Сумеречная река (ЛП) - Халле Карина

Кровать слегка содрогнулась, и я поняла, что он прижался к ней. У меня пересохло во рту от страха.

— Я хотел, чтобы ты была голой и лежала попой кверху. Ты ничего из этого не сделала.

Ага. И я больше не пьяная. Так что иди, убейся об стену.

Мне захотелось развернуться и попытаться выцарапать ему глаза. Мне захотелось ударить его побольнее. Мне захотелось использовать все свои боевые навыки и уничтожить его. Мне хотелось ощутить силу, которой я не обладала.

Но я знала, что от этого мне будет только хуже. Динь была права в том, что из этого всего был только один выход. Я не могла побороть Мора, я не могла сбежать из замка — пока. Это могло произойти только с течением времени, если бы я смогла научиться этой игре. Пока что у меня не очень хорошо получалось.

Поэтому я задрала попу вверх, стянула с себя белый пеньюар и, высвободив руки, осталась перед ним абсолютно голой

Я принялась ждать, затаив дыхание. Всё моё тело замерло.

Мор резко вдохнул. Меня немного утешило, что ему нравилось то, на что он смотрел.

Это было всё, на что я могла выменять свою жизнь.

Я опять услышала металлический звон пряжки и затем почувствовала, как Мор наклонился вперёд. Он нежно положил руки на мои бёдра. Я подпрыгнула, испугавшись его прикосновения. Я почувствовала ткань его кожаных перчаток, и когда он ещё крепче ухватился за меня, они издали жёсткий стонущий звук, который эхом разнёсся по комнате. Это было на удивление эротично и напоминало звук кожаной плётки перед ударом.

Он ещё сильнее сжал мою кожу, а потом медленно заскользил руками всё выше и выше, пока не обхватил мою попу. А затем он медленным движением не развёл мои ноги. Я крепко зажмурилась и пожелала, чтобы моё тело покорилось и просто расслабилось.

Но затем он остановился.

Низкий грохочущий звук вырвался из его груди.

Он убрал руки с моих бёдер, и затем я почувствовала, что он прижал свою ладонь к моей спине.

— Ты дрожишь, — сказал он тихо. — Почему ты дрожишь?

Я даже не заметила. Я думала, что застыла на месте, но вместо этого мои конечности неконтролируемо тряслись. А я-то думала, что я удачно притворилась, что мне не страшно, и что я приняла ситуацию.

— Ты боишься, что я причиню тебе боль? — проговорил он, проведя рукой в перчатке по моей спине. — Ты думаешь, я этого хочу?

Я не смогла ему ответить. Я уткнулась лицом в одеяла, пожелав, чтобы всё это исчезло.

— Так и есть, — сказал он после паузы. — Ты разочаровываешь меня, Ханна. Ты думаешь так, потому что я Бог смерти, и что это то же самое, что Бог боли. Я здесь не для того, чтобы причинить тебе боль, птичка. Обещаю. Любое существо может причинить боль во имя победы и собственного удовольствия. Не требуется ни умения, ни ума, ни мужества, ни силы, чтобы просто брать, оставляя после себя страдания. Причиняют боль только идиоты, люди без истинного самосознания, чья жизнь ничего не значит.

Он сделал глубокий вдох, и пальцами прошёлся вниз по моей попе. Его прикосновение было лёгким и осторожным.

— А я-то думал, что наши желания совпали, моя дорогая. Ты была такой инициативной и смелой, и я подумал, что тебе, вероятно, этого хочется. Но нет. В твоём взгляде я увидел лишь то, что хотел увидеть.

Я почувствовала, что тепло его тела исчезло, а затем его рука в перчатке перестала касаться меня.

— Я приношу тебе свои извинения, Ханна, — резко сказал он. — Ты не та, за кого я тебя принял. Ты не хочешь того, что, как я думал, ты хотела.

И затем я услышала, как он застегнул пряжку и низко выдохнул. После чего раздался стук его удаляющихся сапог, который прозвучал теперь не так зловеще, как раньше.

И только когда дверь закрылась, и ключ повернулся в замке, я рухнула на кровать, не зная, что теперь со мной будет.

БИБЛИОТЕКА ТУМАНОВ

— Опять метель, — сказала Динь из своего аквариума, проснувшись. — Мда-а, ну ты и выкинула номер.

Я уставилась в окно, прислонив голову к замерзшему стеклу. Снежинки яростно кружились в небе. Я едва могла различить горы вдали. Их зубчатые пики слабо просматривались в бушующем белом снеге, а сердитое серое море под окном врезалось в обледенелые камни, словно наказывая их.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Так продолжалось уже несколько дней после того, как Мор покинул мою комнату посреди ночи. С тех пор я его больше не видела, поэтому меня нельзя было винить в смене погоды, и всё же я чувствовала себя виноватой.

Я не переживала из-за того, что оставила его с синими яйцами, но я чувствовала себя странно. Я действительно играла по-крупному. Я дразнила, я вела себя определённым образом, но потом в последнюю минуту вся моя смелость и дерзость покинули меня. И в итоге я оказалась совершенно напугана.

И да, я боялась, что он причинит мне боль. Он сказал, что он не Бог боли, но я была его пленницей, и все говорили мне, что он ненавидит смертных. Он также, по сути, угрожал мне вечным ужасом, так почему я не могла подумать, что он причинит мне физическую боль и безнаказанно получит от меня то, чего он хотел?

Но что на самом деле было странно, так это то, как быстро он отступил, когда понял, что меня всё это не радовало. Я этого не ожидала. Я ожидала худшего, или, в лучшем случае, что он начнёт давить на моё чувство вины. Парни делали это и раньше, когда я сообщала им, что не буду с ними спать. И хотя в прошлом мне везло, и все они просто обижались, но в итоге справлялись со своим уязвленным эго, я сомневалась, что так же будет и с Мором. Если бы я не была его пленницей и собственностью до скончания веков, я бы даже могла назвать его джентльменом.

Почти.

— Может быть, если бы ты сделала ему минет, у нас бы выглянуло солнце на день или два? — продолжила щебетать Динь, барабаня своими крошечными ручками по краю аквариума. — Сладкий виноград перестаёт быть таким же сладким без солнечных лучей.

Я вздохнула, оторвала голову от окна и подошла к Динь. Мне наскучило сидеть в комнате. Я не виделась с Мором, не виделась с Ловией. Райла приносила мне еду, за что я была благодарна, и иногда купала меня (я знаю, это было странно, но вообще мне это нравилось), но задерживалась ненадолго. Так что остались только мы с Динь. И хотя мне нравилась её компания, мы с ней были на разных волнах. Я не знала, все ли русалки рождались такими лучезарными, но, несмотря на то, что она и сама была пленницей Мора, которую уменьшили в размере и поместили в чёртов аквариум, она думала, что мне следовало наслаждаться жизнью.

Наглядный пример: по её мнению, минеты делали жизнь лучезарной.

Конечно, иногда так оно и было.

— Сложно делать минет тому, кого здесь нет, — сказала я ей, плюхнувшись на диван. — В любом случае, об этом и речи не идёт, — быстро добавила я, когда соответствующий образ наводнил мои мысли.

Я, конечно, не знала, как выглядел Мор без одежды, и хотя в теории он должен был быть отвратителен, я успела разглядеть только его руку, и моё воображение дорисовало всё остальное, основываясь на его руке. Она была сильной, широкой, умелой, цвета меда, словно он проводил большую часть времени на солнце. Его пальцы были длинными, быстрыми и гибкими, что говорило об их ловкости, а костяшки пальцев — большими. Это значило, что он мог бить кулаком как молотом. Серебряные линии на его коже, излучающие пульсирующий свет, только добавляли ему таинственности. На его члене они тоже были?

Боже праведный, мне надо было проветрить голову. Вот что происходило, когда тебя закрывали в комнате на такое длительное время. Я начала поэтизировать руку!

— Тебе надо выбираться отсюда, Ханна, — сказала Динь. — Я серьёзно. И если ты не начнёшь эту игру…

— Он знает насчёт игры, Динь, — вставила я. — Ты слышала его прошлой ночью. Он знает, что я играла, и он тем более понял это, когда я не смогла завершить начатое.

— Ты вполне можешь передумать, — тихо сказала она.

— Я это знаю, — ответила я.

— И он тоже это знает, — сказала она.