды был двинут конный отряд псковской милиции, другой конный отряд перебрасывался по железной дороге из Новгорода. Коммунистам и комсомольцам в ближайших волостях спешно раздавали винтовки, дороги прикрывались заслонами.
Но перехватить банду не удалось. Воспользовавшись лесными чащобами, обступившими Холм, она ускользнула от преследования и как бы растворилась в воздухе.
У чекистов в ту тревожную субботу не было ни суеты, ни чрезмерной взвинченности нервов, мешающих трезвому анализу обстановки. Работа шла обычным своим ходом, и о событиях, разыгравшихся на рассвете, знали лишь те, кому надлежало это знать.
Внимательно изучались ориентировочные сводки, оперативные обзоры, даже некоторые материалы из архива. Непрерывно поддерживалась телефонная и телеграфная связь с Москвой, с Псковом, Новгородом и Минском, с пограничными комендатурами.
В полдень прибыла важная шифровка из Белоруссии. Оказывается, и на западной границе появилась вооруженная банда. Ночью ею разгромлен волисполком, зверски растерзаны захваченные врасплох партийные и советские работники.
У Станислава Адамовича Мессинга, полномочного представителя ГПУ в Петроградском военном округе, собрались работники контрразведывательного отдела.
- Горечь таежных ягод - Владимир Петров - Великолепные истории
- Друзья с тобой: Повести - Светлана Кудряшова - Великолепные истории
- Знакомый почерк - Владимир Востоков - Великолепные истории
- Черниговцы (повесть о восстании Черниговского полка 1826) - Александр Слонимский - Великолепные истории
- Повесть о сестре - Михаил Осоргин - Великолепные истории
- Поворот ключа - Дмитрий Притула - Великолепные истории
- Вcё повторится вновь - Александр Ройко - Великолепные истории
- Жемчужина дракона - Альберто Мелис - Великолепные истории
- Один неверный шаг - Наталья Парыгина - Великолепные истории
- Утро чудес - Владимир Барвенко - Великолепные истории