Четвертый позвонок, или Мошенник поневоле (и) - Мартти Ларни

— Пэйнсвилль — паршивое место. Четырнадцать тысяч жителей. Не стоит застревать там надолго. Вам надо попасть в Кливленд. Там трудностей не существует.

Он положил в рот жевательного табаку и держался так, словно ни в чем не испытывал недостатка.

— Нет ли у тебя, сосед, хоть одной лишней монетки? — спросил Бобо.

— Я не женат на деньгах, — ответил мужчина гордо. — Хотите жевательного табаку?..

— Спасибо. Не употребляю.

— А, может, приятель?

— Спасибо, я тоже, — сказал Джерри.

— Больше ничем угостить не могу.

Незнакомец двинулся дальше, снова горячо порекомендовав Кливленд:

— Там можно пробыть и подольше — роскошная деревня!

Джерри и Бобо побрели к Пэйнсвиллю. Пролетающие мимо автомобилисты не обращали внимания на их поднятые большие пальцы. Надо было идти пешком.

Ветер крепчал. Он налетал и рвал одежду впереди и сзади. Сухой снег вертелся бешеными вихрями, то и дело взвиваясь высокими столбами к небу. Тут и там, преграждая путь, вырастали сугробы высотой с оленя.

Бобо начал выбиваться из сил. Он тяжело дышал, несколько раз падал и снова шел, шатаясь. Неудержимая метель забила снегом его волосы, которые стали похожи на большую кипу спутанной шерсти.

— Нам надо где-нибудь укрыться, — воскликнул он, доходя уже почти до отчаяния, с шумом высморкался и присел на сугроб. — Конец мой приходит.

— До Пэйнсвилля еще миль десять, — ответил Джерри.

— Не слышу, что ты говоришь. Подойди поближе!

— Вставай! Надо спешить.

— Я немножко отдохну.

— Нас занесет снегом. Пойдем! Пойдем скорее!

Джерри помог товарищу встать на ноги. Буря все набирала силы. Между землей и небом уже не оставалось ни малейшего просвета. Казалось, будто дорожные кюветы поднялись вертикально к небу. Мир потемнел и потерял привычные очертания.

В глазах Бобо появился жаркий, лихорадочный блеск. Он был физически слабее Джерри и потому инстинктивно хватался за руку товарища. Вдруг они чуть не стукнулись лбами об оставленный у дороги автомобиль, наполовину занесенный снегом. Вскоре показался другой, за ним третий — целая вереница автомобилей, чем дальше, тем гуще. Владельцы машин, очевидно, отправились искать убежища где-то поблизости, отдав свои машины во власть стихии.

— Отдохнем немного, — предложил Бобо.

— Лучше идти.

— Не могу больше.

— Напряги свою волю. Как делаю я.

Бобо сел возле засыпанного снегом автомобиля и стал протирать обледеневшие стекла очков.

— Воля ничего не дает, — сказал он устало. — С точки зрения психологии воля вовсе не является способностью души. Это одна лишь абстракция.

— Пусть она будет чем угодно, только здесь мы оставаться не можем. Здесь для нас — снежная могила. Идем сейчас же!

— Нет, погоди. Ты, наверно, не понял, что я сказал. Я не утверждаю, что в понятии воли не имеется известного основания, опирающегося на опыт, которое мы называем волевой деятельностью. Но речь идет не об этом, а об определенной рефлекторной деятельности, которая не имеет ничего общего с волевой жизнью. Ходьба представляет собой лишь небольшую серию рефлекторных движений, возникающих автоматически, помимо воли…

Джерри сложил обе ладони рупором и закричал:

— Перестань! Надо идти.

— Я не расслышал, что ты сказал.

Джерри, по колено в снегу, подошел к Бобо вплотную и повысил голос:

— Ты сумасшедший! Безмозглый человек! Неужели ты не понимаешь, что мы замерзнем в снегу?

Схватив Бобо под мышки, он с силой поднял его на ноги.

— Я, наверное, устал не меньше тебя, — сказал Джерри примирительно, — но, несмотря на это, надо идти.

— Об усталости не стоит спорить…

Они пошли дальше, и через некоторое время вереница застрявших в снегу автомобилей осталась позади. Среди тьмы забрезжил тусклый свет.

— Дом! — воскликнул Джерри.

— Наверное, какая-нибудь автомобильная станция.

— Это ресторан.

— А далеко?..

— Совсем рядом. Разве не видишь? Вон, слева.

Сквозь плотную снежную завесу просвечивала вывеска ресторана «Золотая тарелка». Еще несколько шагов, и они были у двери, над которой сияли неоновые буквы: «Пиво, вина, котлеты».

— Нам повезло, — сказал Бобо.

— Теперь наедимся и напьемся.

— У нас нет денег, — вздохнул Бобо.

— Заплатим психологией…

Очередной порыв бури распахнул дверь и втолкнул путников в маленький зал, из которого им навстречу хлынула приятная волна тепла и щекочущих ноздри запахов. Автоматический проигрыватель приветствовал вошедших модной песенкой Эдди Фишера «Милая, милая, милая». За буфетной стойкой хлопотала супружеская чета итальянского происхождения, которая приняла вошедших странников, как желанных гостей. Обстановка была располагающая и непринужденная. Это был непритязательно уютный ресторанчик, посетители которого никогда не надевали чужого пальто или шляпы вместо своих. Они заходили лишь на минутку, чтобы насладиться чашечкой кофе и на пять центов — граммофонной музыкой. Но сейчас они никуда не спешили. Разыгравшаяся снаружи свирепая метель заставила их сбиться в кучу, и через минуту они были уже как одна семья. Каждый о каждом знал все основное: семейное положение, взгляды и марку автомобиля.

— Какая у вас машина? — спросил хозяин «Золотой тарелки» у Бобо.

— Кадиллак, — поспешно ответил Джерри, так как боялся, что психолог в горячке начнет опять лекцию о пользе и значении физического движения.

— Это хорошая марка, — сказал хозяин.

— И дорогая, — добавил Джерри.

— Очень дорогая. Наш брат не может и мечтать о такой машине. У меня форд. Что господа прикажут подать?

— Портвейна, — сказал Бобо. — Это согревает. Но… Погодите минуточку.

— Бобо наклонился над стойкой поближе к уху хозяина и продолжал шепотом:

— Мы бы также охотно съели что-нибудь, но у нас случайно нет с собою денег.

— Неужели совсем нет? — осведомился хозяин.

— Ни цента.

— А у вас? — спросил хозяин у Джерри.

— То же самое: ни цента. Я забыл мою чековую книжку в машине.

— Хорошо ли вы заперли дверцы машины?

— Конечно. Но я уронил ключи в снег.

Хозяин провел короткое совещание со своей женой и вернулся к гостям, покачивая головой.

— В долг угостить не можем. Очень сожалею.

Настроение Джерри померкло, но Бобо, казалось, наслаждался теплом и ароматами ресторана. Вскоре он подсел за какой-то маленький столик в углу и начал заводить знакомство с проезжими, спасающимися от метели. Джерри отправился к другому концу буфетной стойки и, бросая горящие взгляды на хозяйку ресторана, завел флирт в расчете на ужин.

— Ужасная погода, не правда ли, миссис Компотти?

— Совершенно кошмарная. По радио сказали, что движение прекращается во всем штате Огайо.

— У вас очень миленький ресторан, миссис Компотти.

— Пора бы сделать ремонт. Но где уж нам, старикам, управиться!

— Ну, вам ли говорить о старости, миссис Компотти! Вы двигаетесь еще совсем как молоденькая девушка.

— Да, может быть… Только ноги у меня совсем плохи.

— Неужели? Так вам надо обратиться к врачу.

— Не поможет, я думаю.

— Я уверен, что поможет. Боли в ногах могут происходить из-за спины. Неправильное положение позвонков вызывает ущемление центральной нервной системы.

— Спина у меня тоже болит.

— Видите, я угадал. Я заметил это по вашей походке, миссис Компотти. У вас, по всей вероятности, была вначале легкая хондрома, из-за которой с течением времени образовалась саркома. Появляющуюся на скелете остеосаркому очень легко распознать. Вам надо непременно обратиться к врачу.

Дородная хозяйка гостиницы обеспокоенно слушала диковинные слова гостя и наконец спросила:

— Сударь, вы, наверно, доктор?

— Вы правы, миссис Компотти. Я специалист по лечению спины.

Миссис Компотти быстро направилась к грозному строю бутылок, наполнила бокал и спросила с любезной улыбкой:

— Вы ведь заказывали портвейн?

— Да, миссис Компотти. У вас еще может оказаться туморес медулле спиналис.

— Нет… Я не думаю, чтобы у меня было что-нибудь такое. Ведь это болезнь, доктор, — то, что вы назвали?

— Да, разумеется. Это часто принимают за ишиас. Область болевых ощущений зависит от того, на какие нервные пути давят наросты и опухоли. Вам непременно надо исследоваться, миссис Компотти.

— Да, возможно… возможно… Это было бы хорошо. Разрешите предложить вам еще бокальчик?

— Да, благодарю вас.

Джерри посмотрел туда, где сидел его приятель, и почувствовал удовлетворение: Бобо пил пиво с каким-то пожилым господином и докладывал о психологических и социальных причинах детской преступности. За окнами было уже так темно, что фотографы могли бы на улице проявлять свои негативы, хотя часы показывали только четверть шестого.

Миссис Компотти оставила Джерри наслаждаться портвейном, а сама пошла шептаться о чем-то с мужем. Через минуту секретный шепот перешел в громкий диалог.