Милая девочка - Мэри Кубика

Я не пытаюсь ее запугать. Не хочу вызвать чувство вины. Я просто говорю все, как есть.

Мне тоже здесь осточертело. Я постоянно думаю о Дэне, о том, что он скоро сделает паспорта и ни один коп меня не поймает.

Еды остается все меньше. Ночи такие холодные, что я боюсь: однажды утром мы не проснемся. Я понимаю: нам пора уходить. Пора, пока не закончились деньги и еда. Пока мы еще живы.

Она говорит, что так, по-настоящему, о ней не беспокоился никто в жизни.

Я продумываю все худшие варианты. Мы можем умереть от голода или холода. Нас может найти Далмар. Или полиция. Домой возвращаться опасно. Она и сама это понимает. Но больше всего меня тревожит необходимость расстаться с ней.

Гейб. После

Хотите верьте, хотите нет, но они нашли этого чертова кота. Бедное животное пряталось в каком-то сарае за домом, где, видимо, готовилось умереть от холода. Кот явно давно голодал, но не притронулся к сухому корму, принесенному полицейскими, и вырывался изо всех сил, когда его сажали в клетку.

Потом животное посадили на рейс, а я забрал его рано утром, чтобы сразу же отвезти Деннетам. Тогда я и узнал, что Мия и Ева съехали.

Не теряя надежды, еду в Ригливиль, не забыв по дороге забежать в кафе, и предстаю перед ними ровно в десять ноль-ноль с пакетом пончиков, стаканчиками кофе и облезлым котом в руках. Они обе сидят в пижамах перед телевизором.

Мне удается войти в подъезд с кем-то из соседей, поэтому не приходится звонить снизу. Отлично. Я как раз хотел сделать сюрприз.

– Доброе утро! – приветствую я открывшую дверь Мию.

Она явно не ожидает меня увидеть. Ева встает с дивана и пытается пригладить растрепавшиеся волосы.

– Гейб, – кивает она и накидывает халат.

Оставляю клетку в коридоре, чуть прикрываю дверь и удостаиваюсь благодарности Мии, когда произношу:

– Я принес пончики и кофе.

Кот орет и царапается что есть сил. Никогда не слышал, чтобы они издавали такие звуки. Слишком уж шумным получилось мое нежданное вторжение.

Ева бледнеет.

– Что это такое?

Приходится внести обезумевшее животное и закрыть дверь.

По данным исследований, у людей, в чьем доме живут питомцы, всегда в порядке давление и нервы, у них не поднимается холестерин. Они реже испытывают стресс. Здоровье у них по многим показателям лучше, чем у остальных людей. Конечно, если вы не держите собаку, которая постоянно везде гадит и грызет мебель.

– Зачем вам этот кот? – спрашивает Ева. Видимо, решила, что я чокнутый.

– Вы об этом хулигане? – Я молча открываю клетку и беру кота на руки. Он цепляется за меня всеми лапами. Черт, какая гадость. – Он не мой. Надеюсь, вы не против? Ни у кого нет аллергии на шерсть? – Опускаю кота на пол и поднимаю голову, чтобы перехватить взгляд Мии.

Кот бросается к ней и начинает выписывать восьмерки вокруг ее ног. При этом он не прекращает мяукать. Ева смеется и поправляет руками волосы.

– Кажется, у тебя появился друг, Мия, – произносит она.

Девушка бормочет что-то себе под нос, словно пытаясь составить слово, чтобы позже произнести его целиком и без запинок. Кот продолжает кружить вокруг Мии, мы все не спускаем с него глаз и слушаем причитания Евы о том, какой он смешной, как сразу полюбил Мию.

– Что вы сказали? – интересуюсь я, подходя ближе, пока она нагибается и берет кота на руки.

Ее эта тварь не царапает. Кот урчит и тычется мордой в лицо девушки.

– Я всегда говорила, что ей надо завести кошку, – не унимается Ева.

– Мия? – Я внимательно смотрю на нее.

Она поднимает на меня полные слез глаза. Она поняла, что я не просто так привез это животное.

– Каноэ, – лепечет она одними губами. – Каноэ, – добавляет чуть громче.

– Каноэ?

– Так его зовут.

А как же Макс и Фидо? Каноэ. Что за имя?

– Доченька, милая… – Ева делает несколько шагов. – Кого зовут Каноэ? – Она разговаривает с ней так, будто перед ней психически неполноценный ребенок. Уверена, что это бред. Хотя на самом деле Мия впервые после возвращения домой говорит что-то разумное.

– Ева, – останавливаю я ее и достаю из кармана сложенный листок с изображением кошки, который отправлял в Гранд-Марей. – Мия, посмотрите. Это Каноэ?

– Там был сарай, – произносит Мия. Она смотрит не на нас, а куда-то в сторону. Затем переводит взгляд на кота.

Ева берет рисунок из моих рук. Теперь ей всю ясно. Она видела альбом, помнит лицо Колина Тэтчера, которое, как она мне призналась, не дает ей спать по ночам. Но она забыла о коте. Ева медленно опускается на диван.

– За домом был сарай. Он там жил. Я нашла его в старой лодке-каноэ. Сначала он меня испугался. Я открыла дверь просто из любопытства, хотела посмотреть, что там внутри, а он испугался до полусмерти. Вылез в какую-то дырку и удрал от меня в лес. Я даже не представляла, что он может вернуться. Он был голодный, и я его накормила. А он сказал, что ни за что не позволит этой твари остаться. Ни за что.

– Кто это сказал, Мия? – спрашиваю я, хотя сам знаю ответ. Мне надо было становиться психологом.

Однако ответ меня поражает.

– Оуэн, – говорит она и начинает рыдать. Кажется, в одно мгновение ноги перестали ее держать, и она хватается за стену, чтобы не упасть.

– Мия, дорогая, кто такой Оуэн? Нет никакого Оуэна. Ты говоришь о человеке в том доме? О нем? Его имя Колин Тэтчер.

– Ева, пожалуйста, – успокаиваю я ее. Моя самооценка существенно выросла. Мне удалось то, чего не смогли сделать врачи. Мия вспомнила, как жила в доме с мужчиной по имени Оуэн и котом Каноэ. – У него много имен, должно быть, Оуэн одно из них. Вы помните что-то еще? Что еще можете о нем сказать?

– Надо звонить доктору Родос, – перебивает меня Ева.

Я понимаю, она хочет как лучше, думает о здоровье дочери, но это не в моих интересах. Она бросается к сумочке, и я вынужден окликнуть ее. После всего, что мы вместе пережили, Ева знает, что мне можно доверять. Я не причиню Мии вреда. Она вопросительно смотрит на меня, и я качаю головой. Не сейчас.

– Он говорил, что ненавидит кошек. Если увидит его в доме, пристрелит. Он говорил несерьезно. Ведь кота он все-таки впустил.

– У него был пистолет?

– Да.

Разумеется. Мне это известно.

– Вы боялись его, Мия? Думали, что он может застрелить и вас?

Она кивает.

– Да. – Затем замирает и качает головой. – Нет. Я не знаю. Кажется, нет.

– Конечно, страшно, милая. Ведь у этого человека был пистолет. Он тебя похитил.

– Он угрожал вам пистолетом?

– Да.

Мия задумывается. Она очнулась от долгого сна и теперь хочет вспомнить все до мельчайших деталей. Ей удается восстановить отдельные фрагменты, но не картину в целом. Мы все были в ее сне. Ведь во сне так бывает, когда ты видишь собственный дом, но он не похож на настоящий. Мама выглядит как незнакомая женщина, но ты твердо знаешь, что это твоя мама. После пробуждения все увиденное кажется не таким существенным и важным, как во сне.

– Он привел меня в лес. Приставил пистолет к голове. Он словно обезумел. Кричал и ругался. – Она качает головой, по щекам катятся слезы.

Боюсь, от вида дочери у Евы случится нервный срыв. Приходится встать между дамами, чтобы заслонить дочь от матери.

– Зачем? – спрашиваю я, стараясь говорить тихо и очень спокойно. Может, я был психотерапевтом в прошлой жизни?

– Это моя вина. Я во всем виновата.

– В чем, Мия?

– Я пыталась ему рассказать.

– Что рассказать?

– Он не стал слушать. У него был пистолет. Он угрожал мне. Я понимала, если сделаю что-то не так, он меня убьет.

– Он сам вам сказал? Сказал, что, если сделаете что-то не так, он вас убьет?

Она мотает головой. Нет, нет…

– Я поняла это по его глазам, – произносит она, глядя мне в лицо.

Она рассказывает, что в тот вечер в баре очень испугалась. Она старалась этого не показывать, но ей было очень страшно. Я вспоминаю бар, джазовый оркестр, лысеющего хозяина и красивые зеленые свечи. Именно там Мия познакомилась с Колином Тэтчером, которого знала под именем Оуэн. По словам официантки, они тогда быстро ушли, и Мию никто насильно не заставлял. Официантка утверждала: «Мне кажется, она сама мечтала поскорее уйти». О каком же страхе идет речь?

– А потом… – Мия всхлипывает. – Все пошло как-то не так. Я хотела ему сказать. Должна была объяснить. Но мне было страшно. У него был пистолет. Я знала, если совершу ошибку, он меня убьет. Я старалась…

– Колин Тэтчер, так? – перебиваю я ее. – Оуэн. Оуэн сказал, что убьет вас, если что-то будет не так?

Она кивает и сразу же качает головой.

– Да. Нет. – Моргает. – Я не знаю.

– Что вы хотели ему сказать? – спрашиваю я, но она не может переключаться так быстро. Она опечалена, растеряна, уже не помнит, что хотела сказать.

Многие уверены, что страх подталкивает человека к двум действиям: сопротивлению или бегству. Но существует и еще одна возможная реакция: оцепенение. Так ведет себя олень, ослепленный светом фар. Слова Мии о том, что «она хотела ему сказать», еще раз это доказывают. Она не собиралась ни сопротивляться, ни бежать. Она оцепенела от страха. Адреналин в организме зашкаливал, но она была не в состоянии ничего сделать, чтобы спастись.