По эту сторону фронта - Владислав Конюшевский

Поэтому дергаться не буду, тем более что ПНВ у нас всего один, а без прибора вот этих пеших вполне можно потерять. В общем, путем трехсекундного перебора вариантов, предпочтя синицу в руке, я дал знак Пучкову, и пропустив мимо себя куцую колонну, мы двинули следом за ними, наплевав на ушедшего водителя кобылы. Для нас главнее те, с «барабаном». Блин! Но что же они все-таки тащат? Даже если предположить, что мешки под завязку набиты боеприпасами (хотя зачем их столько – непонятно), то вот ящик и круглая объемная фиговина, которую осторожно тащили сразу двое, меня ставили в тупик.

Пучков, который взял у меня свой автомат с «Совой», какое-то время следил за носильщиками «барабана», потом хмыкнул и, оторвавшись от прицела, выдал:

– Вон почему они лошадь здесь разгрузили – чтобы следов не оставлять. А сейчас в сторону ручья пошли. Видно, собачек опасаются… Только на фига им прожектор нужен?

От этих слов я встрепенулся. То, что новоприбывшие следы скрывают, это было понятно. То, что они пойдут по воде, тоже можно понять. Но вот с чего Лешка взял, что та круглая хреновина – это прожектор? Так у него и спросил. Напарник, пожав плечами, ответил:

– Даже не знаю. Просто на ум пришло. Хотя для прожектора эта штука маловата будет.

– Это точно – маловата.

Отобрав у него оружие обратно, я еще раз глянул на хвост колонны и взмахом руки предложил выдвигаться следом, благо дистанция стала подходящей. Хотя теперь можно и ближе держаться – они один черт за своим сопением и кряхтениями товарищей ничего не услышат. Поэтому сократив расстояние до тридцати метров и идя чуть в стороне, мы двумя тенями скользили за гружеными незнакомцами. А по пути я и так и эдак крутил в голове слова Гека насчет прожектора. Оно, конечно, для прожектора этот девайс слишком мал, но ведь не барабан же они в самом деле на себе волокут? И кстати, почему я зациклился на больших зенитных прожекторах? Может, это малый – тот, который шестидесятисантиметровый? А что – очень похож. Непонятно только, с какого перепугу им понадобилось бы столько света. Не, это – бред. Где они для этой штуки электричество брать будут? Значит, тащат что-то другое. Но что? Ничего толкового на ум не приходило, а тут еще Лешка, которого я очередной раз тормознул, потому что пришельцы почему-то встали, прошептал:

– Илья, чего опять остановились?

– Не знаю. По-моему, вещмешки поправляют…

Напарник кивнул, а потом, пытаясь разглядеть шевеления противника невооруженным глазом и не преуспев в этом, возмущенно добавил:

– Итить их так! Почему у нас всего две «Совы» на группу? Что, вся советская промышленность их по одной штуке в месяц выпускает? Мне ведь сейчас ни черта не видно! – И после секундной паузы продолжил: – Прямо хоть бери и БТР подгоняй, с фарой подсветки… Это же не дело так работать! Ты по возвращении еще хоть пару штук ПНВ постарайся выбить!

Я уже хотел было шикнуть на ноющего Пучкова, но вдруг замер и чуть не хлопнул себя по лбу от внезапно пришедшей мысли. Как там Леха сказал насчет фары с БТР? Точнее он имел в виду советский ИК-прожектор – «Луна». А ведь это – мысль! «Барабан» хоть и был замотан в брезент, но после слов Гека я, вспомнив его пропорции, только кивнул головой. Все четко совпадает! На фрицевском БТР подсветки целей стоит шестидесятисантиметровый поисковый инфракрасный фонарь «АА».

М-да… и что это нам дает? На несколько секунд задумавшись, я в раздражении цвиркнул слюной сквозь зубы. Да ничего не дает! Тот светильник ведь от генератора работает, так что аккумуляторов на него не напасешься. И это еще надо учесть, что к фонарю нужен сам прибор ночного видения, который тоже не от батарейки запитывается. М-да, жалко. Такая мысль красивая наклевывалась… Но она не «играет». Поэтому возвращаемся к прежним непоняткам и сомнениям. Точнее, их надо будет обдумать позже, так как пора двигать за колонной, которая, кстати, как я и предполагал, уверенно движется в сторону обнаруженного нами «схрона».

А еще минут через сорок, под начинающийся дождь мы дошли до знакомого бугра. Там все было тихо и безлюдно, поэтому носильщики несколько секунд покрутили головами, проверяясь, а затем один за другим нырнули в теплую, сухую темноту схрона, оставив нас мокнуть на поверхности.

На часах было четыре сорок пять, но небо, затянутое тучами, и не думало светлеть. Хотя сейчас это уже никакой роли не играет – бегать по ночному лесу, выслеживая шарахающихся туда-сюда непосед, уже не надо. И это не может не радовать. Зато пора делать нечто другое. Отдав Геку его оружие и забрав свой автомат, я приблизился к нашему убежищу и извлек из него мокрого Жана. Потом вместе с радистом отошел метров на сорок левее, туда, где зависали Женька с Маратом, и, плюхнувшись под их истекающий частыми каплями куст, начал докладывать мужикам о результатах похода.

После всего прослушанного умный Шах, как ни закатывал задумчиво глаза и как ни чесал нос, ничего толкового про «барабан» или дальнейшие действия «схронщиков» предположить так и не смог. Я, втайне надеющийся на светлую голову зама, разочарованно крякнул, посмотрел на часы и, пихнув Искалиева, который сидел укрывшись плащ-палаткой с головой, сказал:

– Не спи, «маркони». Пора весточку командованию слать.

Буквально тут же из-под брезента вынырнула голова Даурена, который, протягивая мне гарнитуру, бодро доложил:

– А уже все готово, товарищ командир.

Одобрительно кивнув, я напялил резинку с наушником на голову и, прижимая ларингофон к горлу, проверил связь. Получив подтверждение, принялся докладывать сегодняшние наблюдения. Доклад принимал дежурный, но посередине разговора неожиданно нарисовался вечно бодрствующий Гусев, поэтому пришлось начинать разговор сначала. Серегу, как и меня, очень заинтересовал характер груза, притараненного новыми фигурантами. Выслушав все, вплоть до фантастических предположений о том, что это может быть даже фонарь ИК-подсветки, командир чему-то обрадовался, обозвал меня «молодцом» и приказал вести наблюдение дальше. В случае же незапланированных изменений обстановки, действовать по обстоятельствам, после чего дал отбой связи.

Пожав плечами, я передал наш разговор мужикам и, глядя на начинающее сереть небо, сказал:

– Похоже, на сегодня – все. Эти, в бункере, будут отсыпаться после перехода, да и нам пора на массу придавить. – А потом, глядя на то, как с листьев, собираясь в тоненькие ручейки, сбегает вода, добавил: – Во всяком случае, попробовать. Вы тут сами меж собой решайте, кто дежурить будет, а мы потопали к себе. Пошли, Жан!

Радист, который уже закончил сворачивать рацию, кивнул и двинул за мной в сторону второго НП, на котором уже почти час мок в одиночестве Пучков.

Мне снился Гек, который, восседая на «Ганомаге», через большой жестяной рупор рекламировал преимущества активного ночного прицела перед пассивным. Мол, и дальность действия у него гораздо выше, и четкость изображения лучше. А чтобы полностью исключить демаскирующее тарахтение работы двигателя, который приводил в действие генератор, кузов БТР можно забить аккумуляторами и наблюдать за противником совершенно бесшумно, зато со всевозможным комфортом. Я, херея от идиотизма друга, громким шепотом требовал немедленно заткнуться и обещал набить морду, если он не уберет свой гроб на колесиках подальше от места засады. Но Леха только издевательски ржал в свой «матюгальник» и, в конце концов сказав, что я ему надоел, вылил на подпрыгивающего возле «Ганомага» командира целое ведро воды.

* * *

– Ап, ап!

Чуть не захлебнувшись, я рывком сел и, спросонья ухватив лежащего рядом Пучкова за пятнистый загривок, подтянул его к себе, прошипев в недоуменно мигающие сонные глаза:

– Ты что, чудовище, совсем офонарел?!

Лешка, даже не пытаясь вырваться, растерянно пялился на сбрендившего начальника, а до меня постепенно доходило, что это все был сон. И разбудило меня вовсе не ведро воды, вылитое орущим, зловредным лейтенантом, а собравшиеся в ручеек капли, которые, бодро стекая с листьев, закончили свой путь на моей физиономии. Окончательно осознав это, я поправил сбившийся капюшон на Геке и неопределенно хмыкнул. Пучков, видя, что командир прекратил буянить, осторожно поинтересовался:

– Сон хреновый?

– Ага…

Вытерев ладонью мокрое лицо, я огляделся. Дождь уже прекратился, и появившееся солнце вовсю освещало лес, прокладывая между деревьев яркие полоски. Облака за те полтора часа, пока мы кемарили, сдуло напрочь, поэтому ярко-синее небо обещало на сегодня отличную, теплую погоду. И это большой гут, а то пока спал – замерз как собака. Сейчас, правда, уже согрелся, но суставы скрипят один хрен. Потянувшись так, что позвоночник звонко прощелкал, я кивнул Жану, который уже несколько секунд торчал рядом, и спросил:

– Как обстановка?

– Все тихо, командир. Поляки как влезли под землю, так больше не появлялись. Из воздуховода едой тоже не пахло, значит, они еще отдыхают.