Отцы и деды - Марина Добрынина

— Ой, какие у вас кошечки симпатичные! — воскликнула девушка. — А что же Вы ее семечками кормите? Может быть курочку? У меня тут осталось.

Иоханна, зараза такая, быстро сориентировалась, издала жалобное «мяу» и перемахнула в один прыжок к девушке на полку.

— Извините ее, она еще молодая, невоспитанная. Когда дело еды касается, последний ум утрачивает.

Иоханна бросила на меня мрачный взгляд, а девушка и вовсе не слушала, все присюсюкивала и пихала "милой кошечке" куски курицы, которые кошечка глотала, практически не жуя. И это называется воспитанная принцесса!

— А второй наверно тоже кушать хочет? — опомнилась девушка и одарила Ваську нежным взглядом.

— Василий, ты хочешь? — мрачно буркнул я.

Василий, надо полагать из солидарности со мной, равнодушно отвернулся и сделал вид, что спать ему хочется больше, чем есть. Ну, хоть кто-то меня поддерживает! А девица эта, между прочим, могла бы и мне предложить, раз такая щедрая. Но она не додумалась…а может быть не успела, потому что проход в наш отсек загородило мрачное тело ее супруга. Он бдительным взором окинул происходящее, убедился, что я как сидел на своем месте, так и сижу, буркнул "смотрите тут у меня!" и удалился. Девушка бросила на меня извиняющий взгляд и больше со мной не разговаривала. А вот с Иоханной насюсюкалась от всей души. И накормила ее также… от всей души.

А я так и уснул — голодный и на весь этот чужой мир обозленный. Но ненадолго.

— Люська!

Я от этого вопля подскочил на месте и тихо выругался, приложившись головой о верхнюю полку, на которой благополучно дрыхло сто кило счастья.

Дева усталая тут же подорвалась на зов.

— Иду, Сашенька.

— Да на хрен ты сама идешь-то? Тут и без тебя тесно. Пожрать, что там осталось тащи, на закусь нам.

Одним словом, муженек ее решил со своими соседями за знакомство выпить. Люська, эта бедная, утомленная жизнью и мужем, дева, засуетилась, доставая свертки и пакеты, и чуть ли не бегом оттаскивая все это своему «зайчику».

— Бедная тетка, — пробурчал я и закрыл глаза, решив попробовать опять задремать.

— Эй, пацан, пить будешь?

Приглашение сопровождалось ударом в тонкую перегородку, которая от такого обращения завибрировала так, что у меня зубы щелкнули, а храп над моей головой аж на целых три секунды прекратился.

— Нет, спасибо, не буду.

— Спасибо не буду! — передразнил меня этот «зайчик» недобитый, — тебе, что интереснее там с Люськой моей перемигиваться? Давай-ка, сюда иди, будь мужиком, выпей!

Ну что за странные понятия в этом мире? Почему, чтобы доказать, что я мужчина, мне надо обязательно выпить? Глупость какая-то!

— И закусишь заодно, — подсказала Иоханна.

А у блонды моей иногда в голове гениальные мысли появляются! И я пошел. Пить особо не стану, а вот закушу по полной программе.

Лин ушел за перегородку. Мы с Василием остались практически в одиночестве. Ну, если не считать, конечно, странную девушку Люську, глядящую на нас с умилением, старушку за занавеской, молодого парня, спящего на верхней боковой полке, и задумчивого старичка, сидящего на полке под парнем и медленно поедающего вареные яйца. Одно за другим. Но они нам не мешают совершенно!

— Вась, — говорю я ласково, — ты бы покушал что-нибудь. Ты же один у нас голодным останешься!

— Я сыт любовью, — вздыхает Василий.

— Вась, не нужно, — шепчу я, двигаясь к нему ближе.

— Я не в силах молчать о своих чувствах, — мурлычет в ответ кот и одаривает меня страстным взглядом зеленых глаз. А глаза у него, как у Терина Эрраде — такие же красивые.

— Васенька, — говорю, — так не пойдет. Хочешь, я у дедушки напротив выпрошу для тебя кусочек яйца?

Василий оценивающе разглядывает дедка.

— Не даст, — заявляет кот, — не унижайтесь, принцесса.

— Почему ты так уверен?

— Я достаточно пожил на этом свете. Я знаю людей.

— Не может быть, чтобы он был таким жадным! — восклицаю я.

Василий хитро улыбается и прижимает уши.

— Хотите фокус, Иоханна?

— Конечно!

— Смотрите.

Кот некоторое время пристально разглядывает старичка, который как раз подносит ко рту третье уже по счету яйцо. Рука у пассажира дергается, пальцы разжимаются, и пища летит на пол. Василий как бы нехотя встает, потягивается.

Старичок воровато оглядывается, поднимает еду с пола, обтирает ее наскоро бумажкой и вновь тянет яйцо ко рту.

— Во как! — говорит Василий, брякаясь на попу, — ну ладно!

Старичок под выразительным взглядом магического животного вновь роняет яйцо на пол, и уже там, по какой-то странной траектории, оно залетает под полку.

Пассажир вздыхает, наклоняется, снова вздыхает, но лезть под сидение не решается.

— Это не гигиенично, — морщится кот, — но сами понимаете, мало ли когда еще я смогу подкрепиться. Я оставлю Вас ненадолго, принцесса.

После чего Василий скрывается в темноте под полкой.

— Это телекинез! — потрясенно произношу я, когда перекусивший кот уже лежит рядом и вылизывает лапу.

— К сожалению, — мурлычет Василий, — мои силы не так велики, как у магов. Во всяком случае, в перемещении предметов. Но вот так, немножко… Я могу…

И вновь смотрит на меня ласково и пристально. Ах, отчего я не кошка и в самом деле?

Тут поезд резко встряхивает, и я буквально падаю в объятия Василия.

— Ох, любовь моя, — шепчет он, — хотя бы полежите рядом.

А что? В конце концов, что тут неприличного? Я — девушка. А он — кот! Почему бы нам и не прижаться друг к другу?

Пришел сел, познакомился с «зайчиком» Сашей и его соседями-собутыльниками. Один оказался тезкой Василия нашего, то есть тоже Вася, а второго Жориком звали. Он мне так и представился — Жорик. Хотя в его то годы, какой он мне Жорик? Он же мне в отцы годится! Но я спорить не стал. Жорик так Жорик. Сам я Сергеем представился, как в паспорте у меня написано. А то кто их знает, иномирцев этих, вдруг проверить захотят?

При ближайшем знакомстве «зайчик» этот, то есть Саша, оказался не таким уж и плохим, но то, как он обращался со своей женой, было для меня странно. Впрочем, Василия с Жориком такое поведение не возмущало и не удивляло. Значит здесь это в порядке вещей.

Выпили по первой, закусили. То есть мужики что-то там с тарелок клюнули и разговор завели, а я закусывал, как и собирался — по полной программе.

— Кого-то ты мне, парень, напоминаешь, — вдруг заявил Жорик.

— Вряд ли мы когда-нибудь встречались, — возразил я, очень надеясь, что его не было в тот вечер в клубе, и он меня не по выступлению помнит.

— Да ты же Дуська вылитая!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});