Знак Дракона (сборник) - Сергей Казменко

Откуда мне было знать, что первый человек, с которым я сумел сблизиться после стольких лет одиночества поверит дурацкой сказке про кернеммитов и покончит с собой? Откуда мне было знать, что это будет настолько невыносимо, что не захочется больше жить, что сама жизнь станет для меня столь же ненавистной, как и Метрополия? Откуда мне было знать все это?!

Ну как ты мог поверить, Арн, как ты мог? Неужели для того, чтобы понять, что информация — любая информация, даже та, что ты впитал с молоком матери — это всего лишь некий внешний фактор нашей жизни, всего лишь переменная величина, а не абсолют, не истина в последней инстанции неужели для того, чтобы понять это нужно пройти через все ступени ада, что ведут в Академию Связи? Неужели человек не способен дойти до этого своим разумом?

— А я его знаю, — услышал я наконец. — Это же Мэг, офицер Связи.

Голос был совершенно незнакомый, да и не удивительно. Голова гудела, и все звуки доносились сквозь этот гул приглушенно, как бы из-за стенки. Открывать глаза не хотелось, хотелось снова погрузиться в забытье, из которого меня вывел этот голос. Но сделать это мне не дали — чьи-то руки вцепились мне в плечи и стали тянуть, тянуть, тянуть. И тогда на меня обрушилась боль, и я потерял сознание.

Снова очнулся я уже в темноте. Я лежал на спине, все тело казалось одеревеневшим, некоторое время я его совсем не чувствовал, не мог пошевелить и пальцем. Хотелось пить. Я собрался с силами и застонал слабо, чуть слышно. Но ничего не изменилось. Я застонал снова, и стон этот внезапно отдался болью во всем теле. Но все вокруг по-прежнему осталось глухо к моим стонам. Застонать в третий раз я не решился. Лежал, пережидая боль, и постепенно снова забылся.

Наутро я пришел в себя окончательно. И вспомнил, что случилось.

Я, конечно, сам виноват в том, что влип в эту историю. Я мог бы спокойно переждать самое страшное время. Я мог бы сделать то, что было необходимо до прибытия патрульного корабля, гораздо позже, когда все бы уже кончилось, сделать это без всякого риска, быстро и эффективно. Я мог бы вообще не улетать со Станции, с острова, там бы мне ничего не угрожало. За те две недели, что я пролежал, не вставая, приходя в себя после падения, я мучительно пытался понять, что же заставило меня полететь на Континент сразу, без задержки. И постепенно приходил к неожиданному для себя выводу, что не требование дела, которое я задумал и начал, и даже не опасение, что открытие, сделанное Нэг-Аром там, на вилле Гарраучи, может привести к краху всего предприятия. Нет, все это было не главным, все это было лишь самооправданием человека, не привыкшего поступаться чем-то ради других и потому даже чисто человеческий свой поступок стремящегося втиснуть в рамки обычных для себя схем поведения. Я, наконец, понял со всей очевидностью, что главным, что погнало меня на Континент, было желание спасти Арна. Но я опоздал.

И уж только потом я нашел для себя иное дело. Но не то, ради которого мог бы полететь на Континент Ренгон Ал-Ируст, офицер Службы Связи, посланный после окончания Академии на Сэлх и выбравший этот мир в качестве испытательного полигона и мины замедленного действия, призванной разрушить Метрополию. И не то, которое мог бы делать на Континенте Мэг Онкур — этим именем я называл себя на Сэлхе на случай, если хоть кто-то из свидетелей происшедшего попадет в распоряжение Службы Расследования — человек, предавший Метрополию и скрывающийся от возмездия.

Я хотел разрушить ту схему, что начал творить еще в стенах Академии. Или, быть может, мне только кажется, что я хотел этого. Теперь все это потеряло значение — мой план продолжал претворяться в жизнь. И в смерть, хотя у него осталось не так уж много жертв.

Я тщательно готовил эту операцию — еще тогда, когда на Сэлхе был мир. Я знал, что, где и когда должно сработать, и я надеялся успеть предотвратить самое страшное, я даже не задумывался тогда о последствиях этого для меня лично. Что и когда случилось со мной, почему я вдруг изменил, точнее, попытался изменить той идее, которая двигала мною десятилетия? Не знаю. Знаю только, что я не изменился бы, не начни я эту операцию на Сэлхе, что я почти наверняка рано или поздно пришел бы к чему-то подобному — в другом месте, в другое время. Но тогда почти наверняка мне не удалось бы встретить Арна или кого-то подобного ему, и я сам не смог бы стать другим. Я жил в мире, который сам для себя сотворил из окружающей Вселенной, преломляя ее по раз и навсегда — мне так казалось — заданным для меня схемам, в мире, для которого я был такой же марионеткой, поступками которой можно управлять по довольно простой схеме, какими казались мне все остальные люди. И вот — этот мир рухнул. Внезапно. Целиком.

И я вдруг понял, что совершенное мною есть грех. И грех этот нельзя замолить или скомпенсировать какими-то другими поступками, как никакой вообще грех нельзя компенсировать. Его можно только искупить. Искупление вот то, что я попытался совершить.

Но я опоздал. И не может мне теперь быть ни прощения, ни оправдания. И — самое страшное — отныне я сам становился рабом той чудовищной схемы, которую создал, потому что только в ней и оставался смысл моего дальнейшего существования.

Но все эти мысли пришли мне в голову уже позже, уже в те две недели, что я лежал, прикованный к постели. До этого я пытался сохранить какие-то остатки душевного равновесия, стараясь вообще не думать ни о чем отвлеченном, стараясь даже не вспоминать, стараясь сосредоточиться лишь на насущных потребностях сегодняшнего дня, текущего мгновения. А потребности были вполне конкретными — уничтожить ту информационную среду, что вела к продолжению трагедии на Сэлхе.

На Континенте было шестьдесят две фермы — двенадцать одиночных, остальные, как и ферма Арна, сгруппированных в пяти удобных для первоначального заселения районах. И на каждой из них были библиотеки конечно, далеко не такие богатые, как у Арна, а зачастую и вообще содержащие лишь самое необходимое для освоения новых территорий. Но я знал, что все они — такова уж структура обмена данными на Сэлхе да и почти на всех пионерских мирах — содержат общие циркуляры, которые я передавал в мэрию после начала событий с реенгритом. И рано или поздно информация, заключенная в этих циркулярах, должна была сработать. Уж так они были подготовлены.

Подготовлены мною. Как и все, полученное мэрией начиная с того дня, когда я вручил мэру сообщение о реенгрите. Как и многое другое до этого.

Аппаратура Станции Связи начала барахлить еще при Сен-Ку, моем предшественнике. Это дело довольно обычное, она уже полторы сотни стандартных лет не заменялась, не считая текущих замен отдельных блоков, последнее обслуживание бригадой наладчиков было свыше полсотни стандартных лет назад, а следующая бригада должна прибыть на «Раногосте» во время его ближайшего захода на Сэлх, и поэтому два контрольных перерыва связи контрольных, естественно, для меня — продолжительностью по три-четыре дня в Метрополии восприняли как обычное явление. Связь вообще не всегда работает надежно, особенно на таких расстояниях, а здесь, на Сэлхе, был к тому же не совсем в порядке блок резонатора, о чем я и сообщил руководству вскоре после начала своей службы. Оба запасных блока свой ресурс давно уже выработали, но я надеялся, что они еще поработают, пока я занимаюсь настройкой основного блока, и получил добро на замену. Один из них не включился. Второй вышел из строя накануне начала операции — ломать, не ремонтировать, сломать его было совсем легко. Основной блок, по легенде, был к тому моменту уже разобран.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});